Дуглас Брайан - Демоны степей

• Название: Демоны степей
• Автор: Дуглас Брайан
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029314-3, 5-93698-253-Х

Для «Заговора в Хоарезме» я использовала материал, который в свое время подготовила для продолжения «Степной дороги» из «Мира Волкодава».

Елена Хаецкая

«Северо-Запад Пресс», «АСТ», 2005, том 112 «Конан и демоны степей»

Дуглас Брайан. Демоны степей (роман)

---

Совет показался Тассилону настолько простым и хорошим, что он тем же вечером предложил Элленхарде уехать. У них были лошади и целых две коровы. Одну тотчас забили и наготовили мяса в дорогу, а вторую гнали с собой и съели уже на самых подходах к городу.

Дома, может быть, в Феризе и бумажные, зато стены вокруг города — каменные. И немаленькие: в добрых пять человеческих ростов, никак не меньше.

Путники долго препирались со стражей, доказывали свою благонадежность. Объясняли, что желают обосноваться в городе. На Тассилона здешние блюстители порядка глядели вполне благосклонно, даром что чернокожий — здесь и не таких видывали. Зато Элленхарда вызывала у них очень большие сомнения. Издавна главными врагами здешних обитателей были кочевники-гирканцы, бесцеремонные, дерзкие. От их-то набегов и огораживались стенами. Степняки налетали, как ураганный ветер, сметающий все на своем пути, убивали всех, кто пытался оказать хотя бы малейшее сопротивление, прочих захватывали арканами и волокли за своими конями — в рабство. Забирали женщин и молодых парней, а стариков, искалечив, бросали в степи умирать — не нужны старики, не работники!

Вот и Элленхарда казалась жителям Феризы весьма подозрительной. Все допытывались у ворот — для чего эта «косоглазая» сюда пожаловала? И пока Тассилон всеми богами, каких только знал, не поклялся, что девушка является его женой и пришла в город с ним вовсе не для разведки очередного разбойничьего набега, не желали отворять ворота.

— В недоброе время вы пожаловали в Феризу, — непонятно сказал им хмурый стражник. — Если уж и в самом деле решили за стенами обосноваться, то шли бы в Вендию или Кхитай. А здесь…

Он махнул рукой, но ничего объяснять не пожелал. Сами разузнаете, когда настанет время.

* * *

Улочки Феризы быстро пустели. Жители, только что деловито сновавшие вверх и вниз по мостовой, круто забиравшей на холм, на котором, собственно, и был разбит город, торопливо скрывались в своих домах. Стремительно задвигались бумажные перегородки, заменявшие здесь и двери, и окна со ставшей. Захлопывались двери лавок и многочисленных харчевен и закусочных, выделявшихся тут и там разноцветными вывесками. Разносчики товаров со своими тележками прятались за живыми изгородями, рыбаки, несущие связки рыбы на длинных жердях, положенных на плечи наподобие коромысла, искали убежища в первом попавшемся доме.

Тассилон и Элленхарда остановились посреди улицы, с удивлением наблюдая за этим поспешным бегством. Грозы, вроде бы, ничто не предвещало — солнце продолжало себе светить с ясного неба, нигде не было слышно ни грома, ни воя надвигающегося урагана… и тем не менее Фериза пустела, как будто невидимая гигантская метла выметала с обозримого пространства людей.

— Что происходит? — пробормотал Тассилон, лихорадочно соображая, стоит ли бежать и если да — то где им будет безопаснее. На Элленхарду в этом городе, как он убедился, смотрят с нескрываемым подозрением, так что поблизости вряд ли найдется какой-нибудь дом или лавочка, где им охотно предоставят убежище.

— Не зевай, не мешкай, ты!.. — обратилась к Тассилону какая-то незнакомая торговка с корзиной зелени на голове.

Он быстро окинул женщину взглядом. Та выглядела вполне добродушной старой дамой из почтенного племени вечных уличных разносчиков. Из большой плоской корзины, которую она с удобством устроила у себя на голове, свисали пучки травы, перевязанной для продажи, придавая всему сооружению видимость диковинного головного убора. Широкоскулое загорелое лицо было сплошь изрезано морщинами, а из темных, больших глаза откровенно глядели любопытство, доброжелательность и мягкая печаль.

— Что происходит? — спросил Тассилон, радуясь возможности хотя бы узнать, чем вызвано столь паническое бегство горожан. — Неужто в городе чума? Странно! Почему же стражники не остановили нас у городских ворот подобным известием? Да и в степях ничего не слышно о бедствии…

— Э, да вы и впрямь ничего не знаете, бедняжки! — Торговка схватила Тассилона за одну руку, Элленхарду — за другую и без долгих разговоров затащила обоих в ближайшую лавочку, отметая все возражения хозяина.

— Куда, куда!.. — вскрикнул было тот.

Лавочка торговала всем понемногу: подержанной мебелью — преимущественно низенькими столиками из темного лакированного дерева, посудой, разрисованной разными морскими дивами, вроде подводных змеев и донных городов, где обитают полулюди-полутритоны и полукони-полурыбы. Имелись здесь выставленные на продажу украшения из кораллов, добываемых местными жителями из моря (и составлявшими главный предмет экспорта Феризы), и дешевая одежда — рубашки, штаны, плетеные и деревянные сандалии, широкополые шляпы, кожаные пояса. Все это было поношенным, а иногда (как заподозрил Тассилон) и краденым.

— Вот нахалка! — напустился торговец на зеленщицу. — А ну пошла вон отсюда! Знаю я тебя! У тебя и глаз недобрый, и рука нечистая, и сандалии грязные, а у меня приличное заведение! Кого это ты с собой притащила? Кто эта косоглазая? Не у тебя ли три года назад ее сородичи увели в плен племянницу с детьми?

— Тише ты! — раскричалась торговка. — Это ты-то меня знаешь? — Она поправила корзину с зеленью, убрав пучок лука, свисавший ей прямо на глаза, подбоченилась и принялась честить лавочника на чем свет стоит: — Да я сама, может быть, знаю тебя как облупленного! Кто ты такой, чтобы выставлять нас на улицу? И ты еще смеешь пенять мне грязными сандалиями и обвинять, будто я на руку нечиста! Только не вздумай врать, будто ты — честный торговец! Уж мне ли не знать, что такие, как ты, скупают по дешевке краде…

— Тише, тише!.. — Лавочник, казалось, был теперь чем-то испуган. Зеленщице, видать, удалось коснуться какой-то его тайной струны, потому что он мгновенно сменил тон и заговорил иначе, едва ли не умоляюще. — Что ты верещишь, точно кошка, которой хвост прищемили? Прикуси язык и садись-ка лучше сюда. — Он показал на скамью, предназначенную для покупателей, буде те вознамерятся примерить на себя что-либо из выставленного на продажу тряпья или одежды. — И друзья твои пусть присядут. Садитесь! — обратился он к Тассилону с Элленхардой. — Садитесь, прошу вас. И незачем кричать и лишний раз привлекать к себе внимание, — добавил лавочник совсем уж разобиженным голосом, поглядывая на зеленщицу.

Та торжествующе разместилась на лавке, вытянула ноги.

— Давно бы так. Только эти двое мне вовсе не друзья, а просто повстречались на дороге. Вижу — люди, вроде бы, неплохие, хоть и пришлые, а что растерялись — так в том их вины, прямо сказать, немного. Тут не только пришлый человек, тут и ко всему привычный осел бы растерялся, такая поднялась суматоха…

Торговка зеленью извлекла из своей корзины пучок и принялась грызть его, распространяя по всей лавке острый запах лука и еще какой-то непонятной травы.

Видя, что ее никто не перебивает, она продолжала не без удовольствия:

— Гляжу: все бегут, а эти стоят, как полные дурачки, прямо посреди улицы и смотрят эдак… Нехорошо смотрят, с прищуром, особенно вот он. — Она кивнула на Тассилона, который нелепо громоздился посреди лавки и разглядывал зачем-то складную ширму, прорванную в нескольких местах и вследствие этого совершенно бесполезную. — Ну, думаю, этот точно попадется. Да и подруга его — тоже. Такое личико, как у ней, надо прятать под покрывалами. Одни шрамы на щеках дорогого стоят, а уж взгляд… брр!

Элленхарда холодно посмотрела на болтунью, но ничего не сказала. Зеленщица передернула плечами, однако продолжала вволю изливать свои чувства:

— А мне стесняться нечего! Я женщина прямая и честная, что подумала — то и говорю! А с такими глазками да с таким взглядом, как у тебя, милая моя, — обратилась она к девушке, — лучше в степях болтаться, а не ездить в Феризу. Потому как ничего хорошего из подобных путешествий обычно не получается.

— И что такого в моем взгляде? — взорвалась наконец Элленхарда, выведенная из себя всеми этими намеками.

Тассилон придвинулся ближе к ней. Будь он собакой, поднял бы сейчас верхнюю губу, обнажая клыки — предупреждая: еще одна обида, нанесенная подруге, и верный пес вцепится в горло первому, кто посмеет…

Но торговка только добродушно махнула рукой.

— Как тебя кликали отец с матерью, а? — осведомилась она дружески.

— Кому Свет-в-окне, а кому Стрела-в-спине, — резко ответила Элленхарда, — а тебе и вовсе дела нет.

— Ну уж… — не обиделась торговка. — Меня вот звать тетка Филена. Учти, я только добра тебе желаю… — Она поерзала на скамье, устраиваясь поудобнее. — В нашем городе, коль уж вас сюда по какой-то надобности занес приблудный ветер, следует жить с опаской, осторожненько… Неужто в степях ничего не слышно про наш Священный Совет?