Юрий Воробьевский - Пятый ангел вострубил

• Название: Пятый ангел вострубил
• Автор: Юрий Воробьевский
• Жанр: История

Перед вами – не просто очередное «исследование» истории «вольных каменщиков». Здесь нет набивших оскомину перепевов темы. В книге, материалы для которой собирались около десяти лет, впервые подробно написано о современном масонстве в России. Причем, через судьбы конкретных людей. И еще одна особенность: всемирный Орден предстает перед нами отнюдь не как неодолимая сила. Мы видим его совсем в другом, для многих даже неожиданном, ракурсе. В значительной мере «Пятый Ангел вострубил» – это продолжение предыдущих книг Юрия ВОРОБЬЕВСКОГО – «Шаг змеи» и «Падут знамена ада». Книга адресована тем, кого заботит спасение души и кто готов к духовной брани за Россию.

---

Зато посещение знаменитого, у Апдайка или Селенджера описанного «Музея естественной истории» – не забудешь. Я как-то с детства не любила дарвинизм, радуясь только портрету волосатого человека Евтихеева и хвостатого мальчика в учебнике для 9-го класса. (Ох, не от обезьяны достался этот хвост!)… (35-2). Огромный, богатый дворец в честь теории эволюции неестественно убедителен, как Евтихеев.

Неопределенного возраста и пола американские дебилы все норовили сыграть в мячик среди стеклянных витрин, попутно заплевывая все вокруг жвачкой. Затравленные училки робко пытались им препятствовать.

Наш же интеллектуальный коллектив, дружно разинув рты, внимал экскурсоводу. Экскурсовод эта сама могла бы быть с успехом выставлена в одной из витрин, поскольку являлась совершенно уродливым и очевидным результатом спонтанных мутаций. Она так пламенно и страстно повествовала о возвышавшихся до стеклянной крыши скелетах динозавров, как будто бы сама, лично, только что этих динозавров где-то подстрелила, обглодала и сюда приперла. (Наверно, из Америки и идет эта навязываемая всем, особенно детям, мода на динозавров. Интерес и восхищение этими инфернальными по облику своему чудовищами. Нас словно приучают к образу зверя!)

Американскими просторами мы смогли полюбоваться только через блистер самолета по дороге в Вашингтон. Просторы эти и вправду впечатляющи, а широченный Потомак даже Волгу напомнил.

Оказалось, что Вашингтон – город, гораздо больше похожий на человеческий, чем Нью-Йорк. Капитолийский холм, вообще – какие-то потуги на европейский классицизм. Хотя также все замусорено. Газоны, обрамленные капустой брокколи, вытоптаны и пыльны даже вокруг Белого Дома. Колодцы канализационные, сводившие с ума когда-то и московских автомобилистов, проданы, видимо, теперь Лужковым Бушу. Или сама идея подарена? Во всяком случае, там, в Америке, они то торчат на полметра выше асфальта, то образуют волчью яму той же глубины. Как американские водители преодолевают их без русского мата – неизвестно.

Впрочем, с большой высоты всего этого не заметно. Видно другое. Город спланирован так, что его улицы и площади образуют гигантские масонские символы – циркули и прочие прибамбасы. Словно колоссальный «Геометр» чертил. Что ж, по большому счету, так оно, наверно, и есть.

Из Парижа американцы уворовали идею прозрачной пирамиды, но в отличие от лукавых французов, не маскируют ее под раздевалку Лувра, а с тупой наглостью употребляют по прямому назначению. Громадная, как наш Дворец Съездов, опоганивший Кремль, высоченная пирамида – здание Высших градусов Южной Юрисдикции. В этой пирамиде – главное гнездо американских лож и логово того самого «брата Фреда», Великого Командора, с которым нас еще Гардер знакомил, и которому я так неудачно позвонила – прямо в постель – в Париже.

Кстати, именно этот Верховный Совет Южной юрисдикции США является руководящим по отношению ко всем Верховным Советам мира. Получается, что эта пирамида в Вашингтоне и есть пуп мирового масонства.

Посещать «великого Фреда» вы отправились втроем – ты с Сашей и Вика, которой страшно понравилось почему-то рот разевать на масонских панелях. Вы вернулись такие довольные визитом и полные столь радужных надежд, что я даже пожалела о своем эгоистическом решении: лучше было бы отправиться с вами и хоть чуть-чуть яду подпустить – отрезвляюще, заземляюще.

Александрия – пригород Вашингтона, наподобие парижской Булони или наших Люберец. Здесь впервые в мире установлен гигантский памятник масонству, в виде вавилонской башни. Внутри этой башни расположен масонский музей, причем на каждой ступени соответственно располагаются залы: 1°, потом 2°, 3° и так далее. То ли чрезмерно демократичные, то ли отвязно циничные, американцы сгребли в эти залы всех подряд без разбора: регулярных и нерегулярных, признанных и не очень, масонов, розенкрейцеров, йоркцев и чуть ли даже не Ротари и Де Моле – «комсомол» масонский!

Масонский мемориал имени Вашингтона.

Для вас, все еще официально не признанных и трепетно ждущих этого признания, такая неразборчивость и всеядность была очередным шоком! Как же можно такую кучу-малу устраивать из настоящих, правильных лож и каких-то фальшивых подделок, «диких» и парамасонских организаций?! А как возмутителен сам факт открытой демонстрации всего того, что столько веков во всех цивилизованных странах тщательно оберегается от непосвященных! Тут, правда, хранитель музея, старый и страшный, как нежить, масон, пояснял старательно, что музей, мол, как бы «служебного пользования», не совсем открытый для публики…

Да, чего уж там! Если, по самым скромным официальным данным, в Америке 20 миллионов масонов, то для кого музей закрыт? Для грудных детей и правонарушителей?

Главная гордость музея, его «святая святых» и «престол», и «сокровищница» – расположена в цокольном этаже, в основании башни. Экспозиция посвящена Джорджу Вашингтону – одному из основателей и американских лож, и американского государства! Великому масону и великому президенту, первым подписавшему конституцию страны, беззастенчиво списанную с конституции масонской! Вслед за плюгавым хранителем музея мы входим в «храм», имитирующий тот – подлинный, XVIII века, в котором «венераблем»-досточтимым – был сам Вашингтон. Тут и облачение его свято хранится. Вот съежившиеся за два века, посеревшие перчатки. Молоток, который держала его рука. Серебряная темная чарка, из которой он пивал на агапах. «Кощей бессмертный» так умиляется от вида всех этих нетленных ценностей, что буквально всхлипывает и утирает костлявой лапкой слезы счастья…

…Надо же, а ведь в своем журнале «Прибавление к московским ведомостям» Новиков писал: «Почти все нации имели своих патриотических освободителей… однако ж сии славные герои не равняются Вашингтону: он основал республику, которая, вероятно, будет прибежищем свободы, изгнанной из Европы роскошью и развратом». Да уж! Свободу (статую) в Америку точно притащат из Европы. Из Франции.

+ + +

Ладно. Америка – Америкой, а у нас в России свои дела.

Мы со студентами в который раз смотрим «Александра Невского»… Кипит, колышется и дышит русское войско в сражении. Эта живая народная масса почти не распадается на личности. И вот она захлестывает четкие, ясные, по-европейски конструктивные боевые ряды рыцарей. Стихия против порядка. Есть и «классовый» подтекст. Темная масса, чернь, против белой кости. Аристократия гибнет.

Сергей Эйзенштейн был художником огромного таланта и трагической судьбы. Жил страстями, любил мальчиков. Был безнадежно слаб и немощен физически, но могуч и неутомим в своем творчестве. Существовал в мире фантазий, образов, теней. Создал первую и лучшую киношколу мира и умер от страха, одиночества и боли – безвременно и нелепо.

Он создал кинокадры, заменившие собой историческую правду, ставшие как бы более достоверными, чем сама реальность. Взять хотя бы его «хронику» взятия Зимнего. Она кажется документальной. Хотя даже школьники знают сегодня, что этот отчаянный и многолюдный штурм – большевицкая байка… А «Броненосец Потемкин»? За всю столетнюю историю кино так и не снято ничего более эмоционально потрясающего, чем детская коляска, скачущая вниз по ступеням одесской лестницы… Крохотная «жертва царского режима». Ее помнит весь мир. А реальные миллионы русских людей, погибших после революции?

Твой аргентинский брат как-то сказал мне, что во время киноэкспедиции за океан (начало 30-х), когда Эйзенштейн снимал Мексиканскую революцию (руководимую масонами), он был посвящен в очень высокий градус Мемфис Мицраим. (Позднее я вспомнила об этом, прочтя о революционном характере «египетского» послушания). Что ж, по воздействию на умы Эйзенштейн намного превзошел своего современника (кстати, также склонного к педерастии) и одного из руководителей Мемфис Мицраим Алистера Кроули.

Тяга к мистическому у Эйзенштейна была смолоду. Еще будучи красноармейцем, в 1920 году, в Минске, он попал под влияние «архиепископа» ордена розенкрейцеров Б.М. Зубакина (впоследствии расстрелянного). О встрече с ним, об изучении под его руководством каббалы будущий режиссер писал восторженные письма матери. Потом, во времена сурового материализма, в своих мемуарах, он вынужден был избрать иронический тон в описании своего посвящения. Оно, конечно, забавно контрастировало с бытом красноармейцев в прифронтовом Минске:

«Омовение ног посвящаемых руками самого епископа.

Странная парчовая митра и подобие епитрахили на нем.

Какие-то слова.

И вот мы, взявшись за руки, проходим мимо зеркала.

Зеркало посылает союз наш в… астрал.

Балалайку за дверью сменяет гармонь.

Стучат опустевшие котелки – Красноармейцы уже веселы…