Майкл Смит - Соломенные люди

• Название: Соломенные люди
• Автор: Майкл Смит
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22892-8

Уорд Хопкинс, бывший агент ЦРУ, потрясен страшным известием: в автокатастрофе погибают его мать и отец. Он уже почти смирился с ударом судьбы, когда вдруг обнаруживает в кресле отца тайник с запиской: «Мы не умерли». Затем в руки к нему попадает загадочная видеозапись. Тогда-то он впервые и слышит фразу о «соломенных людях». Тем временем в разных местах страны пропадают четырнадцатилетние девочки. Похищения объединяет одно: всякий раз похититель подбрасывает родителям свитер пропавшей дочери, на котором вышито ее имя. А вместо ниток используются волосы жертвы. И опять в связи с каждым из преступлений всплывает это странное выражение: «соломенные люди».

Роман Маршалла абсолютно уникальное явление в мире современного детектива. Этот крупномасштабный триллер сразу же вывел писателя в ведущие мастера жанра.

---

Он снова посмотрел в пол.

— Странные вещи вы говорите, Уорд.

— Как давно вы живете в Дайерсбурге?

— Всю свою жизнь — как, полагаю, вы и сами знаете.

— Значит, имя Ленивый Эд ничего вам не говорит?

— Нет.

Он не поднимал взгляда, но в его голосе не чувствовалось ни колебания, ни замешательства.

— Необычное имя, должен вам сказать.

Бобби изумленно смотрел на меня.

— Это ужасно, — сказал я. — Я даже никогда не знал его фамилии, просто знал его как Ленивого Эда. Впрочем, наверное, теперь это уже не имеет значения, когда его нет в живых.

— Мне очень жаль слышать, что ваш друг умер, Уорд, но я действительно не понимаю, к чему вы клоните.

Я взял фотографию с пианино. Это был не групповой снимок — таких там было лишь несколько, все черно-белые, уходящие воспоминания о давно умерших людях, зафиксированные с помощью техники, которой они никогда по-настоящему не доверяли. У меня же в руках был цветной портрет, снятый много лет назад и основательно выцветший — красные и синие тона оставались все такими же насыщенными, но все остальное казалось принадлежащим совсем другому времени, словно свет, запечатленный на фотографии, угасал, не в силах дотянуться до нынешних времен, словно сама та эпоха постепенно переставала существовать, по мере того как в живых оставалось все меньше тех, кто помнил прикосновение лучей тогдашнего солнца к своему лицу. На портрете был изображен молодой человек в лесу.

— Поставь песню про педиков, — сказал я, глядя на Гарольда, каким он был много лет назад. — Давай, Дон, старина Дон, поставь ее, Дон, поставь…

— Прекратите, Уорд.

На этот раз его голос чуть дрожал.

Бобби взял у меня фотографию.

— Видимо, она сделана несколькими годами раньше, — сказал я. — Гарольд на ней моложе и стройнее, чем на видео. И волосы с бородой еще не отрастил.

Я повернулся к Дэвидсу.

— Видимо, вы лет на пять-шесть старше их и Эда и примерно того же возраста, что Мэри. И теперь из всех остались только вы. Вот почему вы не подошли к двери, когда мы позвонили, и не берете сегодня телефонную трубку.

Дэвидс не отводил от меня взгляда. Он выглядел постаревшим на сотню лет и крайне испуганным.

— О черт, — судорожно выдохнул он.

Мне хотелось схватить его за плечи и трясти, пока он не заговорит, пока я не смогу понять, что, собственно, происходит, пока он не даст мне возможность осмыслить собственную жизнь. Но точно так же, как он сбросил за прошедшие тридцать лет восемьдесят фунтов, сейчас за двадцать секунд его лицо резко изменилось, лишившись всех тех черт, которые я видел прежде и которые были свойственны тому, кто всю жизнь объясняет людям их позицию по отношению к писаному закону. Он выглядел похудевшим и хрупким, и сейчас ему было еще страшнее, чем мне.

— Расскажите, — единственное, что сказал я.

По крайней мере, его рассказ не занял много времени.

Когда-то давно в одном городе жили пятеро друзей…

Глава 32

Гарольд, Мэри и Эд родились в Хантерс-Роке и выросли вместе. Жизнь их ничем не отличалась от жизни других уроженцев маленьких городков — бывало и хуже. Потом они случайно познакомились в баре с молодой парой, недавно приехавшей в город, и с тех пор все пятеро стали неразлучными друзьями.

Мои родители были уже женаты, но вскоре оказалось, что они не могут иметь детей. Постепенно они осознали, что это вовсе не конец света. Они любили друг друга и радовались той жизни, которая у них была. Им еще многое предстояло сделать и узнать, и время не стало бы течь медленнее, так же как и они сами не стали бы счастливее лишь оттого, что могли проводить каждую ночь в обществе друг друга. Они просто жили своей жизнью, стараясь принимать ее такой, какая она есть. Несколько лет прошло в напряженной работе, когда времени оставалось лишь на сон и на долгие партии в бильярд пятничными вечерами, в которых не было ни выигравших, ни проигравших.

Потом мир изменился, и они начали понимать, что передать свои гены потомству — не единственный способ оставить след во вселенной. Внезапно наступила эпоха, которую, как мне кажется, я так и не смог до конца постичь. На плоской культурной равнине появились горы и овраги, разрезав почву под ногами людей. Демонстрации на улицах. Собрания в кампусах, на которых впервые объединялись студенты и преподаватели. Драки в ресторанах, где черным не разрешалось есть за теми же столиками, что и белым. Полиция, стреляющая в граждан, дети, восстающие против родителей. Марши. Крики защитников негров, фашистов, геев, коммунистов. Из идей ковалось оружие. Люди проводили долгие вечера, напиваясь до чертиков и ведя разговоры о том, что следовало бы сделать, о том, как изменить жизнь, и просто разговоры ради разговоров.

Пятеро друзей были старше большинства активистов. У них имелись свободное время и энергия и больше перспектив, чем у подростков или разозленных протестующих. Бет Хопкинс включилась в борьбу за объединение в профсоюз чернокожей прислуги, Гарольд давал бесплатные юридические консультации тем, кто не мог себе этого позволить, или тем, чья раса ставила их в неравные условия перед законом. Дон Хопкинс возглавил кампанию против сноса целых районов ради прокладки кольцевых автострад — первого шага к созданию постмодернистского американского города, где нежелательные элементы отгорожены от центра шестиполосными потоками ревущей стали, являющими собой воплощение неравенства. Мэри и Эд были просто их сторонниками, но помогали чем могли, по крайней мере, когда Эд был трезв. Мэри любила Гарольда, а Эду просто нужна была компания.

У всех была своя работа, а подобной деятельности они посвящали все свободное время — старые воины, которые уже перешагнули тридцатилетний барьер и потому в состоянии были умерить свой пыл, сосредоточившись на том, что действительно могло помочь людям, вместо того, чтобы бесцельно протестовать лишь ради поднятия уровня адреналина в крови.

В течение двух лет они размахивали плакатами и кулаками, отдавая этому свое время, деньги и душу. Кое-что изменилось, но по большей части все оставалось как прежде. Статус-кво отличается своей устойчивостью. Громкая игра на гитаре и свободная любовь мало что могут изменить.

Постепенно сладкий вкус тех времен становился все более кислым, и именно Гарольд первым заметил, что происходит. Он понял, что люди, приходившие к нему за консультацией, ветераны жарких дней противостояния полиции, выглядели все хуже и хуже. Мирное сопротивление с течением месяцев приносило все больше ран, а царапины и шрамы, которые он видел, далеко не все были делом рук полиции.

Люди, когда-то казавшиеся прекрасными в своем единстве, распадались на группировки, противоречия между которыми становились все более впечатляющими и жестокими, чем между ними и властями. Появились группы, цели которых казались более простыми и отнюдь не прогрессивными и чьи намерения выглядели весьма темными.

Сперва другие пытались ему возражать. Мечта всего лишь выдохлась, следуя тенденции, которую уже давно предсказывал Дон. Вновь всплыли естественные противоречия, раздуваемые безнадежным осознанием того, что Американская народная республика столь же далека от реальности, как и прежде. Однако потом начались смерти. Демонстрации, после которых как полицейских, так и студентов находили мертвыми с воткнутыми в лицо разбитыми бутылками. Уличные драки, возникавшие, казалось, на пустом месте. Рок-концерты, во время которых вдруг начиналась потасовка, а затем, когда толпа разбегалась, на земле находили несколько тел и пистолет. Взрывы, лишавшие жизни невинных прохожих, без каких-либо поводов.

Кое-что из этого было делом рук людей, считавших, что они делают правое дело и что вооруженная борьба — единственный путь к успеху. Но самое худшее творили те, чьи планы были совсем другими. Те, кто имел оружие и взрывчатку, были намного лучше организованы, чем борцы за свободу. Кукушка готовилась вылететь из гнезда, радостно потирая крылья.

К тому времени для многих это было уже в прошлом. Лето Любви сменялось Осенью Пресыщенной Апатии, и наркотики не одного успели свести в могилу. Эд хотел спокойной жизни, Мэри тоже. В конце концов, они и участвовали-то во всем исключительно ради интереса, просто за компанию с друзьями. Политика была для них чем-то вроде развлечения, лозунги — веянием моды. Даже Гарольд колебался. Он был юристом, и его душа требовала порядка.

— Но Бет и Дон, — негромким хриплым голосом сказал Гарольд, — не могли оставить все как есть.

Они задавали вопросы, прослеживали причины конфликтов. Им удалось отыскать авторов и распространителей некоторых разжигавших рознь листовок и выяснить, что неграмотность и налет психической ненормальности часто были лишь подделкой. Они искали тех, кто мог принести пистолет на демонстрацию, или первым разбил бутылку, или мог свести с людьми, действительно что-то делавшими, а не просто болтунами. Искали — и находили.