Йозеф Секера - Чешская рапсодия

• Название: Чешская рапсодия
• Автор: Йозеф Секера
• Издательство: Прогресс
• Жанр: О войне
• Год: 1972

О гражданской войне у нас написано немало книг, но книга Йозефа Секеры, одного из старейших писателей Чехословакии — он родился в 1897 году, — вызывает особый интерес. Знаменателен сам по себе факт, что о гражданской войне в России пишет иностранный писатель, пишет взволнованно, глубоко, как бы изнутри передавая атмосферу событий полувековой давности. «Чешская рапсодия»… Это книга о простых чехах и словаках, на которых надели австрийские шинели и погнали на смерть за чуждые им интересы. Это книга о тех чехах и словаках, которые не желали выполнять направленные против своих же братьев славян приказы и группами сдавались в русский плен. Это книга о тех из них, кто не принял участия в контрреволюционном мятеже так называемого Чехословацкого корпуса, а добровольно вступил в ряды Красной Армии, чтобы вместе с ней сражаться против белогвардейцев и интервентов. Книга эта в конце концов о самом главном — об интернационализме, о классовой солидарности, о братстве по оружию чехословацкого народа с революционными народами России.

---

Интернациональный полк большей частью самостоятельно предпринимал походы в села и на хутора. Норберт Книжек после последнего свидания со своей «Марией-Терезией» прихварывал, и казалось, болезнь принимает хроническую форму, так что вместо него в такие экспедиции ходили Вацлав Сыхра или Ондра Голубирек. Курт Вайнерт со своей батареей и Матей Конядра с кавалеристами были непременными участниками этих походов. Курт стал суров, он думал только о том, как научить артиллеристов стрелять еще точнее.

— Эх, Войта, было бы у нас хоть два немецких огнемета, как у Краснова, — искренне сетовал он, разговаривая с Бартаком, — я бы днем и ночью чесал его эскадроны в хвост и в гриву…

Бартак ничем не мог помочь. Он, правда, получил пополнение — несколько венгров и тридцать латышей, — но это не восполняло огромных потерь.

Комиссар Кнышев взял к себе Долину, и Йозеф учился у него искусству сближаться с людьми, вызывать в них доверие к себе. Йозеф перезнакомился со всеми командирами рот и взводов, знал по имени большинство бойцов, но охотнее всего проводил время с кавалеристами, споря с Шамой и Петником о тактике наступательного боя.

— Ребята, — говорил Йозеф, — используйте против пики наган! В ближнем бою наган — лучшая тактика!

— Лучшая тактика — это, по-моему, смелость, тебе, как комиссару, следовало бы это знать, — насмешливо ответил ему однажды Петник. — И в этом ты Матея не обгонишь.

Ночью Сыхра окружил монастырь св. Иоанна под Усть-Каменной и на рассвете атаковал его. Вступительное слово произнесли пушки Вайнерта, затем вперед ринулся Ян Пулпан с первой стрелковой ротой. Войта Бартак с кавалеристами ворвался во двор через пролом в бревенчатой ограде. Казаки не успели даже вскочить на коней, а, если кто и оказался в седле, тех мгновенно сбили красные конники.

Матей Конядра убивал врагов хладнокровно. Так убил он и Петра Новикова, с которым недавно косил сено. В бою их кони столкнулись, поднялись на дыбы с таким диким ржанием, что хлопья пены повисли на удилах. Петр, выкатив ненавидящие глаза, второпях выстрелил, тотчас прогремел ответный выстрел Матея, и Петр свалился с седла. Вслед за этим пуля Матея настигла есаула Кириченко. Пленных не было — казаки не сдавались, только четырем удалось бог знает как вырваться, и они поскакали к станице.

— Конядра, Ганза, Петник, Шама — в погоню! — скомандовал Сыхра.

С обнаженной шашкой в руке стоял он на коне в разбитых монастырских воротах. Какой-то молоденький казак наскочил на Бартака, Сыхра поднял пистолет, но в этом уже не было надобности: шашка Войты рассекла лоб нападающего. Войта соскочил с коня и вместе с Пулпаном и несколькими стрелками ворвался в здание. Тотчас внутри затрещали выстрелы. Через четверть часа латыши вывели трех белогвардейских полковников и одного генерала. Руки у всех были связаны, генерал был в ночном белье и в генеральской шинели, накинутой на опущенные плечи.

— Его превосходительство генерал Мурин, — доложил Войта Сыхре.

Матей Конядра вернулся из погони раздосадованный: один из беглецов все же ушел, а Петника ранило в бедро. Пришлось снять его с коня и положить на телегу.

— В станице бьют в набат, — сказал Ганза Бартаку.

— Заедем туда? — спросил Бартак.

— Некогда, — ответил Ганза. — Похороним наших убитых, заберем казачьих лошадей и телеги и марш-марш в Филонове. Пулпан, приготовь все к отходу. А ты, Войта, присмотри за генералом и полковниками.

Ганза подошел к хмурому Матею.

— Вот черти, дрались как бешеные! А Петр-то? Наскочил на тебя как черт…

— Получил по заслугам, как и твой Кириченко, это им за Власту и Фросю, — мрачно ответил Конядра.

— Слава богу, все кончено, — продолжал Аршин, — а то я трясусь, как студень. Что-то перестало мне все это нравиться — вернусь целым в Филоново, дам попику на молитву. Когда еще до города доберемся…

Матей не ответил. Он чувствовал, что какой-то рок привязывает его к этому уголку земли. Хорошо, что Сыхра решил не заезжать в станицу. Сегодня Матей не мог бы встретиться с Зиной.

В штабе дивизии отдавали себе отчет, что налет на монастырь и пленение генерала Мурина подхлестнет ожесточенных белых. Бронепоезда и кавалеристы Киквидзе не успевали очищать магистраль от противника. Красноармейцы падали от усталости, часто и голодали. В частях свирепствовали тиф и дизентерия. В это напряженное время пришло сообщение, что Сталин распорядился арестовать генералов из штаба Царицынского фронта.

— Наконец-то наши разобрались, что Носович и вся его темная компания — изменники, — сказал Киквидзе командирам полков, пронзая взглядом Книжека. — Арестован и этот тип, которого привозила к нам Маруся. Он тут у меня все вынюхивал! Теперь уже белые не получат Царицын!

— Да, еще немного — и поздно было бы. По вине этих предателей мы попали в такое положение, — с горечью отозвался Медведовский.

Ясно было, что Краснов стремится зажать в клещи и раздавить шестнадцатую дивизию, чтобы обеспечить себе тыл для наступления на Царицын. Его отряды появлялись внезапно, эпизодические вылазки красноармейцев давали все меньше эффекта. Белогвардейские полки и отряды белоказаков нападали на магистраль, разрушали пути, убивали защитников.

Киквидзе предпочитал сам наступать, но у командования Южного фронта не хватало бойцов, чтобы помочь ему. А Сиверс словно не хотел уходить из-под Воронежа и требовал, чтобы шестой кавалерийский полк Киквидзе занял Новохоперск. Как вырваться из окружения? На путях в Филоново стояло шестнадцать составов с трофейным военным имуществом, бронепоезда и эшелоны шестнадцатой дивизии. Командиры не находили решения. Норберт Книжек предложил отступить к Воронежу и соединиться с бригадой Сиверса, но начальник штаба дивизии Семен Веткин этому решительно воспротивился. Уже несколько дней никто не видел его привычной добродушной улыбки. Киквидзе молча, понимающе переглядывался со своим заместителем Медведовским.

— Не забывайте, товарищ Книжек, что время работает против нас. Мы должны пробиться, иного решения я не знаю, — решительно заявил Веткин. — Не возвращать же Краснову отбитое у него же имущество.

Книжек пожал плечами и испытующе посмотрел на Киквидзе. Тот не ответил. Кавалерийские командиры поддержали начальника штаба. Командиры пехоты молчали. Артиллерист Борейко наклонился к командиру третьего Рабоче-крестьянского полка, рыжему Яковенко:

— Стоит попробовать то, что предлагает начштаба. Мои батареи в порядке, снарядов пока хватает. — Лицо Борейко горело от возбуждения.

— Я тоже думаю, что ничего другого не остается, — рассудительно ответил Яковенко. — Но это будет стоить больших потерь в людях.

Вацлав Сыхра швырнул на пол окурок и подошел к карте, разложенной на столе.

— Товарищ начдив, — четким учительским тоном произнес Сыхра, — если позволите, я бы посоветовал двинуться по железной дороге на север, в направлении Поворино — Балашов, проще говоря, уйти из Донской области. Там бы дивизия отдохнула, переформировалась и со свежими силами вернулась в Филонове. — И его тонкий пожелтевший от махорки палец провел по карте черту к северу.

Книжек наморщил лоб, собираясь что-то возразить, но Веткин вскочил, опередив его:

— Так и я думал, Вячеслав! Но сначала пошлем разведку на Балашов и Новохоперск. Она передаст нам сведения и подождет дивизию в Поворине.

— Это может выполнить второй Интернациональный, — заявил Сыхра. — У нас подходящее оснащение, есть и пушки и конница.

— Дорогой мой, — устало сказал Киквидзе, — я хочу, чтобы вы охраняли тыл дивизии. Разведку я поручил третьему стрелковому. Товарищ Яковенко, вы готовы?

— Да, товарищ Киквидзе, — ответил Яковенко. — Можем выступать, когда прикажете.

Выйдя из штаба, Яковенко взял Сыхру под руку. Оба они небольшого роста, худощавые. Часто они, с переменным успехом, играют в шахматы.

— Будешь вспоминать, если не увидимся больше? — сказал командир Рабоче-крестьянского.

Комбат выпустил облако махорочного дыма.

— Дорогой Андрей Константинович, не поддавайся страху! У тебя теперь опытные бойцы, пройдешь с ними даже через ад. До свидания в Поворине!

Яковенко пожал ему руку и улыбнулся блестящими глазами. Скрипя новыми сапогами, к ним подошел Книжек, притворяясь веселым. За ним шагал Кнышев, нервно покусывая кончики усов.

— Я вам чуть ли не завидую, товарищ Яковенко, — сказал Книжек, — сможете спать всю дорогу. Вокруг Поворина нет белых…

— Не рассказывайте сказки, — сердито перебил его Кнышев. — Они вокруг так и кишат, как волки. К счастью, Яковенко нет надобности утешать.

— Начдив сегодня видит все в черном свете, — холодно ответил Книжек. — До Воронежа мы, конечно, добрались бы легче. Грязи свободны, а Мамонтов рыскает бог знает где.