Пётр Капица - Письма о науке. 1930—1980

• Название: Письма о науке. 1930—1980
• Автор: Пётр Капица
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-239-00269-X

Пути развития советской науки, ее роль в социалистическом государстве, практика становления научных коллективов, задачи воспитания талантливой творческой смены, всемерной поддержки и стимулирования новаторства — лейтмотив обширного многогранного эпистолярного наследия выдающегося советского ученого, лауреата Нобелевской премии П. Л. Капицы.

Среди адресатов ученого — партийные и государственные деятели, видные ученые: И. В. Сталин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Н. С. Хрущев, В. И. Межлаук, С. И. Вавилов, А. Н. Несмеянов, Эрнест Резерфорд, Нильс Бор, Поль Дирак и другие.

Книга представляет интерес для всех, кто интересуется историей становления и развития советской науки.

---

Опыт работы с Глававтогеном в продолжение последних шести месяцев окончательно показал, что дальше, при такой организации внедрения, успеха добиться трудно.

Все это время я был погонщиком мулов, а в руке у меня не было не только палки, но даже хворостинки. Поэтому, полагаю, что в той или иной форме мне нужно дать официальную власть, чтобы я сам мог руководить вопросами внедрения в производство. И тогда, несмотря на то, что мне на это время придется сократить мою научную работу, у меня будет взамен удовлетворение видеть наши установки внедренными.

Кроме того, надо искать новые принципы организации внедрения. Я думаю, что основное, что надо испробовать нового — это создать совершенно самостоятельную организацию, перед которой только и поставить одну задачу о внедрении этих установок, а чтобы ее не заели, ее надо непосредственно подчинить СНК.

Самое главное — это кадры. Te[119] инженеры, которых я предлагаю привлечь <...> мне кажется, заслуживают полного внимания, но эти люди не хотят работать с Глававтогеном, который пользуется неважной репутацией в кругах наших технических работников. Но они говорят, что охотно пойдут работать, если будут знать, что будет другая организация, где идейное руководство будет принадлежать мне. Прилагаю официальное письмо с конкретными предложениями как по развитию производства наших установок, так и по вопросам о дальнейшей работе нашего института в этом направлении[120].

Теперь мне хочется поехать в Казань на две-три недели, чтобы провести ряд опытов в лаборатории и отдохнуть от Глававтогена.

Но сейчас надо проводить новые решения о внедрении ТК-200. Поэтому я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы нашли возможным, чтобы эти постановления или были бы разработаны в ближайшие несколько дней, или, если это затруднительно, то, может быть, их можно отложить до мая, так как мне хочется принять участие в их формулировке, а сейчас Вы бы разрешили мне поехать в Казань.

Ваш П. Капица

75) И. В. СТАЛИНУ 19 апреля 1943, Москва

Председателю Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину

Товарищ Сталин,

28 февраля сего года я рапортовал СНК, что установка жидкого кислорода пущена в экспериментальную эксплуатацию. (Это объект № 1 постановления ГКО от 2 марта 1942 г.) Теперь уже два месяца идет вопрос о внедрении таких установок в промышленность, но я считаю, что все идет нездоровым путем.

Сейчас во время войны заниматься такими крупными проблемами, как новый метод получения жидкого и газообразного кислорода в большом масштабе, можно только в том случае, если это действительно очень необходимо. Если же решено, что это действительно необходимо, так уж надо заниматься всерьез и вовсю, как бы это ни было трудно. Нельзя же наполовину помогать, наполовину доверять, наполовину торопить. Что те у нас получается на практике?

Последние 5—6 месяцев я бросил институт, научную работу, сидел тут в Москве и помогал Глававтогену, которому была поручена работа по постройке этой машины. Здоровая техническая организация могла бы эту работу сделать сама без моего участия. Но часто новаторское дело у нас проваливается, так как промышленность у нас еще не умеет осваивать новые идеи и принципы. Ей, как избалованному ребенку, надо пропревать, положить в рот, да и то она неохотно проглатывает. Вот этим-то разжевыванием мы и занимались эти 5—6 месяцев, воспитывали их, учили аккуратности, трудные узлы делали сами, решали все мелкие технические и производственные трудности, институт сделал даже рабочие чертежи всей установки. И сейчас, если предложить нашей промышленности повторить эту установку, то и этого она не подготовлена сделать самостоятельно. Далее, мы получаем до 5 тонн жидкого кислорода в сутки, но промышленность не была готова, чтобы его освоить. Часто, когда идут испытания на продолжительность работы установки, кислород приходилось выливать на улицу тоннами. Они не то не верили, что мы получим кислород, не то вообще ничего не умеют делать вовремя.

Я совсем извелся, так как вижу все эти безобразия, а у меня нет вообще власти, чтобы заставить Глававтоген работать хорошо, и пока что я занимаюсь моральным воздействием. А среди них есть хорошие работники, только с ними и удалось все же довести дело до благополучного конца. К тому же теперь скептиков почти нет, а, наоборот, есть много энтузиастов; главные недостатки — это организация и хозяйственники.

Так работать дальше нельзя. Даже не то нелепо, что мне, ученому, надо заниматься тем, что решать вопросы снабжения, элементарной технической организации и пр.,— в военное время, конечно, никакой работой гнушаться нельзя. Но нелепо заниматься кислородной проблемой наполовину.

Сейчас как я, так и члены комиссии Кафтанова считаем, что проблема получения жидкого кислорода в больших масштабах уже решена и готова к внедрению, а мне нужно заняться получением в больших масштабах газообразного кислорода нашим методом.

В нормальных условиях, я думаю, что этот последний шаг не труден и есть все основания рассчитывать, что он будет удачно завершен. А тогда открываются перспективы интенсификации металлургии, газификации угля, производства в печах алюминия, карбида и пр. Проблемы современной техники, решение которых тормозит на сегодняшний день недостаточная дешевизна газообразного кислорода. Все это, конечно, можно решить, и за эту проблему я с радостью возьмусь. Но ее можно решить, если опять же заняться не наполовину, а вовсю и, главное, полными темпами.

Но сейчас, за эти три месяца, я не могу получить необходимые стройматериалы, транспорт, ремонт станков и пр., чтобы привести институт в порядок к реэвакуации, тут стояли войска и многое попортили.

Так вот, я ставлю перед Вами вопрос: стоит ли сейчас заниматься всеми этими кислородными проблемами в военное время, ведь это значит большое напряжение в ущерб какой-либо другой отрасли промышленности, к тому же в этом, конечно, есть риск, как и во всем новом. Чтобы Вы могли оцепить этот риск, я просил организовать объективную комиссию; конечно, можно еще назначить сколько угодно таких комиссий, но только быстро и окончательно. И если решить, что это стоит делать, то нужно нам помогать и это надо делать вовсю, не наполовину, а смело и решительно.

Здесь требуется масштаб — как для научной работы, так и еще большие масштабы для внедрения. Надо строить завод, надо снимать кадры с других производств, нужны материалы, нужны станки и пр. Нужно выделить хороших ответственных работников для организации этого дела. Нужно взять все это под непосредственный и систематический надзор и контроль, считая эту задачу как одну из важнейших.

Если у Вас есть хоть какие-нибудь сомнения, то все это лучше отложить до мирного времени. В науке есть много интересных и важных проблем, которыми всегда даже в самых трудных условиях, имея самые скромные средства, можно с большим интересом и пользой заниматься, но, к сожалению, кислородная проблема к ним не относится. Если ей заняться наполовину, она потребует только сил и средств, но во время войны ничего не успеет дать. А это еще хуже, чем совсем ей не заниматься.

Ваш П. Капица

76) В. М. МОЛОТОВУ 12 мая 1943, Москва

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,

Вот уже второй день ищу себе заместителя. Это происходит так: сижу у товарища Овчинникова в ЦК, он вызывает различных товарищей и происходит беседа. Я много раз беседовал с Овчинниковым о наших заданиях и у меня возникла мысль, что сам Овчинников мог бы быть моим заместителем. Он, безусловно, способен заинтересоваться нашими делами, он честный товарищ, я думаю, с ним я бы мог хорошо сработаться, и мне кажется, что он согласен был бы пойти к нам работать. Были там неплохие товарищи, но все они с оттенком делячества, а для проблемной задачи, как перестройка на кислород всей нашей промышленности, нужны принципиальные люди и с огоньком.

Но вот отпустит ли его товарищ Маленков? Так как для меня вопрос моего ближайшего помощника самый важный, то решаюсь писать по этому поводу Вам — как за советом, так и за помощью [121]

Ваш П. Капица

P. S. Дела идут помаленьку, хотя пока главк — это я. По постановлению ГКО мне звонят со всех сторон — по вопросам о рабсиле, автомобилей, строители завода и пр. и пр., но так как кадров еще нет, то приходится самому выступать в роли Фигаро.

77) О. А. СТЕЦКОЙ 14 июня 1943, Казань

Дорогая Ольга Алексеевна,

...Выдача награждений происходила в пятницу на прошлой неделе в Кремле, производил ее Дипмухаметов[122]. Все, за исключением Околеснова, попали на выдачу, Околеснов был болен — он пытался прийти, но у него была температура 39,6, и он не мог выстоять на ногах. При выдаче присутствовал Абрам Федорович [Иоффе]. Я и Ландау сделали короткие выступления по поводу награждения, после этого нас поздравил Дипмухаметов. Все были очень довольны. Я просил Динмухамстова [разрешить мне] получить орден за Околеснова, но он сказал, что этого [делать] нельзя и он выедет и сам отвезет орден Околеснову. Мы поехали втроем: Дипмухаметов, Абрам Федорович и я. При нас произошло вручение медали Околеснову, который лежал в кровати[123]. Все были очень тронуты. Дипмухаметов очень простой, симпатичный человек, много нам рассказывал о колхозах в Татарии.