Газета День Литературы - Газета День Литературы # 108 (2005 8)

• Название: Газета День Литературы # 108 (2005 8)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Девочка лежала в койке под голубеньким фланелевым одеяльцем, голова у нее была обмотала полотенцем, на стуле рядом стояла кружка с молоком.

— Ты поешь, Галя, — сказал Ваня. — Я очень прошу, выздоравливай. У девочки Гали глаза были из-за болезни как у взрослой: пепельно-синие и печальные. Но, услышав его слова, она улыбнулась.

— Ладно, постараюсь, — хрипло сказала она.

— Когда ты вырастешь, я тебя в жены возьму, — в отчаянии предложил Ваня.

— Ладно, согласна, — отвечала бледная, как мел, девочка.

И Ваня вскоре рад был до небес услыхать, что Галя выздоровела. Он хотел ее немедленно навестить, что-нибудь принести, но, вспомнив свои слова про будущее сватовство, застеснялся и не пошел. И лишь через пару лет, встретив ее на школьном балу, посмотрел в ее бездонные глаза и в страхе понял: да, это его судьба.

Но снова они долго не виделись. Иван отслужил в армии и уже заканчивал художественный техникум в городе, когда, приехав в родное село, зашел в библиотеку в старой кривой избе, где прежде помещалось правление колхоза, и увидел за столом молоденькую библиотекаршу.

— Галя?.. — ахнул он. Золотистая коса вокруг головы, в строгом костюмчике.

— Иван? — она, конечно же, узнала его, улыбнулась. — Вам что-нибудь почитать?

— Я... — он потер лоб скрюченными к тому времени пальцами (на ракетной "точке", в тайге, и заработал энцефалит) и, смущаясь, как мальчишка, шепнул: —Я свататься приехал.

Так они и поженились, Галина Ивановна и Иван Григорьевич. Степка сейчас далеко, он остался служить в армии, носит погоны с двумя звездочками — подполковник.

И чего вспомнились эти хождения след в след?.. Конечно, предрассудки — говорить, что от этого может беда родиться... Вон солдаты колоннами ходят след в след... Люди в самолеты заходят...

3.

— Ты сильно расстроился? — тихо спросила жена, подсаживаясь рядом. Она не стала упрекать его, что лег поверх покрывала. И даже тапочки забыл сбросить с ног.

— Нет, ничего... — откликнулся Иван Григорьевич. — Это хорошо, что он пришел... стал быть, чувствует... А может, и правда — зря я считаю идею своей. Тонул губернатор — тонул. Тут и школьнику придет в голову сочинить такой рисунок. Ладно! Что-нибудь другое изваяю.

— Заканчивать не будешь? — ахнула Галина Ивановна.

— А зачем? Это уже будет смешно.

— Но народ-то знает, кто автор.

— Ну и что?!

— Обидно. Он похвастал — ему уж и деньги заплатили.

— Тем более. Сделаю — куда поставлю?

— Тоже верно... — Галина Ивановна поцеловала мужа во впалую щеку и пошла убирать со стола.

Иван Григорьевич услышал, что зазвонил телефон, жена сняла трубку и долго с кем-то еле слышно говорила. Донеслось только несколько слов:

— Люся... да ни к чему. Люся!..

Значит, опять Люся Воробьева, сама звонит. Она очень талантливый человек, но вечная скандалистка. А может быть, она и правильно скандалит, только забыла, в какой стране живет. Это в какой-нибудь Германии или Франции могут упечь за решетку, если кто сделает копию с чужой картины и продаст, как оригинал. Даже если на багете и подпись будет стоять истинного автора!

Однажды Люся с очередным ухажером забрела в ресторан "Север" и вдруг узрела там на стене свой осенний букет, который на самом деле был давно уже продан за границу, залетному бизнесмену из Страсбурга. Люся спросила у метрдотеля: где вы взяли этот шедевр? (От скромности она не умрет.) Тот, не подозревая подвоха, признался, что работу Воробьевой купили в салоне "Елена". И за деньги немаленькие.

Люся, неслышно матерясь, немедленно потопала на толстенных подметках в салон "Елена" и попыталась устроить там скандал с приглашением телевидения. Однако директриса "Елены" нагло заявила: а как вы докажете, что это не ваша работа в "Севере"? Иностранец мог продать ее здесь же в аэропорту, чтобы не везти в свою иноземию. "Багет не мой!" — был ответ. "Ну, раму всегда можно заменить". Люся не поленилась, побежала на телеграф, дозвонилась в Страсбург, благо что приезжавший бизнесмен оставил ей визитную карточку с адресом и телефоном. Покупатель мигом прислал факсом подтверждение с печатью своей формы, что картина мадам Воробьевой висит у него в офисе, что если салон "Елена" не признает свою вину, он, покупатель, подаст в суд в знаменитый Страсбургский суд, который здесь через дорогу. Испугавшись возможного скандала, директриса "Елены" была вынуждена заплатить Люсе полную стоимость работы — тысячу долларов.

Только одно осталось невыясненным — кто же копию смалевал? "Елена" уверяла, что сама не ведает, что ее подставили. Наверное, кто-нибудь из голодных молодых гениев Сибири. Причем, хорошо сработали копию, великолепно передана суть картины: среди бабьего лета, под синим, но уже слегка выгоревшим небом — засохлый куст татарника с малиновым цветком, три желтых листа ландыша, стрельчатые, коричневые листья увядшего папоротника, в скрутившейся паутинке уснул черный шмель с одним поблескивающим крылом... причем, и его лапки, и золотые позументы прорисованы отменно...

Молодец баба. Так чего она хочет? Галя расскажет.

Но жена не стала рассказывать, а притащила трубку радиотелефона в спальню.

— Поговори сам.

— Ваня!.. — проорала в трубку Люся. — Ты чего же, мужик, из под тебя стул вынают, а в ты так и сидишь, скорчась, на воздухе?! Надо в прокуратуру на говнюка написать. Я тебе адвоката своего дам, он этого Костю до трусов разденет. В конце концов, закон теперь и у нас появился, насчет интеллектуальной собственности.

— Да не надо, — простонал Иван Григорьевич, поднимаясь с кровати. — Как можно доказать?!

— А свидетели?! Я, например, от тебя еще когда слышала, что ты собираешься именно так губернатора слепить. И еще найдутся коллеги. У тебя фотки есть с твоего памятника?

— Фотки? Ну, есть. Обычное дело, чтобы глаз отдохнул, снимаем на поляроид и смотрим потом с разных точек. Но на них же нет даты... мол, такого-то числа...

— Даты можно смастерить... — рассмеялась Люся. — Переснимем на другой аппарат и вставим даты, какие хошь.

— Нельзя. Это будет обман...

— Ты дурачок только по субботам али как? Тебя грабят, блядь, а ты: нельзя. А ему можно, да? Ему можно? — Люся распалившись гнала фразу за фразой. Иван Григорьевич устал стоя слушать, сел на койку. — Ты забыл про волка?

— Про Волкова? Про какого Волкова?

— Про волка, про волка! Про твоего волка! Ты забыл, он у тебя волка украл?!

— Так это когда было!

— Но ведь было!

И в самом деле, случилась такая история в конце восьмидесятых. При Горбачеве открыли, наконец, для иностранцев наш город, и приехали на симпозиум из Европы несколько ученых. Один из них, Адольф Гримменфельд или Гримменфальд, неплохо знающий русский язык (сидел в плену), оказался коллекционером произведений искусства. Он обошел обе художественных галереи и, как вкопанный, остановился возле спящего полярного волка, которого высек Иван Григорьевич из бело-голубого саянского мрамора. Волк спал, свернувшись клубком, как огромный комок света, а один его глаз был приоткрыт. И этот приоткрытый тусклый полусонный глаз, и вся грация дремлющего зверя, великолепно сработанный, как бы вправду пушистый хвост восхитили иностранца. И он попросил познакомить его с автором.

Познакомили. Но Иван Григорьевич, услышав от высокого седого немца предложение продать ему волка (он сам, Адольф, распорядится запаковать и переправить работу в ФРГ), смутился. Дело в том, сказал он, что работа ему уже не принадлежит, волк продан краеведческому музею.

— Если не секретно, за сколько? — спросил Адольф. Он, щурясь, ждал ответа, видимо, прикидывая, сможет ли перекупить.

— За пятьсот рублей, — тихо ответил угрюмый от усталости Иван Григорьевич.

— Это сколько же будет в марках или долларах? — иностранный гость достал из кармана крохотный, не больше спичечного коробка, калькулятор, потыкал в кнопки и пораженно уставился на мастера. — Я заплачу в пять раз больше.

Иван Григорьевич покачал головой. Музей не продаст, волк стоит на входе, к нему уже привыкли горожане. И вообще, " у советских собственная гордость"... как это объяснить седому, костлявому гостю издалека?

— Момент, — задумался Адольф. — Момент. Вы бывали во Флоренции?