Альберт Цессарский - Чекист

• Название: Чекист
• Автор: Альберт Цессарский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

Цессарский Альберт Вениаминович родился в 1920 году в Одессе. По профессии врач.

В годы Великой Отечественной войны находился в десантном партизанском отряде полковника Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага. Член КПСС с 1943 года.

После войны работает врачом в системе Московского здравоохранения.

Печататься начал с 1952 года в периодических изданиях. В 1954 году была опубликована и поставлена пьеса А. Цессарского «Воспитание чувств» («Иван Груздев»), в 1956 году в издательстве «Советский писатель» вышла повесть «Записки партизанского врача».

Главы из повести «Чекист» печатались в журнале «Молодая гвардия».

---

Медведев пристально поглядел на Мишу.

— Вижу, есть у тебя что-то на уме.

Миша улыбнулся.

— Ерунда это, Дмитрий Николаевич.

— Расскажи!

— Однажды... Да нет, нет, это совсем не тот человек.

— А ты расскажи, — настойчиво повторил Медведев.

— Как-то ночью в лесу лежали мы все вповалку; костров не жгли, таились... Все уже спали. А мне что-то тоскливо было... Ну, стал сам себе тихонько стихи говорить. Из «Наймички». А сам представляю, что вот и меня носит по свету и мать меня ждет не дождется... Вдруг слышу голос: «Еще, еще говори». Я, знаете, голос тот услышал, так даже вздрогнул. Вы спрашиваете: человеческое слово. От кого угодно мог ждать, чтоб стихами растрогался, только не от того человека. А он лежит рядом, уткнулся лицом в землю. «Еще, говорит, душа просит!» И таким голосом странным... Я второй раз сказал эти стихи. Долго он молчал... И я заснул.

— Больше ты с этим человеком не разговаривал?

— Нет. Мне даже показалось, он стал сторониться меня.

— Кто же это, Миша?

— Сказать вам, не поверите.

— А может, поверю.

— Засмеете. Тоже, скажете, чекист, бандюга его растрогал!

— Может, и скажу. Кто?

— Я скажу, мне чего... — не решаясь выговорить это имя, тянул Миша. — Про него всякие страсти рассказывают. Детина — во! Как дуб, здоровый! Сила неимоверная. И батька его любит.... В общем, Левка, вот кто.

Этого имени Медведев действительно не ожидал. О силе и жестокости махновского любимца ходили страшные легенды. Да, пожалуй, Миша прав: «не тот человек».

— А больше я там ни одного человечьего слова не слыхал, Дмитрий Николаевич! — тоскливо вздохнул Миша.

— Завтра ты мне подробно расскажешь о батьке, о его людях. А сейчас отдохнуть тебе нужно, Миша, — участливо сказал Медведев. — Хочешь на несколько дней к матери съездить?

Миша густо покраснел и ничего не ответил. Медведев с силой провел ладонью по его льняным вихрам.

— Как же я тебя, такого худобу, к матери отпущу? Ведь она не наплачется. Меня заклянет.

— Ничего, Дмитрий Николаевич, я за дорогу отосплюсь, отъемся! — весело воскликнул Миша. Он уже представил себе приезд домой, мать на пороге школы, где она учительствовала и где они жили...

— Ладно, поедешь, поедешь... Миша, а перескажи-ка мне стихи, которые ты тогда этому Левке говорил, — неожиданно попросил Медведев.

— А вот какие, — с готовностью ответил Миша.

Іде Марко з чумаками.
Ідучи, співає,
Не поспіша до господи —
Воли попасає.

И до самого конца:

Прости мене! Я каралась
Весь вік в чужій хаті...
Прости мене, мій синочку!
Я... я твоя мати. —
Та й замовкла...

Зомлів Марко,
Й земля задрижала.
Прокинувся... до матері —
А мати вже спала!

— Как сказал я эти строки, тут у него плечи заходили. Забрало его, видно. Да разве есть еще на свете стихи, чтоб так за душу хватали! — пылко воскликнул Миша. — Это мама меня научила, она всего Шевченко на память знает. Как вечер, чай пьем — непременно что-нибудь из Тараса прочитает. Словно молитву на ночь! — рассмеялся Миша, снова охваченный воспоминаниями о доме.

— Видно, славная у тебя мама, — ласково проговорил Медведев. — Жаль, я не успел познакомиться с ней.

— О, я вас познакомлю! Она рада будет! — так и просиял Миша.

— Да, да, обязательно... Слушай-ка, Миша, а за те месяцы, что ты пробыл у батьки, сам ты видел, как Левка кого-нибудь из пленных пытал, убивал?

— Ого! Про него такое говорят... — начал Миша.

— Говорят, говорят... Сам своими глазами видел?

Миша замолк, припоминая, потом неуверенно сказал:

— Говорят, раньше он лихо рубал... А при мне... После тех стихов и не смотрел на меня, а однажды вдруг заступился. Послали меня пленного отвести. Я его дорогой отпустил. Левкин брат Данька не поверил, что пленный сам сбежал, хотел застрелить меня. Уже и пистолет выхватил. Левка подошел, тихо сказал: «Не трогай его, Данька!» И отошел. А Левкино слово — закон. Вот я и живой... Что ж он за человек такой, этот Левка? Как его понимать?

Медведев не отвечал. Он сидел на скамье, выпрямившись, подавшись вперед, будто собрался встать, в последний миг забыл, да так и остался. Морщина на переносице сделалась глубже. Он смотрел куда-то поверх Миши. И опять на лице его было то выражение, которое Миша так любил и про себя называл орлиным.

— Миша, — заговорил Медведев, — я поеду к Махно. Я должен сам все увидеть.

— Вы?! — прошептал Миша, не веря своим ушам, ужасаясь и радуясь. — Но вас узнают!

— Нет. Им и в голову не придет, что я могу оказаться там.

— Как же вы проберетесь? Ведь у них охрана.

Медведев улыбнулся.

— Придумаю. Ну, а ты... — он снова медленно провел ладонью по его жестким, нечесаным вихрам, — ты погостишь у мамы, отдохнешь.

— Нет! — воскликнул Миша. — Я не поеду в Бахмут! Я с вами поеду, Дмитрий Николаевич!

— Зачем? Все, что мог, ты сделал.

— Я буду с вами. Может, потребуется помощь. Послать меня куда-нибудь... Как же вы там без своего человека? Я пригожусь вам, Дмитрий Николаевич! — молил он чуть не со слезами.

— Нельзя, Миша. В банде знают, что ты удрал, и если увидят...

— Никто, никто не знает, что я ушел! — Миша мысленно рассчитал, что Гриць вернется к Махно лишь через несколько дней и он сумеет вывернуться, если его приметят.

— Миша, ты должен подробно рассказать мне, при каких обстоятельствах ушел из банды.

И, боясь, что Медведев не возьмет с собой, Миша первый раз обманул его.

— Значит, ты один поехал за подставой? — Медведев испытующе смотрел на него.

— Один! — ответил Миша, с отчаянной решимостью глядя ему прямо в глаза.

— Ты ничего не забыл мне рассказать?

— Ничего, Дмитрий Николаевич.

— Ну что ж, — Медведев привлек мальчика к себе, — поедем вместе. Я хочу встретиться с этим Левкой Задовым. — Он поднял Мишу, шутливо потянув за вихор. — Продолжение вечером. А сейчас на улице не показываться. Отсыпайся в дежурке. Ясно? И Мурзина не бойся, к Махно он не имеет никакого отношения.

Днем Медведев связался по телефону с Бахмутом, потом с Харьковом. Возвращение Махно, налет бандитов на Старобельск, убийство секретаря укома — все это были чрезвычайные события.

Из Харькова вскоре дали знать: против Махно снова направляется автобронеотряд под командованием товарища Германовича. Медведеву предложено оставаться на месте, вести усиленную разведку и ежедневно сноситься с Харьковом по телефону.

Из Бахмута пришло распоряжение немедленно явиться в губчека за инструкциями, самому ничего не предпринимать,

В тот же день на срочном заседании уком постановил: в связи с особыми обстоятельствами принять все меры к немедленной ликвидации банд, для чего товарищу Медведеву лично провести оперативные действия в уезде.

Теперь ему надлежало одновременно выполнить три противоположные указания — оставаться на месте, ехать в Бахмут и проводить оперативные действия в уезде.

Вечером он долго беседовал с Мишей, которого затем два красноармейца отвели в тюрьму. Вернувшись, они в присутствии собранных Медведевым сотрудников доложили, что парень сдан с рук на руки.

Мурзин, самодовольно ухмыляясь, осведомился:

— Ну что, подозрительная персона? Я был прав?

— Да, — коротко ответил Медведев.

Мурзин с удовлетворением зашептал сидящим рядом, что наконец-то он поставил на место этого не в меру проницательного председателя. С первых же дней появления здесь Медведева он его невзлюбил. Подумайте, в двадцать три года строит из себя всезнайку! Над всеми подшучивает...

Медведев встал. Наступила тишина.

— Товарищи чекисты! Десятая партийная конференция поставила перед народом боевую задачу: собрать четыреста миллионов пудов зерна. Без этого, сказал товарищ Ленин, мы не построим свою промышленность, а значит, не построим социализм, и значит, не победим капитализм. Кулачье делает все, чтобы не дать нам эти четыреста миллионов! Вчера они убили председателя комнезама[1] в Новом Айдаре. Сегодня убили секретаря укома. Они хотят запугать нас, все население уезда, силой загнать крестьян в свои банды. И это им частично удается. В уезде собрали неплохой урожай, куда лучше, чем в прошлом году. А продналог не выполняем. Значит, главное, товарищи, — ликвидировать кулацкие банды и разъяснить крестьянам новые задачи Советской власти. Но кто же нас будет слушать, если мы начнем разговаривать с людьми так, как это позволяет себе товарищ Мурзин!

Не ожидавший такого перехода, Мурзин вздрогнул и побледнел. Медведев продолжал, глядя на него в упор.

— Тому, кто заботится о своей карьере, не место в Чека! Из-за мелкого честолюбия, самолюбия, черт знает, из каких ничтожных побуждений сегодня ночью Мурзин допустил ошибку...