Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

• Название: По колено в крови. Откровения эсэсовца
• Автор: Гюнтер Фляйшман
• Издательство: ООО «Яуза-пресс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0066-7

«Meine Ehre Heist Treue» («Моя честь зовется верностью») — эта надпись украшала пряжки поясных ремней солдат войск СС. Такой ремень носил и автор данной книги, Funker (радист) 5-й дивизии СС «Викинг», одной из самых боевых и заслуженных частей Третьего Рейха. Сформированная накануне Великой Отечественной войны, эта дивизия вторглась в СССР в составе группы армий «Юг», воевала под Тернополем и Житомиром, в 1942 году дошла до Грозного, а в начале 44-го чудом вырвалась из Черкасского котла, потеряв при этом больше половины личного состава.

Самому Гюнтеру Фляйшману «повезло» получить тяжелое ранение еще в Грозном, что спасло его от боев на уничтожение 1943 года и бесславной гибели в окружении. Лишь тогда он наконец осознал, что те, кто развязал захватническую войну против СССР, бросив германскую молодежь в беспощадную бойню Восточного фронта, не имеют чести и не заслуживают верности.

Эта пронзительная книга — жестокий и правдивый рассказ об ужасах войны и погибших Kriegskameraden (боевых товарищах), о кровавых боях и тяжелых потерях, о собственных заблуждениях и запоздалом прозрении, о кошмарной жизни и чудовищной смерти на Восточном фронте.

---

— Они засели вон там, в доме в конце улицы.

Едва он договорил, как прямо перед нами снег взорвался множеством фонтанчиков. Мы бросились кто куда, ища, где укрыться. Кто-то тут же крикнул:

— Перекличка!

Но, к счастью, никто из нас не был ранен.

— Сколько же у них пулеметов? — спросил Пфингстаг.

— Как минимум три, — ответил Дальке. — И, соответственно, их 8—10 человек в доме.

До упомянутого дома было метров 25.

— Можно вызвать из других взводов подкрепление, пусть зайдут к ним с фланга, — предложил я.

— Ты что, спятил?! — воскликнул Дальке. — Мы же понятия не имеем, какие улицы у них под контролем.

— Что же тогда делать? — спросил Крендл. Дальке какое-то время раздумывал.

— В расчетах 8,8-см орудий опытные люди?

— Спецы, — успокоил его я.

На самом деле я представления не имел, насколько они опытны.

Дальке, переключив «Петрике» в режим передачи, огляделся.

— 2-й взвод вызывает расчеты 8,8-см орудий!

— 4-я батарея. Слушаю.

— Нужно, чтобы...

В этот момент перед нами снова хлестнула пулеметная очередь. Выждав пару секунд, Дальке продолжал:

— Нужно, чтобы вы дали залп примерно на 25 метров в глубь города. С запада. Берите 30 метров севернее право-славной церкви и... скажем, 20 метров южнее административного здания. На нем флаг. Видите его?

— Видим, видим, просим подтвердить, — прозвучал ответ 4-й батареи.

— Подтверждаю, — отозвался Дальке и повторил:

— 25 метров вглубь, 30 метров севернее церкви и 20 южнее административного здания с флагом.

Снова очередь из крупнокалиберного пулемета русских. Снова на нас обрушился град осколков кирпича и асфальта.

Тут подал голос Кюндер.

— Отставить! Отставить! 4-я батарея, огня не открывать!

Я стал говорить в передатчик:

— Гауптштурмфюрер, 2-й взвод под обстрелом из крупнокалиберного пулемета. Нам головы поднять не дают. Распорядитесь об поддержке артогнем по указанным координатам...

Тут я запнулся, услышав нечеловеческий вопль изнутри вездехода.

— Гауптштурмфюрер, у нас как минимум пять трупов. А без огневой поддержки их будет еще больше.

— Так вот, ответственность целиком ложится на вас, — предупредил меня Кюндер.

И тут же добавил:

— 4-я батарея, разрешаю открыть огонь.

К нам обратился наблюдатель батареи 8,8-см орудий, и тут вновь очередь со стороны русских.

— Так вот, ребятки, пригнитесь пониже, — предостерег наблюдатель. — Сейчас стрельнем.

Несколько секунд спустя тяжело заухали 8,8-см орудия. И тут же здание в конце улицы взорвалось, исторгнув целый водопад битого стекла, штукатурки, кирпича, щепок, дыма и пыли.

— Все в порядке? — осведомился артиллерийский наблюдатель.

— Мы, во всяком случае, живы-здоровы, — заверил его я.

— Ну, и как мы сработали? — желал знать наблюдатель 4-й батареи.

Мы переглянулись.

— Как я понимаю, они их угробили? — спросил Крендл.

Дальке, поднявшись, вышел на середину улицы и стал размахивать руками. Я понимал, что это дурость, но он стоял с таким уверенным видом.

— Думаю, с ними покончено, — подвел итог Дальке. Наклонившись к «Петриксу», я сообщил:

— Все отлично. Пулеметные гнезда русских подавлены. Наблюдатель рассмеялся.

— В конце концов, нам за это платят. Прошу обращаться в случае чего. Конец связи.

Пройдя по улице до разрушенного здания, мы среди дымящихся обломков обнаружили тела погибших русских и четыре крупнокалиберных пулемета. Неподалеку продолжали стрелять из автоматов и винтовок. Мы остановились, и тут нас позвал Лёфлад.

— Эй, поглядите-ка!

— Черт! — вырвалось у Крендла.

Повернувшись, я увидел мальчика лет трех. Он стоял, ухватившись за шинель Лёфлада и запустив пальцы себе в рот. Ребенок был чумазый, в ватной телогрейке до пят, на голове засаленная вязаная шапочка.

Лихтель, присев на корточки, спросил его по-немецки:

— Где твои родители?

— Ты спрашиваешь, где его родители, да? Лёфлад, да если бы он знал, где они, он к тебе не подошел бы.

Лихтель повторил вопрос.

— Какого черта ты его пытаешь? — не выдержал Крендл. — Он же по-немецки ни х... не понимает.

— Чего ты выражаешься в присутствии ребенка? — вспылил Лёфлад.

— Но раз он по-немецки не понимает, то тем более не поймет, как я выражаюсь, — резонно возразил Крендл.

— Ладно, ты лучше скажи, что с ним делать? — осведомился Лёфлад. — Не бросать же его здесь.

— Во всяком случае, за собой тащить мы его не можем, — вмешался Лихтель.

Я попытался отыскать соломоново решение.

— Ригер! Проводите ребенка в тыл. Тот лишь рассмеялся в ответ.

— Прошу прощения, командир, но 3-я дивизия СС — не детприемник.

Товарищи Ригера громким хохотом подтвердили его правоту.

— Крендл! Отведи ты его в тыл!

— Чтобы Кюндер поставил нас вместе с ним к стенке? Пошел ты, Кагер, знаешь куда...

Мальчик тем временем постукивал пальцем по каске Лихтеля. Наши, обступив ребенка и Лихтеля, от души потешались.

— Ладно, так и быть, — сказал я. — Сам отведу его в тыл.

И, перебросив на спину свой МЗ-40, подхватил малыша на руки.

— Ты смотри, поосторожнее с ним, не урони ненароком, — напутствовал меня Лёфлад.

— Хочешь, я его отнесу? — вызвался Пфингстаг.

В конце концов, он был отцом троих детей, посему ему вполне можно было доверить мальчишку. Строго говоря, Крендл был совершенно прав — Кюндер взбесится, увидев такое.

— Нет уж, — ответил я. — Лучше я сам.

— А я останусь за тебя на время твоего отсутствия? — осведомился Крендл.

— Черта с два! Лёфлад, ты остаешься за меня со взводом до моего возвращения.

И я потащил этого русского ребенка, на руках вынес его из Александровки, пронес по раскисшим от снега и грязи полям. Заметив меня, наши рекогносцировщики приветливо замахали руками. Я уже направлялся в расположение санитарной роты, как меня окликнул Кюндер. Он заметил меня еще с командного пункта. Поняв, кто у меня на руках, он, естественно, не обрадовался и свирепо зашлепал сапогами по снежной каше.

— Что это еще за фокусы? — рявкнул он.

Испугавшись, мальчик расплакался, а я пару раз подкинул его на руках. Этому я научился у своей родни — те всегда так успокаивали раскричавшихся детей.

— Он просто увязался за нашим взводом, — ответил я.

Что я еще мог сказать? Я никак не рассчитывал нарваться на Кюндера. Стоявшие в двух шагах врачи, увидев мальчика у меня на руках, подойти не решались. Страшно было ввязываться и перечить гауптштурмфюреру Кюндеру.

— Бог ты мой, Фляйшман! Да вы — идиот! Я отправлю вас в дурдом! Вам место там, Нинбург[24] по вас плачет — вы же не в своем уме! И я это сделаю, можете быть уверены! Лично накатаю на вас докладную!

Я был безмерно благодарен одному из военврачей, когда тот подошел и забрал у меня ребенка. На шум из командного пункта вышел штурмбаннфюрер Мюленкамп. Положив руку на плечо Кюндеру, он стал тихо уводить его на командный пункт. По пути он обернулся, посмотрел вначале на врача, забравшего у меня мальчика, потом на меня, как бы говоря: «Отправляйтесь к себе во взвод, роттенфюрер. Там вы куда нужнее».

Встав по стойке «смирно», я четко кивнул, повернулся и чуть ли не бегом побежал в Александровку.

Там меня уже дожидались Крендл с Алумом у еще дымившихся развалин здания. Остальные бойцы взвода продвинулись в город под защитой танков «тигр». Мы отправились на их поиски и, пройдя несколько улиц, увидели колонну советских солдат, шедших на нас с поднятыми руками, конвоируемых солдатами СС и вермахта.

Тем временем перестрелки практически стихли. Бойцов нашего взвода мы обнаружили внутри полуразрушенного помещения ресторана — они искали съестное.

— Немедленно выйдите отсюда! — строгим голосом приказал я.

В проходе показался вооруженный до зубов унтерштурмфюрер СС, явно недовольный тем, что наши бойцы докатились до воровства.

— Всем в центр города! — рявкнул он. — Будете помогать собирать пленных!

Советский стрелковый полк практически сдался без боя. Они рассредоточили тяжелые вооружения в стратегически важных точках города, но как только мы подавили их, русские тут же сдались. Конвоиры СС подразделяли пленных по воинскому званию. Офицеров — в одну сторону, рядовых — в другую. Посреди толпы русских военнопленных я заметил и гражданских лиц. По их прическам, одежде и другим внешним признакам я понял, что это ортодоксальные иудеи. СС проверяли у них документы. Крендл указал на группу из пятерых, может, четверых офицеров СС, стоявших в стороне. Солдаты СС относили им документы евреев и некоторых из русских офицеров. Некоторое время спустя группу отобранных гражданских и офицеров увели в неизвестном направлении.

— Кто они? — спросил Крендл.

Вопрос этот был задан проформы ради. Мы, разумеется, отлично понимали, кто они. Не составляло труда определить по их виду, что это сотрудники полиции СС. Вот откуда они здесь взялись, мы не имели понятия. Во всяком случае, когда мы уходили из Имени, в нашей колонне их не было.