Майкл Смит - Соломенные люди

• Название: Соломенные люди
• Автор: Майкл Смит
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22892-8

Уорд Хопкинс, бывший агент ЦРУ, потрясен страшным известием: в автокатастрофе погибают его мать и отец. Он уже почти смирился с ударом судьбы, когда вдруг обнаруживает в кресле отца тайник с запиской: «Мы не умерли». Затем в руки к нему попадает загадочная видеозапись. Тогда-то он впервые и слышит фразу о «соломенных людях». Тем временем в разных местах страны пропадают четырнадцатилетние девочки. Похищения объединяет одно: всякий раз похититель подбрасывает родителям свитер пропавшей дочери, на котором вышито ее имя. А вместо ниток используются волосы жертвы. И опять в связи с каждым из преступлений всплывает это странное выражение: «соломенные люди».

Роман Маршалла абсолютно уникальное явление в мире современного детектива. Этот крупномасштабный триллер сразу же вывел писателя в ведущие мастера жанра.

---

Она посмотрела на него с другой стороны автомобиля.

— У меня не было никакого желания его щадить. Так же как и у тебя.

Глава 30

Ни Зандт, ни Нина не знали, что, прежде чем покончить с собой, Уонг успел позвонить по телефону.

Он с трудом поднялся на ноги, скользя руками в собственной крови. Полностью выпрямиться ему так и не удалось. Его до этого уже не раз избивали, причем зачастую он соглашался на это добровольно, но в данном случае все было по-другому — коп отнюдь не намеревался доставить ему удовольствие.

Он немного постоял, глядя в остатки зеркала, под которым он выдал свою величайшую тайну. Лицо его было все в синяках и порезах. Что еще хуже, оно выглядело старым. Слой невидимого грима, нанесенный с помощью диеты и упражнений, мазей и одержимости, отвалился, и теперь он выглядел так, как и должен был выглядеть в своем возрасте. Так, как мог выглядеть лишь тот, кто поступал так, как поступал он, и кто хранил свои тайны так долго, как хранил их он.

Он никогда никого не убивал, редко даже причинял кому-либо боль. По крайней мере не собственными руками. Однако он присутствовал при ситуациях, когда молодых людей оставляли лежать в лужах мочи и прочих выделений едва живыми. Когда другие вроде него уезжали в своих дорогих автомобилях, радуясь, что не стали орудием убийства. У него имелась огромная коллекция видеозаписей, на которых были задокументированы подобные события. Столь огромная, что вряд ли он сумел бы все их найти и тем более уничтожить до приезда полиции.

Его отец никогда бы этого не понял.

Точно так же, как и те, вместе с кем он занимался более законным бизнесом, — хотя он знал, что у некоторых из них есть свои тайны, что горевший внутри их огонь, приведший к славе и успеху, побуждал и к более мрачным поступкам, с помощью которых они пытались доказать себе, что отличаются от других и лучше их. Всеобщего поклонения и обожания всегда недостаточно. Рано или поздно все мы обожествляем себя, и уважительное отношение со стороны прочих теряет всякий смысл. Добывались необходимые средства и орудия, платились деньги рыдающим женщинам — иногда это делал сам Уонг, которому всегда хотелось быть чьим-то другом, доверенным лицом тех, чьи желания выходили за рамки принятых в обществе норм. Тех, кому хотелось более напряженной, быстрой и приятной жизни. Тех, кто прекрасно понимал, что секс со смертельно напуганной жертвой дает совершенно иные ощущения.

Именно из таких и оказался человек, у которого были основания полагать, что Уонг может оказаться ему полезным, и который навел с ним связи через некоторых своих коллег, — высокий блондин по имени Пол. Имя свое он назвал лишь через несколько лет, и прошло еще немало времени, прежде чем Уонг понял, что этот человек не совсем тот, за кого себя выдает, и что у него — как и у тех, кого он представлял, — на уме нечто большее, чем получение извращенного удовольствия. Уонгу никогда не предлагали с ними встретиться, что слегка его раздражало. Однако он согласился обеспечивать им развлечение, помогая поставщикам находить наиболее подходящий материал, и полицейский был прав — деньги здесь были совершенно ни при чем.

Каждый проходит свой собственный путь и переживает два рождения. Для Уонга второе рождение наступило тридцать пять лет назад, в десятилетнем возрасте, когда он случайно увидел в окно обнаженную служанку. В то весеннее утро, в другой стране, увиденное заставило его замереть на месте, ослепив внезапным осознанием всего тайного, что должен был показать ему мир. Его отец в это время находился у себя в кабинете, откуда доносилась музыка в стиле барокко, плавная и размеренная, светлая и радостная. Уонг несколько секунд стоял неподвижно, захлестнутый волной невыразимого наслаждения. Большинство людей переживают подобное без каких-либо перемен в их жизни, но Чарльз с тех пор стал другим. Из маленьких желудей порой вырастают весьма мрачные деревья.

После этого он начал преднамеренно подглядывать. Потом пришло время журналов и видеокассет, путешествий в одиночку в те районы Гонконга, а затем Лос-Анджелеса, о которых знал далеко не каждый. И опять-таки большинству этого вполне бы хватило, даже с лихвой. Его же грех был нематериален и заключался даже не в желании. Потребность, возникшая еще до того, как он узнал, в чем именно она состоит, была настолько сильной, что даже если бы ее объекта не существовало в природе, его пришлось бы создать самому. Обвинять порнографию — то же самое, что обвинять пистолет. Ничто не происходит само по себе. Ничто не в состоянии само нажать на спуск. Для этого нужна рука. Человеческий разум — именно такая рука, с достаточно ловкими пальцами, чтобы найти небольшие прорехи, и достаточно сильными, чтобы вытащить то, что удастся в них обнаружить. И точно так же с течением времени на этой руке образуются мозоли, из-за чего осязание становится менее острым. В результате для достижения того же эффекта может потребоваться нечто погорячее или поострее, и в конце концов приходит время, когда заходишь настолько далеко, что дальнейшее уже не имеет никакого значения.

За последнюю неделю Уонг лишь однажды вспомнил о судьбе дочери Майкла Беккера — в надежде, что Майкл вскоре вернется к работе, поскольку похоже было, что студия действительно может решиться попытать счастья с «Темной переменой». Как бы ни был смешон Беккер во многих отношениях, он работал на износ и у него имелось немало идей. Более того, идеи эти были вполне приемлемы для общества. У Уонга была своя версия «Темной перемены», которую он написал лишь ради собственного удовольствия. И она была далеко не столь приемлема.

Приемлемым нельзя было назвать ничего. Ничего из того, что он когда-либо делал, о чем думал или чем наслаждался. Но без этого у него почти ничего не оставалось в жизни. Без воспоминаний о том весеннем утре и о том, что за ним последовало, о мимолетном видении на фоне музыки и шума воды в фонтане неподалеку, для него не существовало ничего.

Пока Зандт курил на улице, Уонг проковылял в свой кабинет. Первый шок начинал проходить, ребра невыносимо болели. Он набрал номер и предупредил одного из своих друзей, что кто-то слишком близко подошел к пониманию той игры, которую они вели, а возможно, даже понял ее до конца.

Потом он сел в кресло. Хулио нигде не было видно, хотя сейчас должно было быть ясно, что посетители ушли. Уонг вдруг понял, что, возможно, хоть раз неплохо было бы иметь рядом того, кто не был лишь предметом одноразового использования. Несомненно, мальчишка сбежал, перебравшись через забор позади дома, и мчался сейчас прочь, совсем к другой жизни — исчезнув, словно вчерашняя улыбка.

Уонг отпер средний ящик письменного стола и достал пистолет. Накладки на его рукоятке были сделаны из вишневого дерева.

Пистолет был изумительно красив. По крайней мере хотя бы это скрасило последние мгновения жизни Чарльза Уонга.

Глава 31

В 8.45 на следующее утро мы ждали в машине через улицу от «Тетушкиного буфета». Было холодно, уже два часа шел дождь со снегом, и небо затягивали темные тучи. Я курил одну сигарету за другой. Бобби молчал, положив пистолет на колени и глядя через ветровое стекло.

— Так когда они собираются здесь появиться?

— Нет никакой гарантии, что они вообще приедут, — сказал я.

Он покачал головой.

— Коп без лицензии и девушка. Черт побери. Мы непобедимы. Давайте вторгнемся в Ирак.

— Больше все равно никого нет, Бобби.

На улицу свернул неопределенного вида автомобиль. Мы посмотрели ему вслед, но за рулем сидела женщина средних лет, которая даже не взглянула в нашу сторону. Мы ждали, когда кое-кто явится в свою контору, и прибыли на место уже в восемь часов. Наши нервы натянулись как тетива, и мы готовы были броситься на любую тень. Прошедшей ночью мы почти не спали.

— Так, — наконец сказал Бобби, показывая через улицу. — Вон тот тощий и рыжий — тот самый, кого мы ищем?

Мы подождали, пока Чип скроется за дверью конторы, а затем вышли из машины. Я не стал запирать дверцу — улица была совершенно пуста, погода не располагала к разглядыванию витрин, и весь транспортный поток через город двигался другим путем.

Я распахнул дверь агентства недвижимости Фарлинга и вошел внутрь, Бобби за мной. Чип скрылся в кабинете в задней части помещения. В большом зале стояли четыре стола. За двумя из них сидели женщины лет сорока с аккуратными прическами, в деловых костюмах, одна — в зеленом, другая — в красном. Обе выжидающе посмотрели на нас, готовые с радостью продать нам нашу мечту.

— Мы ищем Чипа, — сказал я.

Одна из женщин встала.

— Мистер Фарлинг сейчас будет, — прощебетала она. — А пока не хотите ли чашечку кофе?

— Не думаю, что мистер Хопкинс задержится здесь надолго.

Чип стоял в дверях кабинета. Через его скулу и лоб тянулся ярко-красный шрам.