Юлиан Шульмейстер - Служители ада

• Название: Служители ада
• Автор: Юлиан Шульмейстер
• Издательство: Каменяр
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Повесть отображает трагические события в лагере для еврейского населения во Львове — гетто Юденлаг, где за голды фашистской оккупации было уничтожено почти сто сорок тысяч человек. рассказывая о злодеяниях гитлеровцев, автор разоблачает сионистов — членов юденрата и полицейских, которые ради своего спасения отправляли на смерть тысячи людей.

---

— Как спасать?

— Это все, что могу сообщить.

За всю взрослую жизнь Фалек Краммер никогда не вступал в конфликты с всесильной государственной властью. Государство за это не вмешивалось в его личную жизнь и свободную профессиональную деятельность. Даже теперь не изменял своим принципам. Еще старательнее их соблюдал: за самое незначительное нарушение немецких приказов — смерть. Но карали и тех, кто строжайше соблюдал все предписания. А Шудрих предлагает бороться с властью за спасение обреченных на смерть. Это противоречит принципам всей его, Фалека, прошлой жизни. Какие принципы, о чем идет речь? Галицией правит шайка бандитов, грабящая и убивающая ни в чем не повинных людей; предложение Шудриха — необходимая оборона от преступного нападения. Законная оборона: каждый перед бандой бессилен, а если объединиться — возможно, удастся спастись.

Мысля привычными правовыми понятиями, Фалек Краммер пришел к решению, которое еще вчера отвергал.

— Вы задумали благородное дело, я готов поддержать его, — сказал решительно.

В небольшом переулке Ставова-боковая Яков Шудрих завел Фалека Краммера в маленький однокомнатный домик. Их приветливо встретили семеро незнакомых парней и две женщины.

— Знакомьтесь — наш новый товарищ! — представляет Краммера Шудрих и обращается к огненно-рыжему парню. — Семен! Завтра Фалек будет тебе помогать. Подготовь, он в наших делах новичок.

На Семене Лейбовиче синяя форма старой польской полиции, на рукаве желтая манжета. Куда попал, что за люди? Видя смятение Краммера, Шудрих успокоительно потрепал по плечу:

— Не удивляйся! Семен — полицейский службы порядка, все мы боремся против этой и всех других гестаповских служб. Учись у него.

Ушел Шудрих, разглядывает Краммер парней — изможденных, в замусоленной и ветхой одежде, — такие встречаются на каждом шагу. Эти чем-то отличаются. Чем?.. Переводит взгляд на комнату — обычную комнату гетто. В одном углу двухэтажные деревянные нары, в другом — серо-голубая занавеска. Посредине — овальный, в трещинах, ореховый стол, старые стулья на низких ножках с облинявшим плюшем. Прилепились к стенам уродливый шкаф и длинный буфет с серо-мраморной плитой.

— Моя жена — Сима, — представляет Семен чернокудрую, черноглазую женщину. — Ее сестра Эстер!.. Смотри не смотри — все равно спутаешь, похожи как две капли воды.

— Близнецы?

— А как же иначе! Муж Эстер, Хаим, — помощник полицейского второго комиссариата еврейской службы порядка. Это — легальные жители комнаты. Борис, Эдмунд, Мойша, Яков и Ефим, — поочередно представляет парней, — нелегалы. Ты — шестой нелегал. По тревоге прячетесь в ванную комнату, вход через этот замечательный шкаф. Железное укрытие, выдержало много проверок! Как-никак тут живут полицейские.

— А что будем делать завтра? Кого спасать? — не терпится Фалеку выяснить до конца ситуацию.

Борются в Фалеке два человека — вчерашний и сегодняшний. Убежище надежное в квартире двух полицейских, можно тут отсидеться от любой акции. Недоумевает вчерашний Фалек: «Зачем лезть на рожон, зачем испытывать злую судьбу, если гибнет гетто? Посчастливится уцелеть — слава богу!». Сегодняшний Фалек не соглашается: «А Шудрих и эти парни ради меня рискуют жизнью, спасают!». И для сегодняшнего Фалека сражение с врагом не стало сущностью жизни — только платой за жизнь.

— Кого спасать? — повторяет Семен вопрос Фалека. — Это и есть самая трудная сторона нашего дела. Уничтожают тысячи — можем спасти единицы. Кого? Детей, убиваемых за то, что могут вырасти во взрослых евреев, женщин, виновных в том, что могут рожать новых евреев, мужчин, чей труд больше не нужен, стариков — ум, совесть и память народа. Каждого надо спасать и всех невозможно спасти, нужен еще один город, недоступный фашистам. Спасаем бойцов, способных сражаться. Есть еще вопросы?

— Вопросов нет! — тяжко вздыхает вчерашний Краммер, сегодняшний убеждает не Семена — себя: — Будем сражаться, будем спасать.

— Примерь-ка эту фуражку, — дает Семен польскую полицейскую фуражку с шестиконечной звездой.

Примерил Фалек, налезает на лоб. Подложил газету — в самый раз.

— Хорош! — хвалит Семен. — Когда наденешь с ремнем и повязкой — будешь люкс-полицейский. Вот твой документ — изучи хорошенько.

«Удостоверение выписано на помощника полицейского второго комиссариата службы порядка Боруха Зискина. Это уже третья моя фамилия! Фамилия Акселя послужила мне неплохо, хотя и недолго. Может, и эта…».

— Отдыхай! — говорит Семен. — Пойду в свой комиссариат, разведаю обстановку. Утром должен заступить на дежурство, тогда мы с тобой поработаем.

Только вышел Семен — Фалек забрался на второй этаж нар. Безумно устал. Не от работы — от смертельной угрозы. Не хочется говорить, не хочется думать, тело наполняет свинцовая тяжесть. Как эти парни могут шутить и смеяться?.. Краммер очнулся от возгласов жителей комнаты. Не верит своим ушам, вскочил с нар: хочется быстрее все узнать.

— Как это не может быть? Я слышал от нашего аспиранта Флейшмана. Отштемпелеваны мельдкарты членов юденрата, полицейских, а также нескольких десятков чиновников из отделов — снабжения и медицинского, — сообщает Семен. — Значит, завтра отправят на свалку больше двух тысяч юденратовских служащих — тех, кто грабил для немцев, был надсмотрщиком евреев-рабов, собирал налоги, занимался хлебными карточками, продовольствием, общественной опекой, жильем, руководил ремеслом, мастерскими, захоронением. Нацистам больше не требуется аппарат юденрата. Понимаете, что это значит?!

— Тогда зачем сохраняют сам юденрат и полицию? — пожимает плечами Эдмунд.

— Для управления немногими тысячами евреев, оставленными на предприятиях вермахта, — объясняет Семен и тут же себя поправляет: — Даже не управления, а видимости, будто все остается по-прежнему. Нет этой видимости, в комиссариате — паника. Одни онемели от испуга, другие ведут себя так, будто ничего не случилось, третьи заговорили о том, что надо бросать изуверскую службу: все равно ждет немецкая пуля. А самое интересное то, что подкомиссар Абрамович и аспирант Флейшман делали вид, что не слышат, о чем толкуют полицейские.

— Сегодня не слышат, а как поведут себя завтра? — Краммер не знает Абрамовича и Флейшмана, его не интересует их поведение. Ненужным вопросом отгоняет страшную мысль: «Если дошла очередь до юденратовских служащих — к чему вся эта игра?».

Игра! Для остальных жителей комнаты завтрашний день — новый, может, последний этап беспощадной войны. Семен объявляет:

— Сбор полицейских назначен на три часа ночи, в два ночи переходим на боевую готовность. В любой момент может начаться акция, нелегалы пусть спят в тайнике.

Ушли парни в тайник, не пытаются уснуть. Последняя ночь! Об этом не говорят, каждый прощается с жизнью. Впервые за все время пребывания в гетто Фалек Краммер по-новому подумал о смерти: «Суждено погибнуть — так с достоинством, с честью».

В два ночи собрались в комнате. Надел Семен полицейскую форму, Фалеку помог обрести полицейскую внешность. Глядит Фалек на других нелегалов — все одеты так, как он.

Подошла Сима к Семену, обняла:

— Прощай, мой единственный!

— Сима, постыдись товарищей! — в горле Семена застрял предательский ком.

Застыли в объятии Эстер и Хаим, слилась воедино прожитая и непрожитая жизнь.

— Пошли! — обратился Семен к Фалеку и поклонился товарищам: — Всем желаю удачи и дожить до утра!

Идут Семен и Фалек по пустынным кварталам Замарстыновской, приближаются ко второму комиссариату службы порядка. Фалек все больше волнуется: с каждым кварталом нарастает опасность. Любой офицер комиссариата может разоблачить фиктивного полицейского. Не только офицер! Разве мало подлецов-полицейских?

— Чудак! — успокаивает Семен. — Ну зачем нам идти в комиссариат? Что ты там собираешься делать?

— А куда мы идем?

— Будем нести патрульную службу в районе еврейской больницы на улице Кушевича.

Не дошли до Кушевича, слышится топот шагов. Нескончаемой цепью идут шуцполицейские, солдаты эсэсовских войск, полицаи. Вынул штурмфюрер свисток и протяжно свистнул. Развернулась цепь и двинулась в глубь кварталов по правой стороне Замарстыновской. В правильных интервалах отпадают от цепи полицаи, вырастает кольцо оцепления. Другие вбегают в дома. Рвут тишину крики, вопли и выстрелы. Гонят задержанных в украинские и еврейские комиссариаты полиции, на сборные пункты.

Топчутся Семен и Фалек на месте, нет сил ступить шаг, и нельзя обрекать себя на бесцельную гибель. Взял Семен за плечо оцепеневшего Фалека, с силой тряхнул:

— Пошли на площадь Теодора.

Около сборного пункта на площади Теодора стоит трамвай с лорой. Подгоняют полицаи евреев, усаживают в два ряда посередине платформы, спинами друг к другу. Следующий ряд садится на колени сидящих, затем еще ряд и так до самого края. Не обращают полицаи внимания ни на возраст, ни па пол.