Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Альтернативная история

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Точнее — первая его часть. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

Наверное, их изрубили бы в куски, но тут я, наконец, добрался до негров. Они очень увлеклись, поэтому я прикончил троих раньше, чем они опомнились — одному снёс руку с плечом, второму перерезал горло дагой, третьему всадил палаш между лопаток — и тоже не не сразу освободил лезвие.

266.

Ятаган раскроил мне левое плечо и грудь под ключицей. Ликующий вопль захлебнулся — дага вонзилась в орущую пасть негра, скрежетнув о позвонки. Замахнувшийся топором схлопотал пинок в живот — такой, что его унесло в кусты, а в следующий миг я, в приседе крутнувшись волчком, подсёк коленки ещё одному и вывалил ливер другого ему же под ноги. Третьего я отоварил в висок кулаком с зажатой в нём рукоятью даги — он свалился без писка.

Потом я метров пятьдесят гнался за убегающими неграми, почему-то не догнал — и, остановившись, обнаружил, что у меня в правом бедре торчит толла. Лезвие ощутимо скреблось о кость, и я, вырвав толлу, вскрикнул и выругался.

Ленка старалась остановить кровь, хлеставшую из раны в боку у Сергея. Какой-то негр уползал, пачкая за собой траву кровью и поносом, в кусты. Я догнал его и, наступив на спину, рывком за спутанные жёсткие волосы переломил ему позвоночник. Потом подошёл к нашим.

Олька была мертва. Это я понял сразу — в горле у неё торчала толла, это не считая всех остальных ран. Я оттащил её в сторону — правая рука слушалась плохо, её окатывали волны боли, от которых мутилось в глазах, а земля начинала казаться толстым слоем резины.

Олька напрасно пожертвовала собой. Серые глаза Кольки равнодушно и внимательнро смотрели сквозь меня куда-то… не знаю — куда. Может быть — туда, куда уходят все окончившиеся сказки?

Я нагнулся ниже — закрыть ему глаза. И упал в глубокую-глубокую яму, откуда меня вытащил Сергей — он волок меня, как я недавно Игоря, а одновременно бил по щекам свободной рукой.

— Пусти, я сам пойду, — прохрипел я, с удивлением обнаружив, что сам несу свой палаш, хотя руку ощущаю плохо. Я кое-как был перевязан, сам Сергей — тоже. Идти, впрочем, мне не хотелось. После того, как за полчаса на моих глазах погибли трое моих друзей, мне хотелось умереть, только как-нибудь так, чтобы не прилагать к этому усилий… и не очень больно, потому что и так уже хватит боли…

Я волокся куда-то сквозь эту боль, как сквозь густой, горячий, приторный кисель. И ненавидел себя за то, что я ещё жив, когда все мертвы, что у меня не хватает духу вонзить дагу себе в сердце, так легко и просто — ещё чуточку боли, а потом — покой и тишина…

— Сергей, убей меня, — попросил я его. Он выругался и покосился на меня дико.

Потом я увидел Танюшку. Она вышла навстречу из-за кустов, а следом ещё кто-то, и ещё — и ещё несли носилки, на которых лежала Кристина, я узнал её сразу.

— Ты весь в крови, — Танюшка уронила залитую кровью корду, и та вонзилась в землю.

— Это не моя кровь, это Игоря, — я забыл о том, что и сам ранен, поискал глазами Ирку Сухоручкину и сказал: — Ир, Игорь убит, — потом мой взгляд наткнулся на Вальку Северцеву, и я добавил: — И Колька убит тоже…

Ирка заплакала, спрятав лицо в ладонях. Валька рассеянно посмотрела вокруг, покусала губу.

— Значит, и брат, и парень… — она медленно улыбнулась.

А потом вогнала стилет, который держала в левой руке, себе под левую грудь.

"Ну и правильно," — подумал я. И снова потерял сознание.

* * *

В последующие несколько часов на вынужденном привале я ещё несколько раз приходил в себя и отрубался. То ли от потери крови, то ли от нервного перенапряжения… В бездонном безверменье ко мне приходили Олька, Игорь, Колька — живые, и тоскливый ужас выталкивал меня "на поверхность".

Кто-то принёс трупы — сходили, не побоялись. Это было правильно. Похоронить их по-человечески — мы были обязаны сделать это… Вроде бы плакал Андрюшка Соколов — а

267.

потом оказалось, что это правда. И ещё оказалось — его Ленка Черникова погибла буквально в шаге от него, ей разрубили голову топором…

Не было Вадима. Не было Джека, не было Ленки Власенковой с Олегом Крыгиным. И Серёжки Лукьяненко с Вильмой не было тоже, и Богуаш, и Наташки Бубнёнковой…

Была ночь. Глухая, полная барабанов где-то неподалёку… или, может, вдалеке, по здешним ущельям звуки разносятся странно… Чёрная, полная вязкого ужаса — ночь… Клинок выскальзывал из моих ножен снова и снова, падал передо мною, словно шлагбаум… Это было хуже смерти, это было нечестно — такая мука от мысли, что я привёл своих друзей сюда на смерть. Я не хотел, я не мог хотеть их гибели — я всего лишь пытался остаться собой… или стать кем-то лучшим, чем раньше…

Я заплатил. И, наверное, ещё не всё.

Безднга мучения… Интересно, каков был конец всех вождей, князей, конунгов, королей этого "мира низачем"?.. Чарльз, принц Великобритании и король Срединного Королевства, погиб раньше, чем его настигло это отчаянье…

Как же ему повезло.

— Олег, вставай.

Я безучастно поднял глаза. Танюшка стояла передо мной, тоненькая, сильная и прямая, как выкованный из стали восклицательный знак, держа руку на поясе. Левая рука (рукав куртки оборван у плеча) была замотана повязкой от локтя и выше. Повязка намокла от крови…

И её ранили.

— Зачем? — спросил я.

— Надо хоронить наших и идти дальше.

— Зачем? — повторил я. — Всё кончено, Тань.

— Не смей так говорить, — тихо, но упрямо сказала она. — Мы же погибнем без тебя, Олег…

— Пусть ведёт Саня… — я поморщился. — Андрюшка вон Альхимович… А меня оставьте. Я кончился.

— А я? — так же тихо и упрямо спросила она. — Что прикажешь делать мне?

— Что хочешь, — равнодушно отозвался я. — У нас больше ничего не будет, Тань, пойми же ты это. Мы будем идти и идти по этому проклятому миру, убивать, убивать, убивать — и умирать сами… в этом смысл жизни? Потом — придут другие, будут убивать и умрут… Вон Валька решила правильно. Я бы тоже так сделал, но я боюсь…

— Не смей так говорить! — она топнула ногой. — Я же знаю!.. Мы же люди!..

— Мы не люди, — я вздохнул. — Мы копии. Картинки на экране. Пешки на доске… Настоящие Олег и Танька там. Там. Они там и живут по-настоящему. А мы — мы какая-то еба…ая игра. Просто чья-то игра в войну, Тань… Оставь меня в покое. Всё.

Группа Hi-Fi

Я один —

я как ветер!

Я пью земную благодать.

Гаснет день —

и под вечер

светило тоже хочет спать.

Снова ночь летит раненой птицей,

И дрожит огонь усталой свечи…

Проплывают знакомые лица,

Но им не понять

беспризорной тоски…

Где ты,

Мой ангел-хранитель?

Возьми, если можешь,

Меня к небесам!

Убежал

Я из дома,

Бродил по сказочным мирам!

268.

Я прошу — забери меня, мама,

С улиц городских

Обратно домой…

Я послушным и правильным стану,

Я хочу домой —

А здесь я чужой…

День прошёл

незаметно,

А я на улице опять…

Где же он?

Спит мой ангел…

Я не желаю погибать!!!

Танюшка стояла на том же месте… но словно бы отодвинулась.

— Помнишь. — задумчиво спросила она, — мы говорили о рыцарях?о справедливости. О борьбе?

— А… — я усмехнулдся. — Да. Говорили. Чушь…

— Так вот, — она покусала уголок губы острым белым зубом. — Ради той чуши… Нет, погоди. Я тебя люблю. Просто так люблю. Но ради той чуши, Олег, я ещё и уважала тебя. Ради той чуши стоило жить, — она вдруг по-мальчишески сплюнула и без насмешки сказала: — Жалко смотреть, когда кто-то оказывается недостойным своей же мечты… — она повернулась, чтобы уйти. Но, наверное, ей тоже было больно и тошно, потому что она добавила мне — уже через плечо: — Ну — кто прыгнет выше радуги? Эх, ты!..

Какие-то несколько секунд я смотрел в её удаляющуюся прямую спину. Но за эти секунды перед моим мысленным взором пролетел калейдоскоп картинок. Странно — просто-напросто фрагментов из недавно вышедшего фильма "Выше радуги не прыгнешь", который очень нравился мне… и Танюшке. Словно кто-то продёрнул перед глазами склейку из отдельных ярких кадров. Весёлый такой и немного грустный фильм о… ни о чём… и обо всём… и о нас, и о том, что…

— Тань, что ты сказала? — спросил я в спину. Наверное, что-то такое… ну, такое было в моём голосе. Потому что она обернулась. — Повтори, что ты сказала.

— Кто прыгнет выше радуги? — с вызовом повторила она.

— Да сам же Радуга и прыгнет, — ответил я. Вздохнул. И поднялся. — Ладно. Пошли. Попробуем… прыгнуть выше радуги.

* * *

Убитых мы похоронили в расщелине под скалой недалеко от места последнего бивака. Им не досталось даже окротких надписей — мы боялись, что негры разроют могилу.

Но, пока мы живы, мы их не забудем. Это тоже — памятник.

Никто и не думал жаловаться, когда я объявил, что надо идти дальше. Мне почему-токазалось, что все видели мою слабость, но то ли никто внимания не обратил, то ли не хотели вспоминать.