Пётр Капица - Письма о науке. 1930—1980

• Название: Письма о науке. 1930—1980
• Автор: Пётр Капица
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-239-00269-X

Пути развития советской науки, ее роль в социалистическом государстве, практика становления научных коллективов, задачи воспитания талантливой творческой смены, всемерной поддержки и стимулирования новаторства — лейтмотив обширного многогранного эпистолярного наследия выдающегося советского ученого, лауреата Нобелевской премии П. Л. Капицы.

Среди адресатов ученого — партийные и государственные деятели, видные ученые: И. В. Сталин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Н. С. Хрущев, В. И. Межлаук, С. И. Вавилов, А. Н. Несмеянов, Эрнест Резерфорд, Нильс Бор, Поль Дирак и другие.

Книга представляет интерес для всех, кто интересуется историей становления и развития советской науки.

---

Я думаю, что было бы очень хорошо и правильно, если бы мы ему и его семье предложили гостеприимство на время войны у нас в Союзе. Если даже он не сможет воспользоваться нашим предложением, то все же это следует сделать. Если Вы считаете все это правильным, то либо Акад. наук <...> либо, просто менее официально, я могу ему написать приглашение.

Вот все это о бегстве Бора я узнал случайно, вот видите, как наше «Информбюро» никогда не проявляет интерес и заботу к информации нас, ученых; в таких условиях нам очень трудно выступать по общим темам. Ваш П. Капица

P. S. Скоро ли нам позволят иметь радиоприемники? Когда займем Минск, позволят? Или надо ждать Берлина?

П. К.

80) В. М. МОЛОТОВУ 27 октября 1943, Москва

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,

Ив. Ив. Лапшов мне передал, что можно написать Бору и пригласить его к нам в Советский Союз и что лучше всего это сделать в виде личного письма. Я прилагаю это письмо и его перевод. Если в нем понадобится что-нибудь изменить, я охотно это сделаю.

Мне очень приятно, что Вы так доброжелательно относитесь к возможности разрешить нам оказать внимание такому крупному ученому, хорошо относящемуся к Советскому Союзу, как Бор. Большое Вам спасибо за это.

П. Капица

P. S. Если письмо подходящее, я буду очень благодарен, если Вы найдете возможным переслать его через Ваш аппарат, а также дать распоряжение, чтобы Бору была предоставлена возможность ответить мне таким же путем.

П. К.

81) Н. БОРУ [124] 28 октября 1943, Москва

Дорогой Бор,

Мы узнали тут, что Вы покинули Данию и теперь находитесь в Швеции. Само собою разумеется, мы не знаем всех обстоятельств Вашего отъезда, но, принимая во внимание тот хаос, в котором находится теперь вся Европа, мы, русские ученые, очень обеспокоены Вашей судьбой. Конечно, Вы лучший судья тому, что Вам надлежит предпринять во время этой бури. Но мне хотелось бы, чтобы Вы знали, что Советский Союз будет всегда готов оказать Вам гостеприимство, и все здесь будет сделано, чтобы дать пристанище Вам и Вашей семье, и мы теперь имеем все условия, чтобы продолжать научную работу. Вы только уведомите меня о Вашем желании и тех практических возможностях, которые открыты Вам, и я имею все основания надеяться, что мы сможем Вам помочь в то время, когда Вы найдете это удобным для Вас и для Вашей семьи.

Как Вам уже, наверное, известно, мы переживали тяжелое время в начале войны. Но самые худшие времена теперь уже прошли. Я думаю, не будет ни в какой мере преувеличением сказать, что весь народ нашей страны так объединился, чтобы освободить себя от варварского нашествия, что навряд ли в истории можно найти аналогичный случай. Наша полная победа есть вопрос только времени. Мы, ученые, делаем все, что в наших силах, чтобы дать наши знания на службу войне. Теперь наши житейские условия значительно лучше, мы все вернулись в Москву и имеем свободное время для научной работы. В нашем институте мы собираем научные совещания каждую неделю, где Вы найдете ряд Ваших друзей. Академия наук тоже начала свою деятельность в Москве и только что провела сессию, где был избран ряд новых членов ее. Если Вы приедете в Москву, Вы примкнете к нашей научной работе. Даже самая маленькая надежда, что Вы приедете жить с нами, от всего сердца приветствуется нашими физиками: Иоффе, Мандельштамом, Вавиловым, Ландау, Таммом, Алихановым, Семеновым и рядом других, которые все просят меня послать Вам привет и лучшие пожелания.

Г-жа Капица и мальчики здоровы, они значительно выросли. Питер уже поступил в технический вуз. Все очень хотели бы узнать, как живет г-жа Бор и Ваши мальчики.

Мы имеем очень мало сведений насчет английских физиков. Все наши сведения получаются из редкого обмена телеграммами. Все они, подобно нам, усердно работают на пользу общего дела, против нацизма.

Примите мои лучшие пожелания на будущее. Самые теплые приветы от меня и г-жи Капицы. Позвольте еще раз уверить Вас в том, что мы рассматриваем Вас не только как большого ученого, но и как друга нашей страны, и мы были бы счастливы сделать все, что в наших силах, для Вас и Вашей семьи.

Когда я думаю о Вас, я всегда вспоминаю Резерфорда. Мы оба с Вами очень любили его, и это чувство крепко связывает нас. Я был бы в высшей степени рад помочь Вам в любом отношении.

С лучшими пожеланиями, Искренне Ваш П. Капица

P. S. Вы можете ответить на это письмо тем же путем, каким оно будет Вам доставлено[125]

82) И. В. СТАЛИНУ 24 февраля 1944, Москва

Товарищ Сталин,

Вот уже 18 дней как я прошу тов. Г. М. Маленкова меня принять. Копии с написанных писем прилагаю.

Пожалуйста, попросите его, чтобы он меня принял. Это нужно для дела и жаль терять время.

Чувствую себя очень глупо: не ученым, который стремится влиять на большую промышленность страны, а как будто тут клянчу для себя паек.

Ваш П. Капица

83) Г. М. МАЛЕНКОВУ 3 марта 1944, Москва

Секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову

Многоуважаемый товарищ Маленков,

По Вашей просьбе я беседовал с тов. Дудаковым.

Область его изобретения по профилю ближе подходит к работам ЦАГИ, и я думаю, что такие работники этого института, как тт. Абрамович, Христианович и другие, могут более правильно разобраться в осуществимости и значении его предложений.

Со своей стороны могу сделать только следующие замечания:

Идея, предложенная тов. Дудаковым, физически грамотна; это значит, что теоретически можно разогнать снаряд до скоростей, близких к тем, которые он предлагает. Поэтому желателен более подробный разбор его предложений специализированными экспертами, которые могли бы выяснить следующий вопрос: насколько преодолимы технические трудности, стоящие на пути осуществления этой идеи.

В изобретении идея составляет только часть его ценности. Количество идей, которые были выдвинуты, настолько велико, что сейчас в технике придумать что-нибудь совсем повое трудно. Заслуга изобретателя обычно заключается не в том, чтобы дать идею, но в том, чтобы найти конкретную форму техническому воплощению ее в жизнь и уметь преодолеть все разнообразные технические трудности, которые неизбежно встречаются на пути ее осуществления.

Путешественнику важно не только правильно проложить маршрут по карте, но еще важнее преодолеть непредвиденные препятствия на пути следования. Поэтому мне кажется, следует подходить к изобретателям не только с точки зрения оценки их идеи, но ставя еще более важный вопрос: является ли он достаточно крупным человеком, технически широко образованным, настойчивым, умеющим доводить дело до конца, чтобы преодолеть путь осуществления своей идеи. Поэтому я считаю, что важно в таких случаях не только оценить само изобретение, но и самого изобретателя. У нас обычно этого не делают и исходят только из оценки идеи предложения. Но если даже идея большая и многообещающая, но ее пытается осуществить человек, не наделенный вышеозначенными качествами, дело обречено на провал.

Поэтому мне кажется, что, имея дело с изобретениями, правильнее обращать внимание не на отбор изобретений, а на отбор изобретателей, выдвигая и поддерживая среди них выдающихся людей, а не фантастов широкого масштаба, но не имеющих данных для того, чтобы свои идеи осуществить. Вопрос внедрения больших изобретательских идей — это большой вопрос для пашей страны, и мне кажется, что в этом направлении следует идти в основном не столько по линии поощрения идей, сколько по линии отбора и поощрения людей. С этой точки зрения оценить тов. Дудакова Вы меня не просили и это, конечно, труднее и ответственнее, чем оценить предложенную им идею; для этого надо посмотреть работу этого товарища, как преодолеваются им отдельные трудности на его пути. Должен сказать, что беседа с тов. Дудаковым но произвела на меня впечатления, что это человек широко образованный и достаточно вдумчивый. Но, конечно, мое суждение, основанное на одной беседе, может быть преувеличенным и поверхностным.

Пользуясь случаем, хочу Вам написать несколько слов об изобретательстве у нас в Союзе.

Мне пришлось однажды встретиться с одним изобретателем совсем исключительного профиля. Это был физик, еврей, венгерец, по фамилии Сцилард. Я с ним познакомился в Лондоне, куда он попал с рядом других евреев, спасаясь от начавшейся фашизации Венгрии. Сцилард был грамотным ученым — учеником Эйнштейна, человеком с исключительным изобретательским воображением. Он изобретал и насосы, и новые способы печати, усовершенствования говорящего кино и т. д. Но самой интересной стороной его изобретательской деятельности было то, что он никогда даже не пытался осуществлять свои идеи. Он брал патент и продавал его за небольшую сумму 100—200 фунтов стерлингов какой-нибудь фирме, которая охотно покупала патент, хотя бы первым долгом для того, чтобы оградить себя от возможного использования этого изобретения конкурентами, и [поэтому] легко давала такую мелкую сумму. Десяток-другой изобретений в год прекрасно кормили Сциларда, и он без хлопот жил припеваючи. Я не слыхал, чтобы хоть одна его идея была осуществлена, и ему это, по-видимому, было безразлично.