Сергей Жигалов - Бродячие собаки

• Название: Бродячие собаки
• Автор: Сергей Жигалов
• Издательство: Вести
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2002

Жестокая схватка с браконьерами — еще не главное испытание в жизни егеря Веньки Егорова.

Вожаком стаи бродячих псов становится его любимая собака — полуволк. Стаю обвиняют в людоедстве. Невиданная охота на «людоедов» с участием десантников на вертолетах и снегоходах оборачивается человеческой трагедией… О ней сообщают ведущие информационные агентства планеты…

Сергей Жигалов — член Союза писателей России. Автор книг «В зной на крутом льду», «Не пускайте собаку на минное поле», «Истребители волков», «Сбор кукол в окрестностях». «Бродячие собаки» — это его первый роман.

Псы, рассыпавшиеся, было, по кладбищу, опять цепочкой вытягивались за вожаком…

Лом выбрался из кабины, ветер трепал полы его длинного пальто. Он принялся палить в волчицу из пистолета. Со страху ему показалось, будто пули рикошетят от покатого лба, высекая желтоватые искры. — Мочи людоеда! — орал Шило.

Серебряный зверь мерцал желтыми зрачками в пяти шагах. Один бросок по насыпи — и он повиснет на горле…

---

По этой ли причине, по какой другой, но поголовье браконьеров в районе резко пошло на убыль. На оставшихся Венька теперь смотрел сквозь пальцы.

Последние годы егеря больше, чем браконьеры, донимали бродячие собаки. Сбившись в стаю, они усеивали костями косуль, зайцев, барсуков охотничьи угодья. Случалось, стая попадала под выстрелы. Но опять и опять пополнялась новыми выброшенными на улицу собаками.

Доходили до егеря слухи, что водит стаю белолапая волчица. Венька не признавался себе сам, что только это и удерживало его от разгрома стаи. Он знал, как это сделать. По глубокому снегу выгнать стаю из леса в степь и там, как в тире, расстрелять ее со снегоходов.

Впервые мысль о том, что стая мстит ему лично, возникла у егеря прошлой зимой. Тогда, в начале февраля, по угодьям волной прокатилось лисье бешенство. Далеко в степи на ометах соломы егерь набросал куски мяса, начинил стрихнином. А недели две спустя рано утром ему позвонил домой председатель колхоза. Попросил срочно-пресрочно подъехать. На свиноферме, куда часто заглядывала стая, все и стряслось. Когда егерь туда подъехал, там уже находилось все начальство. Глава районной администрации, начальник милиции, новый прокурор, главный ветврач, сам предколхоза. Скорбно склонив головы, они стояли вокруг еще парившей на снегу в калде грязнобелой туши хряка. Остекленевшие глазки в венчиках опушенных инеем ресничек глядели на мир с мертвым прищуром. Будто дразнил обступивших людей кончик прикушенного языка. Краса и мощь, импортный производитель, купленный в Голландии шефами-нефтяниками, откинул элитные копыта. В других углах калды, уткнувшись рылом в снег, валялись еще несколько сдохших хряков.

— Чем обкормили, мать вашу?… — кричал на понурившегося преда начальник милиции. — Весь твой колхоз столько не стоит, сколько этот производитель. Кто за ними ходил!?

Начальник милиции краем глаза глянул на посиневшего на ветру худого паренька в очках, нового прокурора. За два года тот успел своими протестами на действия начальника милиции пошатнуть его авторитет. И теперь полковник Штырлин рыком желал произвести на прокурора впечатление. Но тот ежился, шмыгал носом и ковырял носком сапога снег.

— Петруч… Генералов за ним ходит, — мотнул председатель головой в сторону стоявшей поодаль фигуры в черном халате. — Петро, иди-ка сюда!

— Драссте. — Щетина и спекшиеся сухие губы подошедшего выдавали его с головой. Он остановился, по-военному прижав руки к бедрам, глядя сквозь собравшихся пустыми глазами.

— Ну, допился до тюрьмы, мудила, — рявкнул начальник милиции. — Чем ты их потравил!?

— От мудилы слышу, — нервно проговорил Петруччио.

— Что ты сказал? — Полковник Штырлин подошел к нему вплотную.

— Чо слышал!

— Да я те… Я тте!..

— Ты, Генералов, не грубиянничай, — прикрикнул пред. — Тя спрашивают, чем кормил их на ночь.

— Он у меня в другом месте ответит, — чувствуя за спиной улыбки, взлютовал полковник. — Пятнадцать суток за пьянство на рабочем месте.

— Как вас зовут? — вмешался прокурор.

— Петр. По отчеству Алексеевич.

— Петр Алексеевич, вы давали этим животным мясо?

— Никакого мяса, дробленку запаривали, комбикорма. А мясо? Кто нам его дал?

— А вот это откуда, не скажете? — Прокурор пнул полуобглоданную кость с налипшим снегом. Присутствующие сгрудились, разглядывая розоватую, с белыми царапинами от зубов кость.

— Не знай, не давали.

— Николай Иванович, — повернулся прокурор к главврачу санэпиднадзора, румяному, улыбчивому лет сорока живчику в норковой шапке, — обратите внимание. На кости пристыл порошок. Возьмите на анализ.

Когда чины уже рассаживались по машинам и клацали дверцами, начальник милиции приспустил стекло, поманил преда.

— Где ты нашел этого алкаша?

— Мужик Натальи Генераловой. Бывший офицер. Да вы должны знать ее, детсадом заведует, — полушепотом сказал пред, косясь на стоявшего у туши Петруччио.

— За пьянство выгнали?

— Был судим за кражу.

— Уголовников всяких понабрал. Каким местом думаешь? Поехали!

Петруччио подошел к коченеющей туше, пнул в рыло:

— Ну нажрался!

Выяснили, один из стогов соломы, на котором егерь разложил куски отравленного мяса, тракторами волоком притащили на ферму. Стрихнин на кости и множество следов собачьих лап не оставляли сомнений для иных толкований. Стая стащила вниз мерзлое мясо. Самый жадный пуделишко первым хватнул и тут же околел. Стая ушла. Выпущенные утром на променад хряки наткнулись на мясо со стрихнином…

Тогда-то у егеря впервые мелькнула нелепая мысль: «Они нам, людям, мстят…» Сбоку на свежем снегу отчетливо отпечатался широкий разлапистый след. Он не мог спутать его ни с каким другим. Стаю водила Найда.

После этого разъяренный предколхоза раз пять устраивал облавы на отравителей хряков. Убили трех собак. Волчица увела остальных в дальние леса. Всю весну и лето о стае не было ни слуху ни духу. Глубокой осенью, уже по снегу, комбайнеры, доубиравшие подсолнух, наткнулись на свежие кости косуль…

С этим разбоем надо было кончать. Но находились неотложные дела, и егерь все откладывал облаву.

Глава шестая

Венька проснулся до света. Танчура спала, жарко разметав руки-ноги. За годы замужества из девочки-рюмочки она расплылась в зевластую румяную тетеху.

— Хорошего должно быть много, — смеялась она, когда подшучивали насчет ее габаритов.

Егерь почувствовал раздражение на жену. Будто это она была виновата в том, что из области ему спустили двухзначную цифру отстрела лосей. И теперь каждый день с промысловой бригадой он выезжал в лес. Не любил он такую охоту. Но куда деваться. Лесники криком кричат: «Ваши лоси все молодые сосновые посадки поели».

Он на цыпочках прокрался на кухню. Поставил на газ чайник. Оделся. Ружье и рюкзак положил у двери. Но как он ни сторожился, Вовка все равно укараулил. Сонный, хмурый в одних трусишках, вышел на середину кухни.

— Не пойду в садик. Хочу с тобой на охоту.

— Холодно. Вон все окна замерзли. Ты и так ночью кашлял. В санях продует. — Венька взял термос, налил чаю.

— Я с тобой на «Буране». — Вовка крепился, знал, отец слез не любит.

— Там бензина нет.

— Ты все обманываешь. Давай из УАЗа сольем, — всхлипнул малец. — Никогда меня не берешь. Только обещаешь.

— Эт с тобой так. А без тебя каждый раз концерты устраивает, — крикнула из спальни Танчура. — Заколебал!

— Ничо я не устраиваю. — Вовка, передразнивая мать, скорчил рожицу в сторону спальни. — Она тебе, папань, по ушам ездит.

— Во-во, слышишь, как он разговаривает! Давай, быстро собирайся, отец тебя в садик отвезет. Мне некогда. Вчера рыбу свежую завезли, бабки с вечера в очередь пишутся… На минуту задержишься, зев поднимут.

— Не буду свиньям картошку носить. И пол подметать не буду, вот. — Вовка в одном сапоге проковылял к порогу.

— Ты будешь, паразит, собираться? — вскричала Танчура. — Берешь ты его с собой или нет?

Есть еще в мире справедливость.

— Берет, берет! — Вовка в одном сапоге промчался к порогу, спихнул с ноги. — Я валенки надену и два свитера. Мам, где мои треники?

— Шарф не забудь и рукавички!

— Охота на бизонов — моя любимая забава!

— Ну, шило. Ты погляди на него, — засмеялась Танчура. — Захочешь, так не скажешь.

— Папань, давай ключ от сейфа, я патронаш принесу.

— Не патронаш, а патронташ. — Лицо егеря осветила улыбка.

— Вень, ты глянь, по избе летает, — уловила Танчура настроение мужа. — Вовк, может, в садик пойдешь?

— У тебя, мам, проблемы со слухом. — Вовка притащил из кухни унты. Бросил у порога, готовый по одному движению отцовской брови лететь, скакать и мчаться.

— Вот только закашляй у меня вечером, паразит, я тте задам, — пригрозила Танчура, уходя на работу.

— Храни огонь в очаге, женщина! — крикнул в ответ ей вождь краснокожих.

Танчура, улыбаясь, засеменила по тропке в снегу к дороге:

«Окояненок, ведь сморозит, как это: «береги огонь в печке, нет не в печке, в… очаге, женщина. На родную мать — женщина. Ну, шило. Услышит что в телевизоре, все помнит…»

Оставив сына в гараже с охотниками, егерь забежал в детсад предупредить насчет Вовки. У самого входа столкнулся с Натальей. Будто она тут и стояла, ждала его, ласточка сероглазая.

Шалая мальчишечья улыбка осветила лицо егеря.

— Вовку на охоту забираю. А ты что такая пасмурная?

— Нехорошо мне что-то, — Наталья вскинула на егеря заблестевшие слезой глаза. — Ночь не спала.

— Вечером после работы на наше место приходи. Буду ждать.

— Не надо, Вень, — показалось, будто всхлипнула. — Не приду.

— Все, я буду ждать. — Егерь заспешил к гаражу: «Ах, эти серые глаза, кто их полюбит, тот потеряет навсегда покой и сон…»