Петр Губанов - Путь в Колу

• Название: Путь в Колу
• Автор: Петр Губанов
• Жанр: История

---

Якоб Лаппмарк приказал позвать толмача. Проживший несколько лет в Архангельском городе свейский моряк тотчас прибежал к капитану фрегата.

- Спроси у него, откуда идет его судно и куда? - небрежно спросил Якоб Лаппмарк.

Лежавший на палубе окровавленный, ошеломленный случившимся русский кормчий молчал. Он лишь стиснул зубы плотнее и с нескрываемой ненавистью уставился на разбойничьего капитана.

- Кто ты? Откуда плывешь? Как тебя зовут? - продолжал задавать вопросы капитан "Короны".

- Когда крестили меня, то дали имя Елизар, а фамилия от деда перешла и прозываюсь Жоховым, - сквозь стиснутые зубы проговорил пленный. - И больше не скажу ни слова, если не развяжете меня.

Якоб Лаппмарк приказал освободить пленника от пут.

Разминая затекшие руки, Елизар Жохов исподлобья глядел на капитана и команду.

- Ты поплывешь следом за твоими матросами, а если приведешь в целости мой фрегат в Колу, я сохраню тебе жизнь, - произнес Якоб Лаппмарк. - Твоя жизнь в твоих руках.

- Елизар Жохов никогда не был израдником, - ответил кормчий. - И во всем его моряцком роду во веки веков таковых не было.

- Посадите пленного в ахтерпик, - распорядился капитан "Короны". Пусть хорошенько подумает. Нам он еще понадобится.

Подкомит Эрик Багге и два вооруженных матроса отвели Елизара в каморку, которая располагалась на нижней палубе в кормовой части корабля.

Сверху через задраенный световой люк проникала в каморку узкая полоска света. Было так тесно, что Елизар с трудом сумел вытянуть ноги. Возле двери, с наружной стороны карцера, Эрик Багге выставил часового. И Елизару было слышно, как тот чешет спину и тяжело вздыхает, недовольный отведенной ему ролью.

Жохов размышлял. Он пытался понять, с какой целью держит путь в Колу разбойничий корабль. Что там собирается делать этот жестокий капитан, погубивший всех его товарищей? И как он объяснит воеводе Алексею Петровичу, почему захватил мирное судно и приказал убить всех моряков?

"Беда обрушится на колян, будто снег на голову! - думал Елизар. Свейский разбойничий корабль войдет в Кольскую бухту и начнет изнутри громить башни крепости и дома Кольских жителей! А от меня они хотят, чтобы я привел туда корабль и помог им в их черном деле! Не стану я израдником вовеки!"

О себе Елизар больше не думал. Пока жив, он не собирался сдаваться...

"Если прикончить часового и незаметно добраться до порохового погреба, то можно взорвать весь корабль, - размышлял Жохов. - Но как это совершить?"

Часовые возле двери карцера, где сидел Елизар, менялись несколько раз в течение суток. По просьбе пленного они выводили его на палубу. Этим и решил воспользоваться Жохов.

Поздно ночью, когда, казалось, все на корабле спят, Елизар постучал в дверь, прося вывести из карцера. Помедлив, часовой выпустил пленного из душного ахтерпика и повел на жилую палубу. Жохов не стал медлить. Он схватил конвоира за горло и не дал ему ни крикнуть, ни позвать на помощь. Повалив свея, он придавил ему коленом грудь. Оставлять часового в живых было нельзя. И Жохов проткнул его насквозь его собственной саблей.

Освещенный огарком горящей свечи, слабо виден был коридор жилой палубы, через который, как казалось Елизару Жохову, можно было попасть в тамбур перед входом в пороховой погреб, называвшийся крюйт-камерой. Жохов, легко ступая, двинулся к носу корабля. Елизар добрался до места, где была прикреплена к переборке горящая свеча, и остановился. Нужно было осмотреться и выбрать верное направление: куда идти?

Неожиданно наверху раздались голоса. Потом открылась дверь каюты напротив, и оттуда высунулась в коридор чья-то взлохмаченная голова. Увидев пленного русского кормчего, свей удивленно ойкнул, потом громко закричал и захлопнул дверь каюты.

Жохов бросился наугад вперед, в надежде, что успеет добраться до крюйт-камеры.

В конце коридора на него кинулись. В полумраке началась борьба. Кто-то выстрелил. Пуля попала в висок Елизару. Он разом обмяк и медленно свалился на палубу.

Позвали на место схватки судового лекаря. Он осмотрел русского и коротко произнес:

- Он мертв.

Подкомит Эрик Багге, стоявший на вахте, разбудил капитана и доложил ему о случившемся.

- Этот русский кормчий привел бы "Корону" в Кольскую бухту, - с досадой сказал Лаппмарк.

Поразбойничавший в Немецком море свейский корабль вступил в просторы Ледовитого океана и несся под всеми парусами, ведя на буксире захваченное русское судно. Навстречу ему плыли низко висящие серые тучи. Сверху сыпал дождь пополам со снегом. На верхней палубе фрегата было холодно, вахтенные матросы прятали лица в воротники меховых курток.

Мачты корабля, ванты и шкаторины парусов быстро обледенели. Нос трехмачтовика казался огромной оплывшей свечой.

На десятые сутки плавания выглянуло среди низких облаков негреющее солнце. Справа по курсу показалась огромная бухта, закрытая с трех сторон скалистыми берегами.

"Корона", ведя на буксире русское судно, вошла в Королевскую гавань.

13

Из всей лесной и тундровой Лапландии лопины-оленеводы пригнали свои стада на зимние стойбища. Накануне долгой зимы, когда лапландцы живут оседлой жизнью, начались в стойбищах оленеводов осенние праздники и свадьбы.

Савва Лажиев с оленьим обозом остановился возле большой зимней вежи с деревянной дверью и бревенчатыми стенами. Вместе с тремя податными его позвали как гостя внутрь жарко натопленной лапландской избы.

Хозяин, совсем еще не старый лопин, встретил гостей приветливо, усадил их рядом с собой и принялся расспрашивать, откуда и с какой-такой стороны приехали они к нему. Он был весь какой-то взъерошенный, радостный, хотя старательно скрывал свои чувства от приехавших к нему посторонних людей. Маленькие карие глаза лопина светились добродушием и лукавством. Все его домашние - жена, старшая дочь и старушка мать - тоже были полны каким-то ожиданием.

Савва отметил себе, с какой легкостью расставались лопины с назначенным количеством лисьих и оленьих шкур, которые полагалось брать с дыма. Большинство лопинов даже толком не знали, сколько оленей у них в стаде. У многих оленеводов число животных переваливало за тысячу голов, и сосчитать их всех было не так-то просто.

Заметив, что в семье лопина готовились к чему-то необычному, Савва решил, что разговор о податях можно отложить и до завтра, коли хозяин первым не намерен начать об этом беседу.

Неожиданно Савва услыхал за дверью вежи шум множества подъехавших лапландских кереж и голоса людей. Потом снаружи осторожно постучали.

- Кто это там по вечерам бродит и добрых людей беспокоит? - с притворным безразличием произнес хозяин вежи.

- Хосподи Иисусе, помилуй нас, - раздалось за дверью.

Хозяин степенно поднялся, открыл дверь и сказал:

- Да проходите, коли пришли по делу... Но не узнаю никак, что вы за люди?

В вежу вошли трое: двое мужчин - один из них юноша, другой средних лет - и женщина, с бойкими, веселыми глазами и выражением добродушного озорства на лице.

Они остановились посреди вежи и выжидающе смотрели на хозяев. Хозяин дома, его жена и старшая дочь уселись рядком и с любопытством глядели на вошедших.

- Пришли мы к вам от заморского купца: у него из дома улетела райская птица и, сказывают люди, спряталась в этой веже, - произнес нараспев старший из мужчин.

Савва Лажиев догадался, что это сваты пожаловали к старшей дочери хозяина дома, и невольно смутился, что приезд его оказался не ко времени.

Невестина родня, не шелохнувшись, продолжала сидеть на месте. Гости осторожно приблизились к хозяину вежи. Отец жениха легонько ударил кончиками пальцев по голове притворившегося дремлющим хозяина. Тот, как бы очнувшись, протер глаза, спросил вошедших к нему сватов:

- Не та ли это птица, которую ищете?

И указал взглядом на свою дочь.

Сваха подняла покрывало на голове девушки и восторженно объявила:

- Она самая.

Отец жениха взял за руку сына и подвел к невесте. Мать невесты подвела свою дочь к жениху и сблизила их руки, но едва невестина ладонь прикоснулась к ладони жениха, как мгновенно она отдернула руку. Но вот опять их свели, опять и опять.

Чтобы не мешать начавшемуся пиршеству, Савва со своими податными незаметно выскользнул наружу, облегченно вздохнул. Он решил получить с этого лопина подати на обратном пути.

И олений обоз, состоящий из четырех грузовых нарт, отправился дальше. Впереди простираются беспредельные тундровые дали.

Шумно вздыхают на бегу три ездовых оленя, впряженных в нарты. Свистит ветер в ушах, и приятно скрипит под полозьями сухой снег. Под шум ветра и скрип полозьев Савва размышляет. И мысли к нему в голову лезут радостные, светлые, счастливые. Он думает о младшей дочери Каллистрата Ерофеевича Дарье, вспоминает ее смущенную улыбку, потупленный взгляд и яркий румянец на щеках. "Наступит время, когда у меня будет свой дом в Коле, и я сосватаю ее, - думает Савва. - Позову пятидесятника Спирку Авдонина, и он, наверно, не откажется пойти со мной к Каллистрату Ерофеевичу".