Иван Симонов - Охотники за сказками

• Название: Охотники за сказками
• Автор: Иван Симонов
• Издательство: Верхне-волжское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1970

---

Возле Березового моста увидели мы змею. Она, проворно извиваясь, ползла болотистой низиной, оставляя на влажной траве отчетливый след, будто кто, балуясь, зигзагами Протащил веревку. Мы уже совсем навострились бежать. А дедушка ловко схватил змею за хвост, встряхнул ее легонько, она и повисла у него в руке, словно хлыст. Только станет голову поднимать дедушка снова встряхнет. Она и перестала извиваться.

— Залилась, — сказал дедушка.

Потом бросил змею на землю, и Павка Дудочкин гибким прутиком пересек ее пополам.

Мы чувствовали себя героями, потому что настоящую гадюку убили. Теперь попадись другая такая — справимся без дедушки. Конечно, за хвост ловить не будем — это дело опасное, одному деду Савелу привычное. А мы бы ее прутиком. Прута нет, так сучком к земле пришили бы.

Бродя по лесу, в куче прошлогоднего хвороста нашли мы совиное гнездо, живых совят в руках держали. Пищат они пронзительно, неприятно так. А голова — даже у маленьких — большая, угловатая и плоская, как расколотое полено, глаза навыкате, горбатый клюв крючком книзу загнут. Разинут рот, того и гляди в глаза клювом вцепятся.

Разозлился Ленька, хотел их «прикокнуть», а дедушка велел обратно в гнездо положить, потому что совы, говорит, мышей уничтожают, хлеб на полях оберегают. Не знали мы этого.

У Светлого озера показал нам дедушка место, куда лоси на водопой ходят. Вблизи камышей и костер развели.

Научил нас в тот день дед Савел рыбацкую уху варить. И сейчас, как вспомню, будто попахивает этой ухой с дымком от костра и зеленой луковкой, которую прихватил дедушка со своего маленького огорода.

А один бугорок, на котором сидели мы и каких немало можно встретить в Ярополческом бору, и до сих пор отличу я от всех других.

Много у нас по Заречью сложено преданий, легенд и сказок, но никогда не слышали мы такой, как рассказал об этом бугорке дедушка Савел.

Лесные братья

Мы сидим у подножья трех сосен на просторной лесной поляне, прилепившись к маленькому песчаному бугорку, опутанному редкой и худосочной травкой. По краям бугорка рассыпались зеленые ягоды брусники. Крупные темные муравьи снуют у нас под ногами, шевелят на бегу послушные иссохшие иглы опавшей хвои, то опрокидывая их на себя, то снова забираясь наверх, словно на перекладину.

Солнечная поляна густо пестрит цветами. Зеленые кусты пахучего можжевельника остроконечными копенками рассыпались по ней. Теплом и покоем веет от малого холмика.

Дедушка Савел сидит неподвижно, прислонившись спиной к сосне. Расстегнутый ворот полотняной рубахи прикрыт широкой белой бородой. Серые полусомкнутые глаза деда немигающе смотрят в чащу леса, окружившего поляну со всех сторон, густо разросшиеся пучковатые брови медленно и беспрестанно шевелятся, то сдвигаясь, то раздвигаясь.

Как перед ожиданием необычного и торжественного, с лица деда Савела сходит привычное веселое добродушие. Он становится задумчивым и почти строгим.

По сторонам немолчно и ровно шумит лес. В тон сосновому шуму задумчивый голос деда становится глухим и далеким, будто не он говорит, а сама ожидаемая нами сказка, невидимая и таинственная, по зову деда медленно идет к по лесным тропинкам, и мы, затаив дыхание, слышим и ждем ее приближения.

Горе проходит и забывается. Надость проходит и забывается, а сказка от малых лет до седых волос помнится. Деревья старятся, человек в землю уходит, а сказка живет — берет нас в плен незнакомый и далекий голос, в мерном и глуховатом гудении которого таится неведомая покоряющая сила.

Мы сидим не шевелясь, боясь даже шорохом нарушить задумчивую и торжественную речь старого лесника. Он жесткими жилистыми руками захватывает в кулаки тесемку пояса, вздыхает глубоко, словно совершил самое трудное — вызвал к жизни далекие видения. Молчит минуту, не спуская глаз с ближайшей опушки бора, и успокоенно продолжает:

— Давно это было. Так давно, что ни отцы, ни деды наши не помнят, только по рассказам своих дедов знают.

Деревень наших тогда и в помине не было, а шумел по всему Заречью сосновый бор. Хоронились в нем от наезжих врагов да от своих хозяев беглые люди. Зверя гоняли, рыбой промышляли, тем и сыты были.

И появились среди лесных людей три отважных охотника — три родных брата. В ловкости да смелости не было им равных по всему Ярополческому бору. Умели они без промаха зверя убить, умели рыбу ловить, умели и врагу не кориться. Полюбил трех братьев старик лесовик и поведал им три волшебных слова. Младшему открыл он тайну, как можно сорокой оборотиться, среднему — дубовой телегой кататься по лесу, а старшему — Егору — заповедал крылья сокола. Открыл ему лесовик и заветное слово соколиное, которому все птицы повинуются.

Поднялся сокол в небо, крикнул слово грозовое соколиное, заказал появляться возле Клязьмы-реки ловчим соколам и быстрокрылым кречетам, что на охоте князьям да боярам утехой служат.

С тех пор прекратились по берегам Клязьмы боярские охоты соколиные, а ловчие соколы, пущенные на поимку дичи, улетали в привольные степи, в голубой простор— только сокольничие их и видели.

Не стало боярам ни охоты, ни утехи. Пробовали они силой лесной народ одолеть, боровыми просторами завладеть.

Не уступили вражьей силе братья. Подняли лесных людей, дубьем да топором опрокинула рать боярскую.

Одолела богатых злоба. Не стало у них в хоромах ни шкур звериных, ни рогов лосиных, ни перин лебяжьих.

Собрались бояре да дворяне совет держать, как лесной народ одолеть, непокорных богатырей покорить. И решили они пойти с жалобой на лесных братьев к самому царю. Будь, мол, защитником нам, царь-батюшка, пошли войска прогнать из леса братьев-охотников, а с остальными мы сами справимся.

Выслушал царь и приказал своим слугам:

— Седлайте коней, гоните из леса разбойников! Взяли с собой царские слуги сто прутов зеленых да сто плетей ременных, чтобы братьев лесных по спинам хлестать. Заседлали коней и пустились вскачь.

Доскакали они до леса, видят: кружит над опушкой сорока белобокая, стрекочет беспокойно, лесной народ созывает. Хотели царевы слуги криком сороку запугать, да голоса не хватает. Хотели стрелой из лука сбить, да вместо лука ременные плети у седел болтаются.

Поспорили, пошумели и дальше поехали.

Только ступили кони на лесную землю, навстречу им откуда ни возьмись телега дубовая, железом кованная. Ни людей, ни лошадей не видно: одна по дороге катится, гремит по кореньям.

Перепугались кони, по сторонам шарахнулись: раскидали по лесу царевых слуг, обратной дорогой ко дворцу умчались. А лесной народ, охотники да рыболовы, теми плетями, что на лесных братьев были заготовлены, отстегали царевых слуг и домой из лесу прогнали.

Егора же богатыря царевы слуги ни глазом не видели, ни слыхом не слышали.

Воротились они во дворец к царю и рассказали ему о своем стыде-позоре.

Рассвирепел царь, позеленел от злости, и посылает он на расправу с лесными братьями целый полк.

— Скачите в лес, повесьте на сухой осине разбойников! Понабрали слуги веревок, чтобы братьев вязать да на осине вешать, хлестнули коней и пустились вскачь.

Издали завидели царевы слуги: кружит над опушкой сорока белобокая, крыльями трепещет, громким голосом стрекочет, лесной народ созывает. Хотели они сороку криком запугать, да голоса не хватает. Хотели стрелой из лука сбить, да вместо луков веревки У седел болтаются. Выпустили на нее ловчего сокола, а он взмыл в высокое небо и улетел за Клязьму-реку, в далекие степи, в голубой простор — только его и видели.

Поссорились, повздорили царевы слуги и поскакали в лес.

Немного верст пробежали кони по лесу: глядь, откуда ни возьмись катится навстречу телега дубовая, железом ка-ванная, ни людей, ни лошадей не видно, одна мчится, гремит по кореньям.

Кони под царевыми слугами на дыбы поднимаются, а телега их с ног сшибает, наезжих недругов оглоблями глушит, тяжелыми колесами прикатывает.

Побледнел военный начальник, приказал бревнами дорогу загородить, веревками телегу опутать. Не успел договорить, как грянул из глубины бора громовой голос:

— Бей супостата!

Только голос Егора царевы слуги и слышали, а самого его не видели.

От того крика ошалели кони, полетел военный начальник с седла долой. А лесной народ, охотники да рыболовы, скрутили его теми веревками, что на лесных братьев были заготовлены, и бросили посреди леса волкам на съедение, хищным птицам на растерзание.

Дошла весть о победе лесных братьев до царевых палат. Распалился, разъярился царь, кричит на весь дворец:

— Сам поеду на разбойников! В железной клетке привезу! Заставлю железные прутья грызть!

Велит он собирать войско со всего царства, чтобы было людей больше, чем сосен в бору. Но не идут на поимку лесных братьев лапотники и сермяжники, собираются на царский зов лишь бражники да золотокафтанники.