Юлиан Шульмейстер - Служители ада

• Название: Служители ада
• Автор: Юлиан Шульмейстер
• Издательство: Каменяр
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Повесть отображает трагические события в лагере для еврейского населения во Львове — гетто Юденлаг, где за голды фашистской оккупации было уничтожено почти сто сорок тысяч человек. рассказывая о злодеяниях гитлеровцев, автор разоблачает сионистов — членов юденрата и полицейских, которые ради своего спасения отправляли на смерть тысячи людей.

---

Живут прошлым, чужд и враждебен сегодняшний день. Чувствуют себя политическими деятелями, у которых отобрана власть, вершителями судеб еврейства, лишенными своего назначения. До войны могли выехать в Палестину — не ехали, ныне она кажется недосягаемым убежищем от наступающих бед. Бесконечно обсуждают ошибки друг друга. Интриги за редко достававшиеся депутатские места в магистрате и сейме представляются участием в высокой политике. В субботу, 21 июня 1941 года, разгорелась дискуссия об антифашистском движении предвоенных лет.

— Нет-нет, нам было не по пути с Народным фронтом, — важно твердит Ландесберг. — Правильно я об этом говорил в тридцать седьмом году на 14-й краевой сионистской конференции.

— Подумаешь, заслуга! — парирует Хешелес. — И о каком народном фронте могла идти речь, кто бы на него согласился? Не было таких сил в Польше!

— Как это не было! — возмущается Ландесберг. — Вы забыли об Антифашистском Конгрессе деятелей культуры? Вы не помните забастовок и демонстраций коммунальников, строителей, рабочих «Панетерии» и других предприятий?! Вместо того, чтобы в грозное время посвятить себя Палестине, евреи, заодно с украинцами и поляками, надрывались на этих сборищах, требуя Народного фронта. Если бы не я и Шморак, бог знает, чем бы это закончилось.

— Вы и Шморак! — с обидой откликается Ротфельд. — А нас не было, мы не существовали! Между прочим, на 14-й краевой конференции я, а не вы, поставил вопрос об отмене английскими властями ограничений на въезд еврейских поселенцев в Палестину.

— Как же! Так напугали Чемберлена своим выступлением, что он сразу же сделал все, как потребовали! — насмешливо соглашается Ландесберг.

— Не будем ссориться! — примирительно говорит Хешелес. — Согласитесь, господа, что все же был прав я, а не вы, когда в своих статьях и выступлениях призывал евреев к заселению Палестины, пренебрегая запретами английских властей.

Долго решают еврейские судьбы, всю ночь обсуждают миражи давно ушедших событий. А кровавое будущее вплотную приблизилось к границам Советской страны, спор оборвал страшный грохот. Подскочили к окну, в свете прожекторов кружат самолеты. Зачастили зенитки, огненными вспышками дырявится ночь, неистовствуют пулеметы, слышатся сильные взрывы.

С этой ночи нет ни минуты покоя. Жутко Ротфельду дома и еще более жутко на улице. Смерть всюду: в бомбах, в свисте пуль, несущихся неизвестно откуда и неизвестно куда. Выскакивают из-за углов оуновские боевики, убивают коммунистов, евреев и исчезают.

Старается Ротфельд не выходить на улицу, но невозможно обойтись без еды и без новостей. А они — все хуже и хуже.

Навестил и пана Ваймана, первого львовского квартирохозяина, бывшего владельца портновской мастерской «Элегант». Ждет прихода фашистов, верит, что вернут мастерскую.

— А погромы? — напомнил о неумолимой действительности.

— Никто не станет резать курочку, несущую золотые яички, — ответил пан Вайман.

Ох, уж эти «яички»! Толкует о них, будто не существует трагедии немецких и польских евреев.

— Не зря ли, пан Вайман, надеетесь? Эти звери могут вместе с жизнью забрать «Элегант», подарят арийцу, и он станет нести «золотые яички».

— Большевистская пропаганда! — зло воскликнул пан Вайман, отгоняя сомнения, мучающие его самого. — Состоятельные евреи, желающие покинуть Германию, имеют такую возможность, могут продать свое имущество. Конечно, нацисты — антисемиты, но они европейцы, уважают частную собственность и другие элементарные нормы. Во Львове коммунисты закрыли сионистскую «Хвылю», а в Кракове при фашистах издается сионистская «Еврейская газета». Вы мыслите не как известный сионистский деятель, а как советский управдом.

От пана Ваймана ушел в еще большем смятении. Его надежды показались наивными, но очень хочется на что-то надеяться. Проклинает тот день, когда согласился сотрудничать с большевиками. Немцы разбираться не станут, управляющего конфискованным домом тоже могут признать руководящим советским работником. Надо иметь свидетелей своей нелояльности к советским властям, он же, как мог, помогал пострадавшим от антигуманных порядков, сопротивлялся этим порядкам. Пан Рзы-Смелковский и другие интеллигентные люди должны подтвердить.

Хотел бросить работу — передумал, не бросил. Немцы не любят евреев, но ценят исполнительных служащих, и это может примирить с новой властью.

Бомбежка сливается с бомбежкой, все реже стреляют зенитки. Обнаглели оуновцы, выслеживают и убивают одиночных бойцов (раненых, связных и связистов), охотятся за коммунистами, из подворотен стреляют по вышедшим за хлебом евреям, с крыш, чердаков, окон мансард и верхних этажей открывают пулеметный огонь. Львовяне, советские патриоты, сражаются с диверсантами, одетыми в красноармейскую форму.

Ротфельд переселился в просторный подвал. Всегда жил в хороших квартирах, никогда не бывал в подвалах, только слышал об их назначении. Сейчас подвал — самое надежное место. Не обращает внимания на сырость, исходящую от неоштукатуренных каменных стен, не гнетет куполообразный свод, радует своей толщиной.

Вместе с Ротфельдом поселился Ландесберг, вдвоем легче пережить страшное переходное время. Перетащили из квартиры кое-какую мебель, утварь и имевшиеся запасы продуктов.

В граничащей с подвалом квартире — вода, газ, туалет. Не сомневается Ротфельд, что живущий в ней пьяница Галась, неизменно отвешивавший пану управляющему домом почтительные поклоны, беспрепятственно предоставит удобства. Не тут-то было, дошел с чайником за водой — Галась не пустил на порог.

— Жидам нет воды!

В этой встрече увидел завтрашний день, пролог наступающей кровавой трагедии. Как себя поведет этот пьяница, когда в городе появятся немцы?!

Не решился стучать в другие квартиры, набрал воду из коридорного крана, рядом с дворницкой. Разжег примус, купленный на второй день войны в магазине «1000 мелочей», вскипятил чай. Тонкими ломтиками нарезал довоенную твердокопченную колбасу в серебристой обертке, разложил на тарелке. Нет хлеба, на другой тарелочке печенье «Мария».

Впервые едят в подвале, впервые кипятят чай на примусе, впервые не знают — завтрак у них, обед или ужин. И главное — не знают, каков будет завтрашний день и увидят ли они этот день!..

— Все же лучше, чтобы немцы побыстрее заняли город, — размешивает Ротфельд ложечкой чай, забыв положить сахар. — Даже преследование евреев у них возведено в строгий порядок, четко указано, где жить, где ходить, какие можно посещать магазины. Тут уже бесчинствуют дикие орды, не ограничат их немцы — перебьют всех подряд.

— Вы читали «Майн кампф» нынешнего рейхсканцлера и фюрера Германской империи? — интересуется Ландесберг.

— Предвыборные программы политиков никогда не совпадают с их государственной деятельностью, — повторяет Ротфельд свои старые мысли, окрашенные надеждами пана Ваймана. — Одно дело увлечь за собой толпу, другое — ею командовать. Низы анархичны по своей природе, ни один укротитель не выпустит на волю дикого зверя, могущего и его растерзать.

— Мне кажется, рейхсканцлер рассуждает иначе: борьбу против немецких господ переключил на евреев, так же хочет дурманить чужие народы. Совсем не глупо, беда только в том, что кормом-приманкой оказались не другие, а мы. И совсем будет плохо, если так же начнут приручать к новым хозяевам здешних украинцев. А это вероятно, даже очень вероятно.

Отодвинул Ротфельд стакан, мысли Ландесберга, как всегда, точны, логичны, построены на анализе не второстепенных, а важнейших событий. В этом свете представляются наивными рассуждения о звере и клетке. И у Ландесберга в чем-то просчет. После памятного разговора с паном Вайманом много думал о планах нацистов и судьбах евреев. Старался лучше понять эти планы, отделить шелуху от зерна. Делится с другом плодами своих размышлений.

— Хочет ли Гитлер уничтожать евреев или только направляет на них гнев недовольной толпы, как не раз поступали политики малоцивилизованных стран?! Германия цивилизована только снаружи, огромный промышленный потенциал уживается с душой дикаря. Но правят не дикари, а политики, знающие, кем создается богатство страны. Гитлер ограничен в возможностях, не может дойти до уничтожения евреев. Если так поступит, разрушится экономическая основа современного общества, сотканная из тысяч взаимосвязанных нитей, в том числе и еврейских, играющих немаловажную роль. Банки и предприятия — кровеносные артерии и плоть государства, связаны друг с другом, как агрегаты современной машины, как органы тела. Отруби какой-нибудь орган — человек инвалид. Вот почему, при огромной пропагандистской шумихе, и в Германии не убивают именитых евреев, дали возможность продать свои банки, заводы и фабрики немцам. Более того, некоторые евреи остались тайными совладельцами новых арийских хозяев. Иначе и быть не может, экономика каждой страны зависит от мировой экономики, начни обрывать эти связи, разрушится здание современного государства.