Татьяна Патрикова - Драконьи грезы разужного цвета

• Название: Драконьи грезы разужного цвета
• Автор: Татьяна Патрикова
• Жанр: Фэнтези

"Жил да был Придворный Шут, "влюбленный" в Лекаря. А тот его не замечал, отваживал, не привечал, и все же… вуаля!" На поиски легендарного Радужного Дракона отправляются Драконий Лекарь, Придворный Шут ну и, как водится, королевич…

---

— Более чем. То есть, мы теперь должны заменить им родителей и воспитывать, как детей?

— Да, — кивнул Ставрас. — Поэтому, я и предлагаю вам взять их с собой.

— Нет, — неожиданно отрезал Мур, и в ответ на недоуменный взгляд Гини, со вздохом пояснил: — Это слишком опасно.

Ставрас вздохнул и, прежде чем оборотня начал переубеждать красноволосый масочник, вмешался сам.

— Муравьед, ты ведь понимаешь, что мы, драконы, далеко не травоядные животные?

— Вы вообще не животные, — буркнул тот, но взгляд лекаря встретил стойко.

— Да, это так. Но все же. Ты же должен понимать, что мы не неженки и должны уметь постоять не только за себя, но и за тех, кем дорожим. Если ты будешь искусственно ограничивать своего дракона, он никогда не сможет стать полноценной личностью, понимаешь.

— Он еще совсем ребенок!

— Пусть так, но он растет.

— Он прибегает к нам ночью греться… — неожиданно почти с нежностью прошептал Муравьед.

— В человеческом обличии? — уточнил Шельм, кажется, догадавшись, что к чему.

— Да. И он такой маленький, такой…

— Он не беззащитен, — произнес шут твердо, заставив тем самым оборотня посмотреть себе в глаза. — И ты прекрасно понимаешь это, Мур. К тому же, как бы он не был дорог тебе, каким бы странным и в тоже время необыкновенным не казалось это волшебное чувство, что рождается в душе, когда ты запечатлен, детям нельзя потакать слишком сильно, и залюбливать тоже нельзя. Иначе у тебя вырастит не дракон, а кисейная барышня.

— Но…

— Мур, послушай, — вмешался Гиня. — Я думаю, они правы. Мы больше не будем забирать их на ночь.

— Постойте, — встрял Веровек. — Вы что же, и черного к себе забирали?

— Конечно, — подтвердил Гиня. — Нельзя же их разделять, они равны, поэтому, чтобы их не обижать…

— Да, ладно тебе, братец, — поднимаясь, похлопал королевича по плечу шут. — Сам-то вообще собирался переселиться в Драконий дом, пока тебя драконьи гвардейцы не вразумили. Что, забыл уже?

— Но, я просто…

— Не мямли, — фыркнул шут. — Просто признай.

— Да, признаю я, признаю, — отмахнулся Веровек, удрученно.

— Ладно, — обратился Шельм к Ставрасу. — Когда отправляемся?

— Сейчас, — отозвался тот. — Веровек, ты возвращаешься во дворец и пока держишь все в тайне от родителей. Не знаю, как Палтус, а вот королева твоего выбора точно не одобрит, так что, держи язык за зубами.

— А мы как туда отправимся? — поинтересовался Гиня, тоже поднимаясь.

— Вы с Муром поедете вместе с Вересковым Шелестом и со своими драконами, надеюсь, последнее, вопрос решенный? — пристально глянув на Муравьеда, уточнил лекарь, тот лишь кивнул. — Вот и отлично. А мы с Шельмом поверху.

— То есть, полетите? — зачем-то уточнил Гиня.

— Да, — кивнул Ставрас, не понимая, зачем он переспрашивает. — А в чем дело?

— Да, вот все спросить хочу, когда же ты нас осчастливишь?

— Это чем же?

— Именами, дорогой, именами, — встрял Шельм, повисая у него на шее. — Ты обещал в этот раз меня с собой взять.

Ставрас мученически вздохнул, с трудом отцепляя его от себя, и подтвердил:

— Я помню и возьму, но еще не время.

— Хорошо, — не стал настаивать Гиня, — так ты хотя бы скажи, когда нам это время ждать?

— Вот женим этого молодчика, — кивнув на Веровека, хмыкнул лекарь, — тогда и подумаем об именах.

— А можно, по блату, попросить что-нибудь попроще? — лукаво улыбнулся Гиацинт.

Лекарь закатил глаза к потолку.

— И чем вам всем мои имена-то не нравятся?

— Действительно, чем? — расхохотался ему на ухо Шельм и ушел наверх собираться.

Свататься — это вам не теленка в хорошие руки отдавать.

Они со Ставрасом приземлились в том же лесочке, в котором и познакомились когда-то, не так уж давно, с Рокси и Дирлин.

— Удивительно, — пробормотал Шельм, разминая ноги, — как будто целая вечность прошла. А на самом деле…

— Совсем ничего, — подтвердил Ставрас, складывая за спиной исполинские кожистые крылья.

Кажется, во время приземления он случайно выкорчевал несколько деревьев. Жаль, но ничего не поделаешь. Издержки драконьего существования.

Шельм походил по полянке, словно силясь отыскать следы их здесь пребывания, но кроме кострища, естественно, не успевшего затянуться травой, больше ничего не нашел. Тяжело вздохнул и снял с шеи кулон.

— Что ты собираешься делать? — полюбопытствовал бронзовый дракон, подложив под морду скрещенные перед грудью когтистые лапы.

— Переодеваться, — отозвался Шельм как-то отстраненно. — Ты что же, так и собираешься драконом тут валяться?

— Нет, зачем же. Если тебе очень хочется, могу и человеком стать.

— Хочется, — бросил Шельм не глядя, и в этот момент ему на руки прямо из воздуха спланировали белоснежные шелка и атлас.

— Это что? — заинтересовался подошедший сзади Ставрас.

— Ритуальное одеяние, — тихо прошептал Шельм, с каким-то почти восторженным благоговением касаясь вынутой из тайников кулона одежды.

— Хотелось бы взглянуть, — задумчиво произнес лекарь, внимательно следя за ним.

— Извращенец! — фыркнул шут, оживившись.

— С чего это вдруг? — возмутился Ставрас, конечно же, сам себя таковым не считая.

— Только и знаешь, как смотреть, как молоденькие и хорошенькие шуты переодеваются, ага, — отозвался Шельм и резко повернулся к нему. Глаза у него не просто смеялись, хохотали. Ставрас скептически окинул его фигуру взглядом.

— Знаешь, я, конечно, похоже, тот еще зоофил, но не настолько же!

— А насколько? — живо заинтересовался Шельм.

— Еще не решил.

— А когда решишь?

— Ты узнаешь об этом первым, — объявил лекарь и демонстративно отвернулся. — Так тебя устроит?

— Конечно, а то мало ли, вдруг ты свою любовь на какого-нибудь другого человека направишь, — бросил Шельм ему в спину и, не видя его глаз, было не понятно, продолжает ли он паясничать и насмехаться, или говорит всерьез.

Лекарь, подумав, все же решил, что в любой шутке есть доля шутки, и с тяжелым вздохом принялся объяснять в очередной раз.

— Послушай, если бы я хотел другого человека, я бы не стал открываться перед тобой, не стал запечатлять.

— О, милый, что я слышу, — раздалось из-за спины, совсем близко. — Ты меня хочешь?

— Шельм! — возмутился Ставрас так и не обернувшись, хотя очень хотелось. — Не в человеческом же смысле!

— А в каком?

— В драконьем.

— И что это значит?

— Это значит, что меня вполне устраивает то, как есть сейчас.

— А меня, знаешь ли, не устраивает, — голос из-за спины прозвучал удручающе серьезно и лекарь, решив, что шут должен был уже напялить на себя все свои тряпки, повернулся к нему лицом и замер.

Он знал, что глядя на некоторых людей можно испытывать чувство, сродни восхищению, но раньше он восхищался силой, доблестью, блеском начищенных доспехов и горделивой осанкой седока. Но сейчас, в этот момент, встретившись взглядом с бирюзовыми глазами, обрамленными нежно-голубыми ресницами, он осознал, что не может вздохнуть от восхищения совсем другого рода.

Он восхищался совершенством тела, затянутого в изысканнейшие ткани, волнующе струящиеся и вызывающие странные порывы узнать, что же они скрывают под собой. Насколько сопоставим атлас кожи с атласом короткой белоснежной накидки на плечах масочника, или с шелком, из которого был пошит весь остальной наряд, напоминающий невесомое облако, воздушное, струящееся, с плавными линиями и изгибами складок. И даже стрелки на брюках, прямых, не заправленных в сапоги, которые заменяли странного вида ботинки, тоже белые, кстати, завораживали взгляд.

— Нравится? — полюбопытствовал Шельм насмешливо, видя нескрываемое восхищение в его глазах.

— Очень, — честно признался лекарь и не успел остановить его, когда Шельм шагнул навстречу и, приложив ладонь к его щеке, прижался губами к губам.

— Не нужно, — очнувшись от наваждения, попытался отстранить его от себя Ставрас, но шут не поддался.

— Почему? — спросил он тихо, но глаза его погрустнели.

— Я же уже говорил тебе, что я — дракон, и все эти ваши человеческие нежности…

— Я помню, что ты дракон, — стоя все так же близко, отозвался Шельм, неотрывно глядя ему в глаза и не убирая теплых пальцев от его щеки. — Но почему ты все время забываешь, что я человек?

— Я не забываю. Я всегда помню об этом, — запротестовал Ставрас.

— Правда? Тогда почему не даешь мне продемонстрировать тебе свою привязанность?

— Но я…

— Ты же прикасаешься к моему животу, правда? — почти с обидой в голосе, выдохнул Шельм. — Вот как сейчас?

И Ставрас на самом деле поймал себя на том, что в отличие от людей, которые кладут руки во время поцелуя либо на плечи, либо на талию, прижал ладонь к его животу, и резко отдернул руку.