Питер Вашингтон - Бабуин мадам Блаватской

• Название: Бабуин мадам Блаватской
• Автор: Питер Вашингтон
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1998
• ISBN: 5-232-00733-5

Книга английского ученого Питера Вашингтона будет интересна как поклонникам западных духовных учителей XX века, так и их критикам. Несмотря на насмешливый и порой даже саркастический тон, эта работа представляет собой глубокое исследование своеобразного пласта духовной жизни, оказавшего несомненное влияние на современную европейскую и американскую культуру. Автор рассматривает общественно — культурный феномен «духовного учительства», привлекая самые разнообразные, иногда скандальные факты из жизни «западных гуру» и опирается при этом не только на документы и свидетельства современников, но и на собственные встречи с «последними из могикан», например, с вдовой Беннетта.

"…почему все больше и больше людей обращаются к подобным учителям и проповедникам, отворачиваясь от традиционных церквей?

Это лишь немногие из вопросов, ответить на которые мы попытаемся, излагая удивительную историю о том, как одна русская эмигрантка, питавшая слабость к сочинениям популярного британского романиста, принесла в Америку мудрость Востока. Читатель найдет в моей книге также рассказ о том, как бывшая супруга англиканского священника и Епископ, склонный к извращениям, изобрели "западного гуру". Мы расскажем и о том, какое поразительное влияние оказали их идеи на культурную, социальную и даже политическую жизнь трех континентов; а также о трансформации, которую претерпели эти идеи в сочинениях некоего армянина, умевшего ловко торговать коврами, и многотомных трудах одного немецкого философа. В этой книге мы попытаемся проследить до наших дней цепь захватывающих событий, которые начались в скромной нью-йоркской квартире 7 сентября 1875 года. Именно тогда началось головокружительное восхождение Тибетских Учителей Мудрости на Западе."

---

В 1913 г. Успенский вновь отправился на Восток, на сей раз в Адьяр, где был удостоен чести остановиться на первом этаже дома, в котором жили некогда сама Блаватская и другие члены Эзотерической школы. Как и все в Обществе, личные комнаты соответствовали принципу иерархии: руководители жили на верхних этажах, над школой, их ближайшие помощники во флигелях, а слуги обитали в обыкновенных индийских хижинах, расположенных вокруг главного дома. К 1913 г. поместье в Адьяре стало прототипом современной процветающей коммуны: смесью ашрама и воскресного отеля, где останавливались проезжавшие через Мадрас путешественники. В Теософской Эзотерической школе Успенский увидел слабое отражение того, что искал.

В Адьяре он встретил немецкого философа-мистика, графа Германа Кезерлинга, который занимался точно такими же поисками[159]. Встреча оказалась знаменательным событием для обоих. Признав за Теософским Обществом право считаться первопроходцем, открывшим восточную духовную мудрость жителям Запада, они тем не менее пришли к выводу, что объект их поисков не может быть найден внутри Общества. Они решили объединиться и продолжить поиски сообща. Однако этому союзу не суждено было быть долгим, поскольку тем временем на родине каждого произошли политические события огромной важности. Через несколько месяцев после их встречи оказалось, что они являются подданными враждующих государств.

Глава 9 ВОЕННЫЕ ИГРЫ

Война 1914 года оказалась неприятной неожиданностью для теософии и доставила ей определенные затруднения. В то время как теософия официально провозглашала братство и религиозный универсализм, в Общество тем не менее прокрался шовинизм и каждая группа теософов, как все прочие люди, считала, что Бог находится именно на их стороне.

Некоторые пошли еще дальше, извлекая личную выгоду из самой катастрофы. Империалистически — до фанатизма — настроенный Ледбитер не только отождествил немцев с Темными Силами, но совершенно в духе вульгарного дарвинизма заявил, что война является частью эволюционного процесса, формой диалектики, которая приведет к высшему синтезу человечества[160]. Он даже цитировал мусульманскую книгу, чтобы доказать, что убить немецкого солдата — это значит сделать ему благо, предоставляя ему возможность перерождения на более высоком духовном уровне, тогда как быть живым "гунном" совершенно бесполезно. Победа Британии таким образом способствовала бы претворению божественного плана.

На другом берегу Северного моря Р. Штейнер соглашался с Ледбитером, что войну развязали Темные Силы вопреки всем стараниям лучших политических деятелей[161], но утверждал, что победить их суждено лишь великой Тевтонской культуре и что немецкий народ выполняет высшую духовную миссию[162]. Хотя сам он был достаточно благоразумен, чтобы не восхвалять милитаризм и национализм, многие его последователи с готовностью возлагали всю ответственность за ужасное кровопролитие на Британию. В антропософских кругах было широко распространено мнение о том, что легкомыслие Эдуарда VII и его разлагающая франкофилия лежали в корне всех европейских проблем — вариация общераспространенного среди немецкой интеллигенции взгляда на англичан как на нацию себялюбивых бакалейщиков, находящихся по моральному и духовному развитию ниже своих двоюродных саксонских братьев. (По иронии судьбы, сами англичане считали Эдуарда высокомерным германцем.) Что бы ни говорили апологеты Штейнера, его личные предвоенные высказывания по поводу европейской политики дали все основания для появления подобных безумных идей. Мистическое представление о некоем заранее предназначенном пути для наций, вписывающимся в космическую схему, делало почти невозможным различие между восхвалением тевтонской культуры и самыми крайними формами национализма. Штейнер, например, разделял мнение Геккеля и Фихте о том, что немцы — самая философская нация, превосходящая в этом всех остальных европейцев. Это мнение основано, в свою очередь, на том представлении, что философия есть высший вид духовной деятельности и потому немцы более развиты, чем все другие народы.

Штейнер также развил представления своих философских наставников об "исторических задачах" каждой нации, добавив от себя теорию о руководстве каждой нацией свыше особым архангелом, отражающим в некоторой степени дух этой нации. Принц Макс Баденский, последний канцлер Германской Империи, особо просил предоставить ему копии лекций по этому вопросу[163]. Согласно этой теории другие европейцы должны развивать один из "аспектов" развития человечества в качестве вклада во всеобщую эволюцию — достаточно интересное предположение, умаляемое, однако, банальностью конкретных выводов Штейнера о том, что итальянцы представляют чувство, французы мысль, англичане — сознание и тому подобное. Естественно, только немцы объединяют в себе все эти качества на самом высшем уровне.

К началу войны Штейнер находился в Швейцарии, где в декабре 1914 г. женился на Марии фон Сиверс. Во время войны он придерживался некоторого нейтралитета, стараясь в своих лекциях придать войне космическое освещение и подчеркнуть роль всех участвующих сторон; но читал он их в Германии и Австрии, и нейтралитет публики конечно же был весьма сомнителен. К тому же он был советником и другом семьи главы Германского Генерального Штаба Гельмута фон Мольтке, и знакомство это вряд ли способствовало сохранению отстраненного взгляда на события. Хотел того Штейнер или нет, но антропософия ассоциировалась с германскими военными действиями так же, как теософия — с политикой союзников. Правда, во время войны среди членов Антропософского Общества насчитывалось несколько англичан, но они хранили глубокое молчание.

Поначалу Штейнер, как и многие, считал, что в результате конфликта родится нечто новое, светлое и чистое в отношениях между нациями; но по мере того как война принимала все более ужасные формы, его инстинктивный национализм переходил в размышления о более глобальных перспективах. После войны он был готов поддержать Лигу Наций и в поздних работах он особо подчеркивает различие между политическим и духовным.[164] Начиная с 1919 г. он меньше говорит о духовной миссии Германии и все больше о политической мощи Германии, которой приходится удерживать равновесие между Англией и Америкой на Западе и Россией на Востоке[165]. Эта идея — не настолько уж и оригинальная — возникла как результат увеличивавшегося интереса Штейнера к социальной и политической организации общества. Его мышление строится на традиционном сравнении политической системы с человеческим телом, в котором все члены и органы должны функционировать согласованно.

Споры о национальном характере были частью более старого и запутанного спора об арийцах и подчеркивали расистскую сторону оккультизма. В XIX веке исследователи доказали, что большинство европейских языков и народностей родственны между собой, и потому возникло предположение о том, что существовал единый народ — арийцы, говорившие на санскрите, — который со временем растворился (или "загрязнился", как считали некоторые), среди другого населения, продвигаясь через всю Европу на Запад. Поскольку различные теоретики, от Руссо до Гобино, утверждали, что чистота означает силу и энергию, все нации претендовали на то, чтобы считаться прямыми потомками арийских предков[166].

Это соперничество привело к неожиданным последствиям. В конце XIX века немцы, разрываясь между тевтонской гордостью и завистью к более преуспевшим англичанам, кровь которых была загрязнена кельтскими и романскими примесями, заявили, что самые великие англичане, например, Шекспир, на самом деле были германцами. Французы утверждали, что их франкские и галльские предки тоже были германцами. Но все при этом не сомневались в своем превосходстве перед евреями и славянами.

Это презрение, приведшее к страшным последствиям в гитлеровской Германии и сталинской России, очень странным образом отражалось в оккультных построениях. Стараясь каким-то образом отделить Иисуса Христа от евреев, Штейнер, как и расистский теоретик Хьюстон Стюарт Чемберлен, предполагал, что Иисус сочетал в себе еврейские и арийские черты, приближаясь таким образом к доброкачественному германскому типу[167]. Следующим шагом было полное отрицание еврейского происхождения Христа, и немалое количество людей охотно согласились с этим. Даже гималайские Учителя теософии обладали не только приятной индийской внешностью, но и светлой европейской кожей.

Таким образом, война имела под собой не только политическую или экономическую подоплеку. Она была также и дарвинистской борьбой за расовое, моральное и духовное превосходство. Подобные идеи, возможно, вовсе не интересовали солдат в окопах, но тем не менее они были популярны среди политиков, которые их туда посылали, а также поддерживали ура-патриотическую публику, ратовавшую за усиление военной мощи своих стран.