Гала Рихтер - Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

• Название: Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера
• Автор: Гала Рихтер
• Жанр: Фэнтези

Он не нужен родителям. От него отказалось общество. В его глазах всегда таится ожидание подвоха… но под броней ежиных игл бьется сердце обычного мальчишки, который желает лишь одного — чтобы его любили. Впрочем, сам он в этом не признается никогда. Скорее уж плюнет вам на ботинок или просто облегчит ваш карман на несколько долларов. А вы и не заметите. Он — Чарли Рихтер.

---

— Я бы не стал доверять друзьям с такой физиономией, — ответил парень на той же смеси наречий. Я пожал плечами и направился к Дику. Вдогонку мне донеслось, — Эй, твой кофе!

— Больше не хочу, спасибо, — ответил я, не оборачиваясь.

В гостевой комнате было накурено. Официантка уже принесла огромную пиццу с пепперони, пива и стакан колы для меня. Колу я проигнорировал начисто.

— Садись, — Дик пододвинул мне стул.

— Может, обойдемся без церемоний? — начал закипать я. Не то чтобы меня злило отношение Риди, просто само ожидание доводило до бешенства. К тому же, за окном продолжался мерзкий, почти осенний дождь, а я всегда терпеть не мог такую погоду.

— Чарли, сядь, — в его голосе внезапно прорезалась сталь.

Шутить с Диком в такие моменты не стоит — себе дороже; прецеденты уже бывали. Я с грохотом подвинул к себе ветхий стул и плюхнулся на сидение с недовольным видом.

— Ну?

— Они знали о "Квебеке", — сказал Риди, кивнув на молчащего друга. Глаза у Салливана были напряженные — будто он не хотел, чтобы об этом говорили, — Знали, что он планирует сделать. И хорошо приготовились. Синклер уже все равно, что мертв. Ты извини, но ни я, ни Энди не скажем тебе ничего утешающего.

Я медленно-медленно выдохнул. Снова сделал вдох.

Духота накуренного помещения смешалась с воспоминанием — запахом корабля и пыли…

Я медленно и спокойно поднял глаза на Дика, перевел взгляд на Салливана. Не ложь. Конечно же, не ложь.

— Ясно, — сказал я так же размеренно, — Все ясно. Спасибо, мистер Салливан, и тебе Дик, спасибо. Мне…мне надо выйти.

— Мальчик, ты… — начал было друг Риди, но я все так же спокойно и тихо его оборвал:

— Не называйте меня так.

И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь — сначала в общий зал, а потом на улицу, там, где лил за шиворот холодный дождь.

* * *

В Нью-Йорке было много мест, где можно было раздобыть оружие. Китайские кварталы, негритянские гетто… там ничего не менялось уже вторую сотню лет, и если и были районы криминальней, то мало.

Если ты отираешься на улицах этого города с малолетства, то быстро понимаешь, где можно купить оружие, наркоту или контрабанду. Эти места не привлекают к себе большого внимания, но их словно окружает особая аура — атмосфера опасности. Здесь никогда не бывает людно и шумно, не бывает разборок и драк. Просто здесь — опасно.

В одно из таких мест, известных только тем, кто много лет живет по законам улицы, я и направился. С продавцом мы были немного знакомы, и поэтому он не удивился, увидев в своем заведении пятнадцатилетнего мальчишку, а не придурка из тех, кто постарше.

— Здорово, Рихтер. Ты в гости или по делу?

— По делу, — сумрачно ответил я. У Старика (как продавца звали, я не знал, но мы все знали его как Старика — в неполные сорок у него почти вся голова была седая) всегда было прохладно и темно. Про него поговаривали, что он был солдатом, другие говорили, что наемным убийцей, третьи и вовсе мололи всякую чушь. Старик жил здесь не всегда — просто три года назад обосновался в здании и открыл спортивный магазин для бедноты, продавал дешевую одежду и обувь, иногда делал мальчишкам скидки на мячи или бейсбольные перчатки.

А в подвале у него был запас.

— Могу предложить новые шахматы, — он потряс крохотной коробочкой, — стерео, отличная картинка, передвижение фигур с помощью ввода координат, тебе — как чемпиону — со скидкой.

— Мне не шахматы, — сказал я, не торопясь.

— Тогда что? — почти искренне удивился Старик. Почти — потому что я заметил оценивающий взгляд опытных серых глаз, скользнувших по фигуре. В один момент мне просчитали все: силу рук, ловкость, глазомер.

— Мне надо убить одного человека, — сказал я просто. В магазине, кроме меня была еще парочка, склонившаяся над ящиком с мячами, но они стояли далеко и навряд ли слышали, что я сказал.

Наверное, в этот момент выглядел я уж очень измученным, потому что Старик вдруг сказал:

— Посиди немного. Я выпровожу этих двоих и вернусь.

Рядом были обувные полки и стояла скамья. Я опустился на нее, наблюдая за тем, как хозяин магазина с любезной улыбкой говорит что-то своим клиентам. Те моментально выбрали черно-белый футбольный мяч и исчезли. Старик перевернул табличку на двери на "Закрыто" и вернулся ко мне.

Если он спросит, зачем это мне, я уйду, решил я.

А если начнет отговаривать — врежу.

Старик спросил:

— Холодное или огнестрельное?

Я вспомнил худое лицо капитана, каменевшее каждый раз, когда он говорил о сыне и жене. Вспомнил запись, которую смотрел. Вспомнил горький вкус виски. И ответил:

— Такое, чтоб наверняка. С небольшого расстояния.

В подвале, где располагался склад, Старик протянул мне тяжелый пистолет, оружие явно не новое, но, похоже, надежное.

— Возьми этот. Учить, я думаю, тебя не стоит.

Рукоятка удобно легла в руку.

Я еще никогда не стрелял — не то чтобы не хотелось, просто мне не по душе было огнестрельное оружие. Нож-"бабочка" всегда лежал в кармане, кулаки тоже были при себе, а вот стрелять в человека, зная, что тонкая линия его жизни находится в твоих руках, мне не доводилось.

Что ж, когда-то все бывает в первый раз.

Быстро и профессионально Старик показал мне, как пользоваться стволом, дал запас пуль, хотя я точно знал, что мне хватит и одной. Я расплатился и уже шел к выходу, как вдруг он спросил меня — наверное, в первый раз в жизни:

— Ты уже убивал?

У меня перед глазами промелькнула сценка многолетней давности: мертвый старик на асфальте, мы все — ошарашенные, все еще возбужденные борьбой, и еще не осознавшие того, что мы тогда натворили. И я, на грани истерики, только начинающий всё понимать, глядя в пустые глаза, лишенные жизни.

— Да, — сказал я и хлопнул входной дверью.

* * *

Дождь лил вторые сутки.

В серой пелене, что была за окном, можно было угадать улицу, яркие огни ближнего бара и свет в окнах напротив.

Я бродил по городу весь прошлый день, не боясь того, что меня найдет Риди — думаю, он бы не сунулся ко мне после того, что произошло, а потом наступил вечер, я вымок до нитки и хотел просто посидеть, прижавшись лбом к холодному стеклу. К счастью, на глаза попалась затрапезная гостиница для эмигрантов, в которой не спрашивали документов и вполне были согласны на то, чтобы меня звали "Джоном Смитом".

В номере было сыро и пахло плесенью, но меня это вполне устроило. Я сел на широкий подоконник, обхватил колени руками и начал смотреть на то, как косые струи с силой бьют о стекло. И думал.

Мысли были, если честно, не очень веселые. Дурацкие были мысли.

Но все это было неважным, потому что решение я уже принял и отступать от него не хотел. Пистолет, удобно устроившийся за пазухой, холодил кожу.

Вчера я узнал, что "Квебек" полуразрушен прямым попаданием. В него стреляли прямо в космосе, на орбите, большинство членов экипажа было спасено и доставлено на Землю для дальнейшего решения их судьбы. Погибло сорок девять человек, среди них старший помощник Антон, которого я узнал по кадрам в хронике.

О капитане старательно молчали. Его имя не упоминалось в списке погибших в Сети, куда я залез с тщетной надеждой узнать, как же все-таки произошло, что огромный корабль был уничтожен чертовыми космическими войсками в полторы ракеты каждое. О Синклере вообще старались не говорить, и я понял: его убили. Так, как планировали.

Как ни странно, но это понимание не отозвалось во мне болью. Эти дни казались мне ненастоящими, а новости, идущие по ящику — чьей-то глупой, совершенно бредовой инсценировкой. Мне казалось, что я смотрю сон, один из моих странных, непонятных снов, в которых настоящего было больше, чем в реальности.

Там, в этом сне, в одной из новостей, сказали, что Лукас Волинчек должен завтра прибыть в Чикаго. Я долго смотрел на светлоглазое, чистое лицо Лукаса и думал о том, что у него, наверное, своя правда. Что и он — может быть — прав. Его тоже похитили и лишили нескольких лет жизни, не дали нормально взрослеть, заниматься тем, чем ему хотелось.

Но у Синклера их тоже украли, в тот момент, когда убили его жену и Денниса.

Уже наступал вечер, когда я позвонил Чейсам. Не знаю, как я решился… просто набрал номер, чтобы — скорее всего — попрощаться. То, что я задумал, могло закончиться очень плохо… не знаю даже насколько… и я хотел увидеть Джой. Остальных тоже, но почему-то мне показалось главным сказать Джой о том, что я к ней чувствую.

Долго не отвечали, и смотрел в пустой экран, но когда я уже почти решил назвать красную кнопку, на нем вдруг появилось изображение. У изображения были синие глаза и длинные светлые волосы, собранные в конский хвост. Я даже выдохнул с облегчением: Джой.

— Чарли? — спросила она неверяще, и вдруг зажала рот рукой, — О, Господи, Чарли…