Альберт Цессарский - Чекист

• Название: Чекист
• Автор: Альберт Цессарский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

Цессарский Альберт Вениаминович родился в 1920 году в Одессе. По профессии врач.

В годы Великой Отечественной войны находился в десантном партизанском отряде полковника Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага. Член КПСС с 1943 года.

После войны работает врачом в системе Московского здравоохранения.

Печататься начал с 1952 года в периодических изданиях. В 1954 году была опубликована и поставлена пьеса А. Цессарского «Воспитание чувств» («Иван Груздев»), в 1956 году в издательстве «Советский писатель» вышла повесть «Записки партизанского врача».

Главы из повести «Чекист» печатались в журнале «Молодая гвардия».

---

Под одним из бандитов убили лошадь, она рухнула, придавив его; истошный вопль повис в воздухе.

На Классической, где-то в районе горсовета, тоже поднялась стрельба.

— Допомога! — радостно крикнула Маруся, вертя над головой плеткой.

Выполняя общий план набега, в город ворвалась банда Каменюки, но была задержана у горсовета группой вооруженных рабочих. Однако долго эта горсточка сдерживать бандитов не могла. Стоило Марусе прорваться в центр, ударить сзади — и дорога Каменюке расчищена, и тогда резня, погром, пожары...

Атаманша наклонилась к ординарцу, совсем еще мальчишке, не спускавшему с нее по-собачьи преданных глаз, что-то властно приказала. Ординарец привстал на стременах, гикнул, но затем как-то нелепо взмахнул руками и, заваливаясь назад, стал сползать с седла. Маруся растерянно оглянулась.

С тыла, перемахивая через заборы, к ним бегом приближалась группа вооруженных людей. Это Медведев, оставив на перекрестке отряд чекистов, с несколькими смельчаками пошел в обход. Маруся увидела высокого темноволосого человека, который легким шагом шел прямо на нее. Она выстрелила, промахнулась. Он все шел на нее, слегка запрокинув голову и, подойдя ближе, не спеша поднял маузер. Выстрел сорвал с ее головы кубанку. Белое лицо Маруси исказил страх. Она взмахнула плеткой и помчалась назад к Айдару. Бандиты врассыпную поскакали за ней.

На дороге осталось несколько убитых. Брошенный своими бандит, так и не выпростав ногу из-под павшей лошади, поднимался на руках и с отчаянием и злобой выкрикивал им вслед матерную брань. Сверху от лазарета спешила команда выздоравливающих. К горсовету подошел отряд милиции.

Каменюка отступил и вслед за Марусей ушел за Айдар. Весь набег продолжался меньше часа.

* * *

Разбуженный выстрелами, метался по комнате задержанный паренек. Он то пытался что-нибудь разглядеть в забранное решеткой окно, то, бросаясь к двери, с отчаянием молил:

— Пойди узнай, что там! Я не убегу. Честное слово, не убегу! — Затем принимался ругать себя последними словами: — Дурень! Проспал, дурень!

— Не возись, — добродушно уговаривал его караульный. — Твое дело сидеть, раз посадили, — и выразительно похлопывал по затвору, когда паренек приближался к порогу.

Вскоре стрельба прекратилась, паренек забился в угол и затих.

Был уже полдень, когда в коридоре зазвучали оживленные голоса. Бывший ответственный дежурный стремительно вошел в комнату.

— Ага, персона здесь! Сейчас мы с ней побеседуем, сейчас... — Радостно возбужденный после миновавшей опасности, он расхаживал по комнате, похлопывая себя по бокам и похохатывая, обращаясь то к караульному, то к задержанному: — Здорово мы их причесали! Я трех уложил! Эх, жалко Нехорошева! Что поделаешь, никто их не ждал. А этот смирно вел себя? Персона, теперь скажешь, какая у тебя там государственная тайна? Смотри ты, отворачивается. Ай-яй-яй, персона обиделась. Ну посиди, посиди, а я похожу... Нет, ты ему председателя самого подай!..

Внезапно прозвучало:

— Мурзин, перед кем вы тут маршируете?

На пороге стоял Медведев.

— А вот тебе и председатель... — растерянно пробормотал Мурзин, покраснел и засопел. Быстро оправившись, он даже посмеялся шутке: — Действительно, марширую. — Но глаза у него сделались злые. — Подозрительного допрашиваю. Пришел ночью, с оружием. Вас требует. Зачем, спрашиваю? Молчит. Провокация... Скоро я с ним закончу, доложу вам... — И так как Медведев не отвечал, Мурзин счел нужным добавить: — А сильно вы Маруську пуганули. Ведь она, стерва, никого не боится, а тут сразу утекла. Ловко вы через забор-то...

— Почему же вы меня не разбудили, Мурзин? — глядя в сторону, спокойно спросил председатель.

— В конце концов, имею я право самостоятельно допрашивать хотя бы вот таких молокососов! — вспылил Мурзин и носком сапога стукнул по корзине для бумаг так, что она опрокинулась и покатилась. — Без няньки! Меня до вашего приезда знали в губернии. Знали и доверяли.

Медведев молча вошел в комнату, поднял корзину, собрал в нее высыпавшиеся бумажки, поставил под стол. Мурзин, не отрываясь, следил за каждым его неторопливым движением.

Наконец Медведев выпрямился, сказал, не повышая голоса:

— Идите, Мурзин.

— Вы неправильно меня поняли, — забормотал Мурзин и, пятясь, осторожно выбрался из комнаты.

Караульный, вопросительно посмотрев на председателя, вышел, притворил дверь.

Тогда Медведев сел на скамью рядом с пареньком, положил на колени колодку маузера и, устало откинувшись к стене, тихо проговорил:

— Ужасно ты исхудал, Миша!.. Так ты знал об этом налете?

— Знал, товарищ Медведев! — зашептал паренек. — Махно сюда опять идет. Выслал нас подставы готовить. Через два дня Донец перейдет. Ну, я, как уговорились, — к вам. Случайно узнал, что Каменюка налет готовит. Всю ночь ехал, лошадь загнал, бросил, пешком добрался. А этот... ответственный, сказал, идет за вами, и обманул! Я ждал, заснул... Третьи сутки не спал. Как может чекист так обманывать, товарищ Медведев?! — У Миши даже слезы выступили на глазах. — А может, он шпион, товарищ Медведев? У батьки кто-то есть в Чека, он многое знает про то, что здесь делается. Слышал, они говорили, будто вы собираетесь Каменюку взять прямо в лесу, в землянках...

— Гляди-ка, разведка, значит, у батьки поставлена! — воскликнул Медведев. — Да, был такой план у нас, был... Ну, а есть хочешь?

— Хочу, товарищ Медведев!

Медведев выглянул за дверь, отдал караульному распоряжение, снова подсел к Мише. Вдруг погладил его по голове. Парень приник к его плечу.

— Ты молодец, Миша, долго там продержался. Я ведь тебя через неделю-другую ждал. А прошло вон сколько! Часто хотелось удрать?

— Один раз особенно! — доверчиво заговорил Миша. — Когда в начале лета броневики нас в балку загнали, возле речки Ольховой. Весь обоз хлопцы тогда бросили, поутекали, и я отбился. В кустах схоронился. И совсем близко от меня прошел начальник бронеотряда, так близко... Я и петлицы разглядел... Удержался. Речку переплыл, нагнал батьку.

— Рассказывай, где вы побывали? Как настроение у махновских хлопцев?

— На Кавказ пришли — сперва тихо было. Махно хотел людей набрать — никто не пошел. Кулаки деньги давали, а людей нет. Обратно шли, так местные и ночевать не пускали. Махно вовсе озверел. Он тут на Старобельщине Маруську эту скаженную оставил, через нее с Каменюкой связь держит. И налет организовал, чтоб людей к себе привлечь. Сам слышал, как он говорил: «Два уезда вырежу, а людей наберу». Сейчас у него человек с полсотни, не больше.

Караульный принес пшенную кашу, ломоть ситного.

— Тарелка! — с радостным удивлением сказал Миша. Полгода он жил в лесу зверем...

А тарелка вся сплошь была застроена кирпично-красными заводами. От каши шел пар, и казалось, это дым валит из заводских труб. Волнообразная надпись шла по краю:

«Куй, кузнец, разрухе конец!»

Так потянуло Мишу в город, к товарищам, на шумные комсомольские собрания, где говорят о коммунизме, до хрипоты читают стихи о революции...

Медведев поглядывал на Мишу, жадно глотающего огненную кашу, и будто узнавал себя в этом порывистом юноше, который прошлой осенью в Бахмуте пришел к нему в Чека и, упрямо наклонив свою круглую лобастую голову, сказал:

— Я комсомолец. Дайте задание!

В ту осень Медведев попросился в самый трудный уезд, вконец терроризированный многочисленными бандами. А приехав сюда, увидел, что без тщательной разведки ему с бандитами не справиться. Тогда он и вспомнил о Мише, привез его из Бахмута и через верных людей направил к Махно. Когда батьку погнали на юг. Мише поручили идти с ним. Он должен был завербовать кого-нибудь из махновцев, чтобы тот извещал о передвижениях батьки. Медведев понимал: Махно слишком связан с Украиной, чтобы не вернуться назад.

— Кого же ты оставил там вместо себя? — спросил Медведев.

Миша вытер губы, виновато глянул на Медведева, покачал головой.

— Никого, Дмитрий Николаевич.

— Вот так-так... — огорченно протянул Медведев. — Неужели никого не нашел там, ни одного подходящего человека?

— Никого, Дмитрий Николаевич. Такие, как Попов, Щусь, до того нас ненавидят, аж зубами скрипят. Другие — темнота. Кто поумнее был, давно разбежались.

— А говорил ты с кем-нибудь по душам?

— И по душам не пришлось. Боятся: батька узнает — сразу пристрелит. Молчат. Волками друг на друга смотрят.

— Не может быть, чтоб за все время никто с тобой человеческого слова не сказал.

— Слово? Одно-то слово, может, кто и сказал. Да разве с одного слова поймешь, что за человек! Не умею я еще разбираться в людях...

Медведев пристально поглядел на Мишу.

— Вижу, есть у тебя что-то на уме.

Миша улыбнулся.

— Ерунда это, Дмитрий Николаевич.