Константин Соргунов - Корпорация цветов

• Название: Корпорация цветов
• Автор: Константин Соргунов
• Жанр: Фэнтези

---

Я понял, что мне душевно и физически необходима эта женщина. Но с этим я бы ещё мог смириться, это могло бы вписаться в мою семейную жизнь, не разбивая её на части. Слово "любовница" на мой взгляд оскорбительно для женщины, но в моём случае это было бы единственным способом не разбить два сердца — своё и своей жены. Однако я не учел одной мелочи — самой Валентины. В момент нашего с ней объяснения (вернее, моего с ней, потому что я даже не мечтал о какой-то взаимности), я узнал, что я нужен Валентине так же сильно, как и она нужна мне. Это одновременно привело меня в исступленный восторг и в отчаяние. Моя любовь обретала более ясные очертания, моя семья катилась к черту. Что было мне делать? Умоляю, не судите меня, молодой человек. Я выбрал любовь.

Я опущу такие не красящие меня детали, как отвратительный скандал с женой, во время которого я кричал, а эта маленькая мужественная женщина только согласно кивала головой. Я кричал, пытаясь обвинить её (подлец!) в собственном грехе. Я припоминал ей самые постыдные мелочи нашего совместного быта, укорял внешним видом, возрастом, словом, всем. Когда я выдохся, я увидел, что жена смотрит на меня с жалостью и сожалением. Я вспыхнул до корней волос, почувствовав отвращение к самому себе. Я готов был валяться у неё в ногах, умоляя простить меня, но жена не позволила мне сделать этого. Она поцеловала меня в лоб и сказала, что не будет меня удерживать. В тот же день она уехала к матери, оставив мне… Но, кажется, я утомил вас своим рассказом и множеством деталей, не имеющих отношения к делу? Простите старика, молодой человек. Я давно уже не видел людей, а пожилым людям часто хочется поговорить о том, о сём.

Геннадий Андреевич присёл рядом со мной на краешек кровати и пожевал губами. Глаза его были увлажнены, на лбу появилась испарина.

— Вы меня ничуть не утомили, — сказал я совершенно искренне. Болтовня старика забавляла меня и отвлекала от тягостных мыслей.

— Вы очень любезны, молодой человек, — сказал Геннадий Андреевич, на губах которого показалась слабая улыбка. — Тогда извольте дослушать мой рассказ до конца. Клянусь, я постараюсь не слишком его затянуть его.

Валентина вдохнула в меня новую жизнь. Я постоянно чувствовал возбуждение, разумеется, я говорю не только о возбуждении физическом. Рядом с ней я испытывал постоянный душевный подъем, подвигающий меня к такому, о чем я и подумать не мог ещё полгода назад. Мы ездили с Валентиной в туристические походы, на выходные ездили жарить шашлыки и ночи напролёт бродили по сонному городу. В одну из таких прогулок Валентина обмотала мне шею длинным черно-желтым шарфом в крупную клетку. Забегая вперёд, скажу, что этот шарф единственное, что осталось у меня в память о ней.

— Печально, — пробормотал я, вспомнив Валерию. Геннадий Андреевич посмотрел на меня с грустью:

— А вы думали, молодой человек, что мы жили долго и счастливо? Поверьте, чем короче любовная история, тем она ярче. И хорошо бы переболеть любовной лихорадкой в юности, чтобы обеспечить себе спокойную старость. Но я снова теряю нить своего рассказа…

Итак, мы с Валентиной гуляли по уснувшему Петербургу. Была поздняя осень, но Валентина по-прежнему грациозно выступала на каблучках. Я ещё подумал, что никогда не видел на неё другой обуви. Мы познакомились весной, помню ещё, тогда Валентина была в умопомрачительном белом платье с высоким лиловым воротом. А сейчас на моей пассии было длиннополое серое пальто, маленькая шляпка из мягкого фетра и небольшой шейный платок, который я завязал собственной рукой. Её изящные ножки аккуратно ступали по каменной мостовой, шпилька ни разу не застревала в стыках между камнями и плитами. Я держал её под руку. Мы дошли по Невскому до дворцовой площади и намеревались пойти вдоль набережной.

Было тихо, очень тихо, как бывает в нашем городе только между тремя и четырьмя часами утра. Шаги Валентины гулко отдавались эхом на пустынной площади. Мы обогнули Эрмитаж и медленно пошли через скверик. Впереди на фоне тёмных облаков маячила створка дворцового моста, нацеленная прямо в небо. Внезапно Валентина остановилась и порывисто схватила меня за руку.

— Взгляни, Гена, — горячо зашептала она, указывая на мост, — Вот истинный символ твоего и моего города! Мост через вечную, великую реку, который в угоду холодным судам на короткий срок отрезает нас от другого берега! Но если здесь берега вновь соединяться с рассветом, до которого остались считанные часы, то для моего города рассвет слишком затянулся!

— Я что-то не понимаю, — с недоумением проговорил я. — О чем ты говоришь?

— Молчи! — воскликнула она, гневно сверкая глазами. Я никогда не видел её такой, и в тот момент почувствовал, что, оказывается, совершенно не знаю эту женщину. Мне стало горько и стыдно, но Валентина не дала мне погрузиться в подобные размышления.

— Сейчас я уйду, — сказала она, глядя на меня с бесконечной тоской и плохо скрываемой болью. — Я уйду, но знай, что золотой мост рано или поздно воссияет над электрической рекой!

— Какой мост? О чем ты? Боже… — сначала закричал, а потом застонал я, видя, какая гримаса боли исказила лицо моей прекрасной Валентины. — Что с тобой, мой ангел?

Валентина бросилась мне на шею, покрыв моё лицо самыми горячими поцелуями, на которые только была способна. Потом она долго и пристально смотрела в мои глаза, гладя руками меня по седеющим волосам. Я шептал ей какие-то милые глупости, желая, чтобы её внезапная вспышка была обусловлена женским недомоганием или чем угодно, что ни в коей мере не повредит моей возлюбленной. Но тут из под её ресниц хлынул целый поток слёз, Валентина всхлипнула, изо всех сил сжала мою шею руками и обмякла у меня в руках. Я еле успел подхватить её и подивился, какой она стала тяжелой. Тогда я списал это на массивное пальто, но потом понял, в чем было дело. Я услышал сдавленный стон, который, казалось, исходил из самого нутра Валентины. В следующий момент она вырвалась из моих объятий и, закрывая лицо руками, помчалась к набережной. Я бросился за ней, но мне никак не удавалось её догнать. Вдоль набережной стелился густой белый туман, и Валентина, убегающая от меня всё дальше и дальше, почти полностью в нём скрывалась. Я задыхался, но продолжал преследовать её еле различимый силуэт. Потом я увидел, что бег Валентины разительно изменился, теперь она передвигалась большими прыжками, от которых её тело в высшей точке полёта сгибалось почти пополам. Каждый прыжок сопровождался глухим металлическим лязгом, от которого у меня по спине бежали мурашки.

Я продолжал бежать за ней и тогда, когда чуть не споткнулся о пальто, комом лежащее на земле, и когда в мои руки словно сам влетел шейный платок, всё ещё завязанный в плотный двойной узел. Я бежал, обливаясь потом и прижимая руку к левой груди, бежал, уже ничего не видя перед собой.

А потом была яркая вспышка, туман, проникающий до самого желудка, и оглушающий, очаровывающий звон, разрывающий в клочья барабанные перепонки. Я пришел в себя, лежа на холодной земле ничком, с разбитыми губами и содранной кожей на обоих ладонях.

— Зачем ты пошел за мной? — неожиданно произнёс сухой, словно бы надломленный голос. Я перекатился на спину и увидел прямо перед собой голубоватую маску, словно висящую в воздухе. Не сразу я разглядел тонкую полупрозрачную шею и длинное бледное тело, затянутое в серые лохмотья. На меня смотрели два больших ромбовидных глаза светло-голубого цвета. Синие губы были полуоткрыты, горячее, чуть влажное дыхание обдавало меня жаром.

— Зачем ты пошел за мной? — повторило склонившееся надо мной существо. Я в страхе только и мог, что жадно ловить ртом воздух.

— Ахт, — сказало существо. В голосе его звучала боль, смешанная с ужасом.

— Кто ты? — наконец, выдавил я из себя. Но бледнокожее существо молча коснулось рукой моего плеча и быстрыми шагами унеслось прочь, оставив меня лежать на холодной земле.

Старик замолчал и принялся покусывать кончик собственного уса. Я нетерпеливо теребил пальцами грубый шов плоской как блин подушки.

— А потом, — медленно, нестерпимо медленно произнёс Геннадий Андреевич, — я понял, что оказался в ловушке. Я перешел черту — ту самую, которую без труда переходят дрэи и некоторые люди. Вам, мой юный друг, видимо неизвестно, какого труда стоит обычному человеку протиснуться в тонкую щель между мирами. Некоторые готовы положить на это всю свою жизнь, высчитывая точные координаты "чуткого места". Другие идут по более лёгкому пути, паразитируя на тех, кто наделен талантом находить такие места самостоятельно. Не зная этого, я бездумно побежал вслед за дрэйкой, принявшей облик очаровательной женщины, и, как видите, был наказан за собственную глупость. Я обречен до конца своих дней прожить здесь, блуждая по берегу пустынного моря и вспоминая… вспоминая…