Николай Горностаев - Мы воевали на Ли-2

• Название: Мы воевали на Ли-2
• Автор: Николай Горностаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-235-00996-7

Книга ветерана Великой Отечественной войны, старейшего специалиста Аэрофлота Николая Михеевича Горностаева посвящена авиатехникам, механикам, вооруженцам. Их напряженная и очень ответственная работа часто оставалась незаметной, считалась второстепенной. Её важность становилась очевидной только при авариях и боевых неудачах. Автор раскрывает героизм «чернорабочих» войны.

Эта книга с сайта «Военная литература», также известного как Милитера.

---

С высоты следы войны увидеть непросто. Кубань плыла под крылом залитая солнцем, весенняя, веселая. Голубело небо, зеленели поля, белели цветущие сады. Но на подходе к станице Лабинской, снижаясь, увидели разрушенную железнодорожную станцию, пепелища, пустые улицы.

Аэродром лежал на берегу реки Лаба. Ровное поле. Два барака. В одном разместились полевая кухня и столовая, во втором — общежитие летного состава. Техники, мотористы отрыли землянки. Но жить в них почти не пришлось. Навалилась работа. Ожидая машины из полета, отдыхали прямо на стоянках. После сталинградской зимы, мук и лишений, выпавших на нашу долю на Волге, здесь, у подножия Кавказских гор, все повеселели, глядеть на мир стали радостней. Положение на фронтах не казалось таким гнетущим. Победа под Сталинградом вдохнула в нас новые силы.

Но на следующую после перебазирования ночь, 18 апреля, война расставила все акценты по местам. Лишь сутки было отведено экипажам полка для подготовки к удару по вражескому аэродрому в районе железнодорожной станции Керчь-II. Мы хорошо знали, что полуостров и сама Керчь отлично защищены всеми средствами противовоздушной обороны: от эрликонов до ночных истребителей Ме-110. А вот о том, что фашисты применяют и аэростаты заграждения, узнали только по результатам вылета. Дорогой ценой обошлись нам эти сведения. Три экипажа — и каких! — не вернулись домой в ту проклятую ночь.

На войне случается всякое. Надежда здесь умирает последней. Но в этот раз сомнений не могло быть — по докладам нашей разведки, два Ли-2 наскочили на вражеские аэростаты, один был сбит после выполнения задания. Теперь, когда в полку оставалось все меньше тех, кто воевал со дня его основания, потеря каждого старого товарища отдавалась в сердце все большей болью. Апрельской ночью мы недосчитались сразу трех командиров экипажей из первого набора.

Они были почти одногодками, старшие лейтенанты Александр Федорович Костюченко, Александр Николаевич Сидоряк, Михаил Арсентьевич Петухов. Костюченко не исполнилось тридцати, двум его товарищам было по тридцать два года. Пришли они в полк из авиагрупп особого назначения ГВФ.

Костюченко в полку звали Федоровичем — за добродушный, веселый характер, любовь к философии и постоянное стремление покопаться, как он говорил, «в корне вещей». В сентябре сорок второго, когда враг рвался к Волге, Саша написал заявление в партию. В нем были такие строки: «Жизнь моя принадлежит Родине. В бой с фашистскими варварами хочу идти коммунистом. Храбро и мужественно буду отстаивать каждую пядь советской земли, буду драться не жалея сил, а если потребуется, и самой жизни».

Когда приходилось летать на бомбежку своих городов и сел, Костюченко требовал от штурмана особенно тщательного изучения района цели. Сердился, если не получал ответа на какой-то вопрос. Я помню, как один из штурманов возмутился:

— Не можем же мы перебить фашистов в санатории, а санаторий оставить целехоньким.

Костюченко внимательно посмотрел на него и сказал:

— Надо стараться, штурман. Надо стараться…

Его заслуги отмечены орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, а погиб он, совершив 89 боевых вылетов.

Под стать ему были и его друзья — Саша Сидоряк, вышедший победителем в 85 боевых полетах, Миша Петухов, который рвался в бой, несмотря на любые погодные условия. Вместе с ними для нас навечно ушли в небо и не вернулись штурман эскадрильи майор Алексей Степанович Артемьев, 1907 года рождения, неторопливый, рано поседевший человек, коммунист, награжденный орденами Красного Знамени, Красной Звезды; штурман младший лейтенант Николай Яковлевич Цидилин, который в свои двадцать два года умел вывести самолет на цель и днем и ночью; начальник связи эскадрильи старший лейтенант Рафаэль Аркадьевич Межлумов, отличный знаток радиотехники, награжденный за исполнение 58 боевых вылетов орденом Красной Звезды; бортмеханик старший техник лейтенант Анатолий Николаевич Журавлев, летавший в Московской авиагруппе боевого назначения ГВФ на помощь осажденному Ленинграду, награжденный за обеспечение безотказной работы материальной части и выполнение 117 боевых вылетов двумя орденами Красной Звезды и медалью «За отвагу»; старший техник авиаотряда Михаил Дмитриевич Дедюрин, обстоятельный, трудолюбивый, за выполнение 90 боевых вылетов награжденный орденом Красной Звезды; второй пилот младший лейтенант А. В. Тюпайлов, стрелки-радисты сержанты Д. Н. Балабанов, А. Е. Грязнов, П. П. Евсеев…

Двенадцать мужчин — чьих-то любимых, сыновей, мужей, отцов мы потеряли в одну ночь. Мне вдруг показалось, что не земля опустела без них — опустело небо… Они ушли из него, оставив последний след в своей жизни кроваво-красными заревами пожарищ в районе аэродрома и железнодорожной станции Керчь-II. Ушли, как и положено солдатам.

Из пополнения приказом командира полка командирами кораблей были назначены А. М. Смирнов, И. П. Михейкин, В. А. Суворов, И. И. Кукушкин, Г. С. Козовякин, А. В. Сорокин. Инженеры, техники, механики поставили в строй три отремонтированных самолета, тем самым восстановив численность машин полка. Мы отомстили врагу за гибель товарищей, совершив за девять ночей 130 самолето-вылетов на бомбежку Саки, Сарабуз, Темрюка, Тамани. Многие летчики знали эти места еще по довоенным полетам в эти края. И потому так точно ложились наши бомбы на аэродромы, склады с горючим и боеприпасами, казармы.

Экипажи шли на риск. Брали на борт как можно больше бомб, заправляли машину горючим с таким расчетом, чтобы его только-только хватило на возвращение домой.

Нам, техникам, инженерам, приходилось тщательно следить, чтобы остаток топлива в баках был никак не меньше расчетного и позволял бы на случай непогоды или других каких причин уйти Ли-2 на запасной аэродром. Первым стал летать на боевые задания с минимальным количеством топлива заместитель командира полка по летной части майор Константин Никифорович Иванов.

Он прибыл в полк на Сталинградском фронте. По нашим меркам человек немолодой — ему уже перевалило за тридцать четыре года, — он очень быстро сумел не только расположить к себе людей, но и остаться при этом исключительно требовательным командиром. Чуть выше среднего роста, стройный, неторопливый, он в совершенстве владел машиной и щедро делился своим опытом с летчиками полка.

И не его вина, что майской ночью на Ли-2, под завязку загруженном бомбами, при взлете на высоте 20 метров «обрезало» один из двигателей. Иванов успел переключить противопожарный кран, штурман полка майор А. К. Шумилов в то же мгновение сбросил бомбы в режиме на «невзрыв». Ни взрыва, ни пожара не произошло, но слишком малы были высота и скорость, чтобы спасти самолет. Он разбился, погубив экипаж. Из под обломков живым выполз лишь бортрадист старший лейтенант И. И. Дроздов. Истекая кровью, он нашел в себе силы пройти три километра до командного пункта и доложить, что все погибли.

Казалось, эта гибель должна заставить летчиков не рисковать, не стремиться к максимальному взлетному весу изношенных, израненных Ли-2. Но слишком велика была ненависть к врагу, чтобы отказаться от лишней сотни килограммов смертоносного груза.

Фашисты тоже не оставались в долгу. Полевой аэродром у Лабинской был им хорошо знаком. В течение полугода они его с успехом эксплуатировали. И хотя его прикрывали Кавказские горы, это не мешало вражеским бомбардировщикам и истребителям выходить к нему через долину реки Лабы. Удары Ли-2 по скоплениям техники и живой силы гитлеровцев в районах Верхнебаканской, Нижнебаканской, Темрюка, Васильевки, Киевской, Глебовки, Широкой Балки, порта Симеиз в Крыму вынудили немецкое командование бросить против полка авиацию.

Чтобы уменьшить точность ее работы, мы создали ложный аэродром, неподалеку от настоящего. Командовал всем хозяйством на нем летчик лейтенант Петр Томилин. Здесь выкладывали ночной старт, стоял освещенный по ночам макет Ли-2. Когда наши машины возвращались на базу, они снижались к этому аэродрому, но шли дальше с потушенными огнями. Макет же автомашиной таскали по ВПП. В одну из ночей ложный аэродром был обнаружен врагом и массированным ударом с воздуха «уничтожен». Мы смогли передохнуть и спокойно работать, не опасаясь бомбежки.

Своим чередом шла война, но и на войне тому, кто жив, ничто человеческое не чуждо. Тоска по дому, по любимой женщине, детям, родным и близким людям, по тем простым нехитрым земным радостям, которых вовсе, кажется, не замечаешь в мирные дни, с особой силой брала порой на фронте. Вдвойне тяжело было мне. Совсем недалеко от базы лежала станица Усть-Лабинская, где жили жена с дочкой. Маршруты Ли-2 не раз пролегали над станицей, и я с жадностью вглядывался и знакомые улицы, подворья, пытаясь с высоты увидеть своих. Однажды решил послать им письмо «авиапочтой». написал его, указал адрес, вложил в стреляную гильзу ракеты. К гильзе привязал груз. Пролетая над Усть-Лабинской, выбросил письмо на луг у реки Кубани. Надеялся, что подберет его кто-нибудь и передаст по назначению. Мне повезло. Как я узнал позже, мое послание нашел пастух и отнес моим родным.