Павел Кочурин - Коммунист во Христе

• Название: Коммунист во Христе
• Автор: Павел Кочурин
• Издательство: Изд. "АСПИН"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-94158-077-0

---

Иван зашел на склад, где Необремененный с шофером Гарусковым и теткой Купо-росихой, которая считалась здоровев любого мужика, наќсыпали в мешки зерно и грузили в машину. При появлении инженера — перекур в уважение начальству. Необремененно и закурили… Купоросиха поддела балабола: "Вот и обременился бы, женился на Надьке, пока туда не попал". Но Необремненный не в кармане слово хранил: "А худо ли так-то… Привычка, что холодная водичка, и обвыкаешься. А жизнь-то, она у нас повсюду одина-ковая, что тут, что там. Только и есть разницы, что зона пошире, и колючки от глаз по-дальше. А если и скука, так опять же, по пейзажу: по вышке со штыком на ней. А так-то — без обремененности. Сказали иди — идешь, сказали шабаш — отчаливай. И тут, и там — ты, как и все. А обремениться, оно и погодиться".

Иван выслушал тираду Необремененного с грустной улыбкой, молча. А когда сел на мотоцикл и отьехал от склада — ровно ушиб снес от слов вечного зека: "Что — там, что — тут…" Как бы разом спал с глаз туман и впереди разверзлась бездонная пропасть. Мысли взорќвались: "Мы все — как там". Многих ли миновало без "как" это "там". Родной дедушка Данило Игнатьич, дед Галибихин, Федор Пашин, и чуть ли не каждый второй в селе по-бывали там. Многие и из женщин, как вот Агаша фронтовичка, мать Толюшки Лестенько-ва. Отец Ивана со Стариком Соколовым чудом не попали "туда", молитвой убереглись. Да и Сашу Жохова пронесло, "рука спасла". Художник "от беды" сокрывался в глуши родно-го Мохова. Все мы исхитряемся жить не в "той", так в "этой" зоне, с близкой или далекой от глаз "вышкой со штыком нацией и колючкой вокруг".

Высказ этого внутреннего, полуосознанного в себе состояния, — выход за грань доз-воленных мыслей. Они рождали ощущение какой-то приќдавленности, создавали неуют, вроде касания к твоему телу чего-то жесткого, колючего. И вот эти прописные совещания у "Первого", твоя строгая явка на них, словно вызов тебя подследственного к стражнику для проверки — "тут ли ты?.."

С таким разбродом мыслей и душевным раздором, и отправился Иван в райком вместе с председателем, парторгом и главным агрономом. Ехали молча, как "нипошто".

При виде в зале благодушных предов, парторгов, "командиров произќводства", ак-тива, завов и замов, мрачное настроение поспало: все вроде бы и за делом пожаловали. Подлаживаясь под общее настроение, Иван поддался той самой спасительной иронично-сти, что пряталась за высказом веселости и беззаботности. Когда за длинным столом, наќкрытым бордовым бархатом, разместился "штаб" во главе с "Первым", сидевшим позади Ивана, промолвил про себя: "Демиургены вышли". Иван, улыбнувшись, в душе погор-дившись за своих моховцев, выхвативший словцо из серого "евангелья" для наречения новых апосќтолов. Председатель "Зари", уловив его усмешку, как заговорщик соќчувствующему подмигнул, глянув на президиум… Никто не допытывалќся и не дознавался, откуда, из какого ореха возросло это подхвачеќнное молвой словцо "демиургены". Об анекдотах вот тоже не допытыќваются, кто их складывает, преследуют только их пересказ-чиков. Но теперь, кажись, и этого уже не делают. Сами демиургены большой чаќстью их и сочиняют про себя же.

Переговорив о чем-то с сидевшими справа и слева от себя, встал из-за стола "Пер-вый", вышел к трибуне для высказа доклада об итогах. Итоги были всем ясны — отсея-лись. Но за кем-то засекли отход от указаний. Куда и как без этого. Критикой и полага-лось остращать, чтобы "вновь такого не допускать". Задачи тоже известны — те же, что и в прошлом: уход за посевами, подкормка, не затягивать с прополќкой. Ровно бы не скажи об этом с трибуны, так никто бы этого и деќлать не стал. Но и при сказе, кто-то "подкормит", а кто-то и нет. Но все доложат, что выполнено. А вот с прополкой — тут важен выказ. Со-гнать на поле близ дорог старого и малого, нагромоздить кучи надерганных сорняков, чтобы видны были с шоссейки. Сорняки как бы уже и необходимы, иначе чего показы-вать…

Высказав задачи, "Первый с загадом предупридил: "Пора вплотную гоќтовится к ко-совице…" Не к сенокосу, а вот о "косовице". Ровно на косую девку глаз положить… В на-роде издавна был определен день начала сенокоса — Петров день. А пока "Первый настав-лял на заготовќку веточного корма — ломать березовые, осиновые, ивовые прутья. И на ран-ний силос из лопухов, поддомной крапивы, быльника.

После доклада — передых, а затем время для "блудословия". Тут поќлагалось руково-дителям доложить. Не дрогнуть и солгать: что-то, где-то уже и делается "в этом направле-нии". Даже председатель "Зари" поднялся на трибуну и тоже высказался с выхвастом: все будет учтено, и уже приступили…

И вот заключительное слово Нестерова, "Первого". И резолюция, в коќторой всех ответили и всех обязали единые заповеди блюсти. Если в Божьем писании они во спасе-ние души, то тут, скорее, во сохранение должности. И все смиренно успокоились, как ди-тяти под заговорќным словом бабки знахарки.

Иван не вникал в смысл доклада Нестерова и его итогового слова. Забавляясь, вслушивался в его голое, вглядывался в выражение лица, как и когда оно менялось. Вот дошел он до слов "вместе с тем" — насупил брови. Перечислил промахи, упущения. Под-черкнул, каќкие меры своевременно райкомом были приняты, чтобы… И еще прибавил же-сткости в выказе: "Но несмотря на это не обеспечили…" И почти пригрозил: "Нет чувства ответственности…" Ивану казалось, что это какие-то вариации разговора о том, о чем и Необремененный со смаком разглагольствовал. О человеке "там" и" тут", о наставлении как жить в принужденности. Выходило, что все, и он, Иван, за эту принужденность. Так ловчее в зоне…

Через свое отчужденно-созерцательное "участие" в совещании, Иваќну увиделась не только ненужность доклада "Первого", но и самого. Не творец, а всего лишь произно-ситель слов, упоенный, что его пристќрастно слушают. Но это не от тупости или глупости Нестерова, а отќ того, что он приставлен к таким обязанностям, как стражник к вороќтам: не пущать и не выпутать. Сам-то он, "Первый", скорее всего не больно верит, что его такая служба идет на пользу работному люду. Где-то в душе, когда остается наедине с собой, мерзит и самому таќкая своя роль. Но как по-другому-то, по-другому и нельзя, он "Перќвый" под другим "Первым". Вот и тверди, подобно студенту, заученный урок. В каждом деле его — одни повторения того, что тебе внушили. И ты как бы уже забытый человек, без своей мысли, да и разума. А если это вошло в кровь его и твою?.. А сами демиургены — уже сложиќвшиеся биологические особи с установленным складом ума и поведения?

И все же не хотелось в такое верить. Иван с ехидцей улыбнулся, представив Не-стерова этаким творителем, роботом-демиургеном. Вспоќмнился каламбур Тарапуни о на-езжающих в колхоз докладчиках: "Боги не боги, говорят — не дело творят, а мнят, что у ворот рая бдят".

Возвращаясь из райкома, Иван задавал себе вроде и не сегодняшний вопрос: "А что же это такое — совещания?.. Ведь не те, кто их проќводит, и не те, кто на них присутст-вует, а сами эти совещания, как что-то мистическое, правят и умом и делом "новых нас" — колхозниќков. И закрадывается обескураживающий вопрос: "А какая же власть у тех, кто созывает совещания?.." И ответ, как откровение: Власти- то, если разуметь под ней поря-док, никакой у них и нет, только — сила стражников, как вот и в зоне. Обязывают тебя проводить в жизнь что-то, кем-то придуманное, и пугают, принуждают, когда "это" — "в жизнь не проводится". Строптивых из "этой" зоны переводят в "ту". И все уже в какой-то мере Необремененные. И оттого беззаќботно веселые.

2

Следом за райкомовским совещанием Николай Петрович с парторгом, учителем Климовым, собрали свое совещание актива "для домашней проработки заданных уроков". Или еще по-другому: "Для показа: самими уже просмотренных фильмов". Одни "активи-сты" на таких совещаниях подремывают, другие вроде и слушают. Кому что положено сказать — говорят.

Тарапуня, тая еще обиду, спросил председателя, будет ли дана звеќньям самостоя-тельность, или продолжится игра в говорильню?.. Старик Соколов тихо урезонил строп-тивого звеньевого:

— А ты, парень, дело свое дела! ладней, сам-то и не поддавайся говорильне, коли она не по делу.

Николай Петрович поддакнул: "Вот именно". И подвел итоги. На том совещание и закончилось.

Яков Филиппович, Старик Соколов, после "просмотра кина", сказал Тарапуне, что царство небесное, как вот в писании сказано, трудом достается и усилием берется. Тара-пуня буркнул: "Кулаками что ли?.."

— Не кулаками, а терпеливой смиренностью духа в вере!.. — Тарапуќня с недоверчи-вой ухмылкой съехидничал и отошел от Якова Филипповиќча; бросив на ходу: "Верь теле-ге, коли кобыла не тянет".

Старик Соколов на крыльце обождал Ивана, сказал ему:

— И зашел бы вот, Иван Дмитрич, проведал нас с Марьфенькой. А то и не бывал, как мы сюда переехали из своей Сухерки.

Иван слегка смутился. Давно ли Яков Филиппович называл его Ванюќшей… Пошел с ним. О совещании не обмолвились, будто его и не было. Прошли мимо дома деда Гали-бихина. И Яков Филиппович пеќчально вздохнул.