Аннет Клоу - Колдовство любви

• Название: Колдовство любви
• Автор: Аннет Клоу
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8138-0932-3

По заданию венецианского дожа молодой патриций Антонио ди Карриоццо отправляется ко двору турецкого султана. И там, в Стамбуле, в гареме турецкого вельможи встречает юную Лали, невольницу, некогда привезенную в Стамбул из Италии в золоченой клетке…

---

Холодный, немигающий взгляд Антонио, в котором растаяли следы недавней страсти, заставил ее покраснеть от досады. Стараясь сдержать рвущиеся гневные слова, Лали прижала руки к губам и с отчаянием уставилась в пол, покрытый пестрым ковром. А Карриоццо, словно не замечая ее смятения, заботливо натянул платье на ее дрожащие плечи, одернул сбитые юбки и прикоснулся пальцем к ее припухшим губам.

«Упрямица придумала себе сказку о великой любви и теперь не перестает мучить и себя, и меня. Ее не останавливает ни обида, ни ревность. Как же заставить ее одуматься и забыть меня?» — размышлял Антонио, ясно понимая, что прежде всего сам не может разомкнуть круг, который возник вокруг них в тот день, когда он впервые заглянул в ее вишневые глаза и услышал ее дивный голос, полный итальянской нежности и турецкой страсти.

— Ты уверена, что любишь меня? — шепнул он ей на ушко, заставив замереть от призрачной надежды.

Лали торопливо кивнула, но убедить его оказалось не так просто.

— Посмотри на меня, — он развернул ее к себе лицом. — Сейчас я далеко не красавец, весь в синяках и шрамах. Ты же достойна стать герцогиней, и твой отец сумеет найти тебе мужа более достойного твоей красоты и богатого приданого.

— Я полюбила тебя раньше, чем увидела, — простонала девушка, запрокинув голову, и золотые волосы окутали кружевным плащом ее тонкую фигурку. — Именно ты снился мне долгими ночами во дворце Ибрагим-паши, — в жарких речах Лали слышались нега, страсть и покорность юной женщины, жаждущей любви, заставляя Антонио терять разум. — Именно тебя я желала увидеть в своей постели в ту ночь, когда ко мне обманом забрался Мехмед. Ты назвался евнухом, но и тогда был желаннее любого другого мужчины. Здесь бьется маленькая птичка, которую ты взял в плен, — девушка приложила руку к груди, где тяжело ухало и колотилось сердце. — И только ты можешь открыть дверцу клетки, в которой томится моя любовь. И тогда ты услышишь, как она поет, радуясь свободе и возможности, не таясь, отдавать себя тебе. Ты все время говоришь о деньгах и титуле. Какое мне дело до этих глупостей? Я полюбила тебя, когда не знала, кто ты и кто я. И буду счастлива лишь в твоих объятиях, Антонио. Мне нет никакого дела до того, что наши предки вели войну. Ты уже выиграл сражение со мной, и я сдаюсь во власть победителя.

«Можно ли верить ей? — подумал мужчина. — Слова любви легко развеет ветер, если сердце девушки покорит другой мужчина. Разве не так же было с Монной? Лали уже успела вручить знак своего внимания Бенедетто. А до этого беспрестанно болтала на пиру с этим красавцем, родственником герцога Миланского. Поддавшись ревности, я вспылил в первый день праздника. Именно ревность и злость заставили меня сражаться уже который день подряд с возможными претендентами на ее руку. Именно эти чувства дают мне силы побеждать противников и принимать новые вызовы, пусть даже от усталости я порой едва стою на ногах».

— Мы поговорим об этом позже, — проговорил он; — После сражения с твоим отцом.

Девушка ждала, что в ответ на ее пылкое признание возлюбленный произнесет слова любви, откроет свое сердце, как это сделала она, но он в очередной раз обманул ее надежду. Кто поймет этого невыносимого гордеца? Похоже, Лали никогда не сумеет добиться его любви, ведь Антонио стремится к ней, подчиняясь лишь желанию плоти, а не стремлению души.

— Если ты сейчас не ответишь мне, то уже не ответишь никогда.

Его взгляд стал жестким.

— Это твое решение?

— Да.

Сжав кулаки, Антонио отступил на шаг.

— Тогда уходи.

Скрывая слезы, девушка отвернулась, схватила лежавший на ковре чепец и принялась трясущимися руками прятать под него волосы.

67

Полог в шатер слегка приподнялся.

— Прошу прощения, — произнес Филиппе, окинув скользящим взглядом своего брата и его гостью. — Кажется, сюда идет епископ Строцци.

Лали расширившимися от ужаса глазами уставилась на старшего Карриоццо. Ей прекрасно было известно, что ждало женщину, осмелившуюся остаться наедине с мужчиной. Там, в Стамбуле. А в Парме?

— Задержи его, если сможешь, — сухо приказал Антонио брату.

Когда Филиппо исчез, Антонио быстро надел непослушный чепец на голову Лали, потом схватил кинжал и, вонзив его в плотную ткань палатки, прорезал узкую щель у самой земли. Выглянув наружу, он убедился, что поблизости никого нет, и протянул к Лали руку:

— Быстрее. Тебя не должны застать у меня.

Девушка опустилась на колени, чтобы выскользнуть из палатки, но не удержалась, чтобы не взглянуть на Карриоццо. И встретила его взгляд, полный нежности и желания, который он мгновенно скрыл.

— Антонио…

— Лали, твоя честь и честь твоего отца не должны пострадать из-за глупого безрассудства, которое управляет твоими поступками, — проворчал он и слегка подтолкнул ее.

— Ответь мне честно — ты меня любишь?

— Любовь — это сказки для юных девушек, — фыркнул он, прислушиваясь к звукам, доносящимися снаружи… — Тебе пора повзрослеть.

«Что-то умерло в ее глазах, или мне показалось? — подумал Антонио, чувствуя себя в эту минуту ничтожнейшим из подлецов. — Но я не могу поступить иначе. Если признаюсь в любви — она останется здесь, и тогда мне придется сражаться с ее отцом, который не простит поругания чести Бельфлеров».

— Прощай, Антонио, — чеканя слова, проговорила Лали. Подбородок у нее дрожал, слезы навернулись на глаза, но она справилась с собой и, нырнув в щель, исчезла.

Антонио быстро придвинул к прорези стул и опустился на него как раз в тот момент, когда в палатку вошел епископ.

— А где?.. — изумленно проговорил тот.

— Кого или что вы ожидали увидеть здесь? — холодно поинтересовался Антонио.

— Мне сообщили, что ты развлекаешься в обществе женщины, — пристальный взгляд епископа скользил по углам палатки.

«Похоже, за Лали кто-то проследил и донес служителю церкви».

— Разве это возбраняется? Я не давал обета целибата. С какой стати вы решили мне помешать? Ищете новых развлечений? — презрительно хмыкнул Карриоццо.

— Если бы речь шла о женщине свободных нравов, — епископ слегка поморщился, — я не стал бы нарушать твой отдых. Но мне доложили, что видели входящей в твою палатку дочь одного знатного синьора. Я должен наставить на путь истинный заблудшую овцу. Пока ее не съел волк.

Антонио едва устоял против соблазна ответить священнику при помощи кулаков.

— Уверяю вас, отец мой, что вы ошиблись. Я — не волк, а скорее — сторож. И с удовольствием помог бы вам в случае, если бы овечка забрела в мой шатер.

— Надеюсь на это, сын мой, — поджав губы, священник выскользнул из палатки.

«Если девчонка не образумится, то обязательно попадет в плохую историю. Епископ настроен против нее. Чем Лали могла так его разозлить?»

Филиппо вошел в шатер и сообщил, что пора готовиться к новому сражению. Перед тем как надеть доспехи, Антонио вытащил из маленькой шкатулки браслеты с колокольчиками, укрепленные на тонкой золотой цепи. Последние дни сражения он носил их на груди. Гул толпы и звон металла не мешали ему слышать нежное звучание колокольчиков, напоминающее пение девушки.

— Ты принадлежишь мне, Лали. И эти колокольчики — залог не расположения, а любви.

68

Гнев душил его, и все, на что он бросал взгляд, окрашивалось в красный цвет. Рыцарь даже не заметил прихода оруженосца.

— Я позабочусь о коне, синьор, — предложил юноша, протягивая руку к поводьям.

У Никколо чесались руки ударить оруженосца, но он сдержался.

— Я сам все сделаю. Иди на пир.

— Но…

— Оставь меня, — прогремел голос. Чувствуя, что улыбка хозяина превращается в злобную гримасу, юноша благоразумно исчез.

— Я не злюсь, — пытался уверить себя Никколо. — Я все равно окажусь победителем.

Возможно, он сумел бы успокоиться, но в это время в конюшню вошла его супруга.

— Ублюдок, — проговорила Доротея. — Что он возомнил о себе?

Никколо почувствовал сильное желание ударить жену, но, как всегда, пересилил себя. Доротея не должна догадаться о демонах, гнездящихся в его душе.

— Ты говоришь о Карриоццо? — равнодушно поинтересовался он.

— Кого же я еще могу назвать ублюдком?

— Меня, например.

— Ты прав. Отчего ты не вызвал его на бой? Ты должен был уничтожить мерзавца, бросить под копыта его же собственного коня, поставить на колени. Он должен был пожалеть о том, что вернулся! — воскликнула женщина.

Никколо ушел за лошадь, чтобы жена не увидела, как исказилось его лицо от душившей ярости.

— Ну, почему, почему он вернулся домой! Его приезд лишил возможности Доминику выйти замуж за наследника Карриоццо.

— Ничего. Для нее муж найдется и получше. Брат не оставит ее без приданого.