Лидия Новицкая - Уроки вдохновения

• Название: Уроки вдохновения
• Автор: Лидия Новицкая
• Издательство: Всероссийское театральное общество
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Книга старейшего театрального педагога и режиссера Л. П. Новицкой содержат ценнейшие записи занятий К. С. Станиславского с учениками в Оперно-драматиче-ской студии. На примере работы над трагедиями Шекспира «Ромео и Джульетта» и «Гамлет» автор рассказывает о последнем открытии великого реформатора сцены, получившем название «метод физических действий», и предлагает систему практического применения этого метода, а также разработанную на занятиях Станиславского поэтапную схему работы над пьесой. В книге возникает яркий образ К. С. Станиславского с его художественными и этическими исканиями.

Вторая часть книги — «Тренинг и муштра» — связана с непосредственной практикой преподавания актерского мастерства. Она содержит ценный, проверенный автором материал для практических занятий с будущими актерами по элементам системы Станиславского.

---

Но случается, — сказал Константин Сергеевич, — что роль никак не идет — и вот тогда на помощь приходят элементы-манки. И в числе этих манков — мизансцена. Перейдем к этим упражнениям: от мизансцены — к чувству.

Двум студийцам было дано такое задание: «оправдать» стул и колонну. Ученики заняли свои места — девушка села на стул, юноша встал у колонны, однако далее наступило замешательство — ничего интересного им придумать не удалось. Тогда Константин Сергеевич предложил свой вариант: девушка на стуле должна была стать воплощением одиночества, а юноше у колонны предстояло изобразить человека на перепутье.

— Отсюда можно идти по внутренней линии, — подчеркнул Станиславский. И начал фантазировать: — Был бал. Она любит его, а ему понравилась другая. Но другая уехала! Она ждет, подойдет ли он, а он стоит у колонны и не знает, броситься за уехавшей или вернуться к первой… Ведь можно так оправдать? — обратился Константин Сергеевич к исполнителям. — А отсюда можно и действовать.

И в самом деле, предложенное оправдание как бы вдохнуло жизнь в доселе мертвую мизансцену: исполнители, оставаясь на своих прежних местах, почти не меняя положения своих тел, превратились в участников драмы.

Затем уже всем присутствующим на уроке было предложено выполнить такое упражнение: попытаться оправдать случайные позы действием. Оказалось, что из обыкновенного стула можно извлечь бесчисленное множество мизансцен. Константин Сергеевич поправлял студийцев, просил менять положение тела и находить оправдание этому новому положению.

Убедившись, что ученики верно поняли главное — при построении мизансцены нужно исходить из внутренней линии действия, — Константин Сергеевич остановил внимание на некоторых законах сцены.

Он предложил двум студийцам просто пройтись по комнате, разговаривая друг с другом. Те не замедлили это сделать; дойдя до стены, они чуть замешкались, затем повернулись, чтобы идти обратно, но повернулись в разные стороны, на мгновение оказавшись спиной друг к другу. Раздался дружный смех. Константину Сергеевичу осталось только резюмировать: смех вызвало нарушение жизненной логики. Это как раз тот самый случай, когда на сцене приходится специально сосредоточиваться на моментах, которые, казалось бы, сами собой возникают в жизни.

Станиславский пояснил: только что был продемонстрирован закон, общий для сцены и для жизни. А есть ряд законов, действующих только на подмостках, и при создании мизансцены актеру необходимо о них помнить.

Константин Сергеевич попросил тех же двух студийцев теперь разойтись в разные стороны. Юноши направились вначале навстречу друг другу, затем разошлись, каждый дошел до противоположной стены и повернулся. Но поворот был выполнен по-разному: один сделал это лицом к публике, другой — спиной.

На вопрос, обращенный ко всем участникам урока, кто из двух студийцев повернулся правильно, был получен дружный ответ:

— Первый!

— Но если я жду товарища оттуда, с противоположной от зрителя стороны? — не хотел сдаваться второй студиец.

— Если есть такая задача, то это верно, стойте спиной, — сказал Константин Сергеевич. — Но если ее нет, надо, чтобы публика видела ваше лицо. Если нет ничего вас отвлекающего, то нужно выбирать такой рисунок движения, который дал бы возможность естественно показать себя. Надо делать так, чтобы публику не отрывать от себя. Играя лицом к публике, вы сможете показать через глаза то, что у вас происходит внутри. Запомните — это еще один закон сцены.

Затем Станиславский остановился на законах массовой группировки на сцене.

Сначала он пригласил на сцену четырех студийцев и предложил им создать какую-нибудь группу.

Все четверо сели у стола.

Один из учеников повернул стул боком к зрителю и сел вполоборота к партнерше, с которой начал разговаривать.

— У вас левый бок «горит», — обратился к нему Константин Сергеевич, — вы прежде всего хотите показаться публике. А вам нужно все внимание отдать партнерше. Нужно видеть все ее лицо, каждый мускул на нем. Вы сейчас общаетесь с ней лишь наполовину, подчеркивая этим, что она мало вас интересует. Мизансцена не оправдана вашим внутренним состоянием. Какую еще можно построить группировку? — спросил он, обращаясь уже ко всем исполнителям.

Ученики встали.

— Это слишком плоско, — сказал Станиславский. — Надо чувствовать линию.

Трое учеников снова сели, наклонившись друг к другу, как бы поверяя какую-то тайну, а четвертый встал за их спинами, удобно пристроившись и тоже слушая, что они говорят.

— Это уже лучше. Что еще можно сделать? — спросил Константин Сергеевич.

Двое из участников упражнения встали и направились в противоположный конец сцены.

— Нет, так нельзя, — остановил их Константин Сергеевич. — Ваш уход неудобен потому, что мы говорим о группе, а вы ее разрушили. Нам нужно, чтоб у группы были форма, линия, вершина, верхняя точка и нижняя точка, нарастание от нижней точки к верхней и спуск; не должно быть однородной линии, иначе будут «палки в огороде» (курсив мой. — Л. Н.).

Теперь Станиславский предложил всем участникам урока, памятуя о только что перечисленных законах массовой группировки, попробовать изобразить народную толпу.

Все покидают свои места и направляются на «сцену».

— Становитесь в шахматном порядке, — советует Константин Сергеевич. — Нужно, чтобы не было плешин, чтобы все было заполнено. Следите, чтобы вас всех было видно… Не чувствую группы, нет линии. Вижу палки, палки, палки…

Группа перестраивается — часть учеников влезает на стулья, окна, становится на ступеньки лестницы сцены (урок проходил в «Онегинском зале»).

— Правильно сделали, что некоторые пошли вверх, — подбадривает Константин Сергеевич. — Стойте так… У группы появилась форма, вершина. А теперь оживите мизансцену. Тянитесь, насколько можно, направо или влево головой, всем те лом.

Затем Станиславский останавливается еще на одном законе массовой группировки.

— Топтаться на сцене нельзя, — говорит он. — Ноги «приклеены» к полу. — И просит участников, не нарушая этого закона, проделать и оправдать все те движения и повороты тела, которые возможны в принятом ими положении. Тело как бы разделяется на несколько участков: голова — движение только ею, затем — по пояс, далее — по колени и наконец все тело.

После этого он предлагает такую тему для группировки упражнения:

— Вы челюскинцы. Улетает последний самолет, и вы не знаете, вернется он или нет. Изобразите мне самое высшее стремление к нему.

Студийцы группируются в соответствии с поставленной задачей.

— Вот вы провожаете самолет, — поправляет Константин Сергеевич одного из них, — а нужно его остановить. — И опять обращается ко всем участникам: — Нет чувства группы. Дайте форму всей группе. Там опять «плешинки» образовались, а здесь слишком сгрудились. Отойдите на расстояние руки.

Ученики перестраиваются, создают новые мизансцены, а Константин Сергеевич зорко следит за тем, чтобы каждый из участников строго соблюдал только что преподанные правила поведения на сцене.

Заканчивая свои занятия со студийцами по этому разделу программы, Станиславский указывал нам, ассистентам, что упражнения на овладение мизансценой необходимы на протяжении всех четырех лет обучения, «…создание собственной мизансцены, […] оправдание чужой — постоянно встречается в практике актера».[45] И чтобы научиться этому в совершенстве, нужен постоянный тренаж. Константин Сергеевич просил почаще напоминать ученикам, чтобы они направляли свое внимание на мизансцены в жизни, а также когда имеют дело с произведениями живописи, графики, скульптуры.

Стараясь и в дальнейшем в своей самостоятельной работе следовать этим рекомендациям Станиславского, я ввела в практику занятий со студентами, кроме упражнений по мизансценам, работу над массовыми сценами.

Очевидно, что построение группировок, массовых мизансцен является и для актеров, и для режиссера более сложным процессом, чем создание одиночных и парных мизансцен. В массовых группировках труднее следовать законам сцены; такие группировки имеют сложную композицию: здесь обязательно должны быть вершина, одинаково загруженные, но не симметричные стороны и т. д. Участники этих сцен должны чувствовать линию, им необходимо иметь ощущение группы.

Удачной работой моих студентов режиссерского отделения в этом плане за последние годы мне кажется был спектакль «Суджанские мадонны» Ю. Нагибина. В пьесе много массовых сцен. Я назначила режиссеров по каждой картине, обязанностью которых было проработать с актерами линию физических действий и разрешить эти действия пластически — в пространстве. Группировки строились в трех плоскостях: пол, лестница и небольшая сцена-эстрада.