Лесли Форбс - Пробуждение Рафаэля

• Название: Пробуждение Рафаэля
• Автор: Лесли Форбс
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-722-0

Своим дебютным романом «Лёд Бомбея» Лесли Форбс прогремела на весь мир. Разошедшаяся тиражом в два миллиона экземпляров и переведённая на многие языки, эта книга, которую сравнивали с «Маятником Фуко» Умберто Эко и «Смиллой и её чувством снега» Питера Хёга, задала новый эталон жанра «интеллектуальный триллер». За «Льдом Бомбея» последовал роман «Рыба, кровь, кости», также имевший огромный успех, и вот наконец впервые на русском языке выходит третий роман писательницы — «Пробуждение Рафаэля». На его страницах буквально оживает современная Италия — страна накануне второго Ренессанса, где тесно переплелись комичное и трагичное, романтика и насилие. Действие происходит в идиллическом Урбино — родном городке Рафаэля. Английский реставратор Шарлотта Пентон работает над восстановлением рафаэлевской картины «Немая», а телевидение снимает об этом фильм, причём и телевизионщики, и местные мачо увиваются вокруг сексапильной канадки Донны — юной актрисы, рассчитывающей на то, что участие в этом телепроекте послужит старту её звёздной карьеры. Когда же при торжественном открытии отреставрированного полотна его повреждает сумасшедшая с ножом, а затем полотно чудодейственно кровоточит, из прошлого начинают как по команде всплывать неудобные тайны, и даже могущественная мафия вынуждена искать помощи на стороне…

Мастерски исследуя взаимосвязи между искусством, религией и политикой, Лесли Форбс выстраивает захватывающий сюжет, в котором бурлит неподдельная человеческая драма. Свет, вкус, запахи — Италия раскрывается перед читателем во всей красе… Истинный праздник для ценителей интеллектуального триллера в духе Артуро Переса-Реверте или Йэна Пирса.

Booklist

Форбс легко преодолевает внутренне присущие жанру ограничения, и не только благодаря своей обширной эрудиции, отточенному стилю письма, безупречному таланту рассказчика: главная её заслуга — создание абсолютно живых героев, которым сопереживаешь с первой страницы до последней… Ей удалось написать интеллектуальный триллер в лучших традициях «Имени розы».

The Wall Street Journal

Разумеется, историей реставрации картины Лесли Форбс не ограничивается — не зря же она заслужила славу мастера триллера. И пролить свет на тайну рафаэлевской «Немой» здесь может лишь настоящая немая, некогда явившаяся свидетельницей преступления столь чудовищного, что лишилась дара речи. Как и в двух предыдущих романах — «Лёд Бомбея» и «Рыба, кровь, кости», — основную сюжетную линию подкрепляет натуральный вал дополнительной информации: тут вам и политика с искусствоведением, и высокая кухня с историей религиозных подделок…

Guardian

---

Он воздел руки, и крылья, каждое почти в фут длиной, тяжело поднялись, сухо шурша перьями. Лебединые? Орлиные? Кровь бросилась ей в лицо.

Он дружески улыбнулся:

— Вы возбуждены, дорогая? Я тоже.

Это невозможно! Не может быть, чтобы случилось такое! Только не со мной! Жена всего в сотне ярдов! В любой момент войдут другие… слуга… или это часть забавы?

Он посмотрел вниз, она невольно тоже опустила взгляд на скромно приподнявшееся балетное трико цвета слоновой кости, которое обтягивало его длинные тонкие ноги.

— Я был уверен, что мы оба испытываем определённое… тайное наслаждение. Знаю, вы тоже чувствуете его. Я заподозрил это, когда мы на днях обсуждали с вами за ланчем «Бичевание». — Он мягко засмеялся. — И когда вы сейчас намекнули на английское извращение… кажется, так это называют французы?[112]

Изящно помахивая хлыстом, словно веткой папоротника на боттичеллиевском лугу, он двинулся к ней, и Шарлотта, потеряв дар речи, отступила назад, оказавшись припёртой к каменной стене. Оперлась о неё потными ладонями.

— Это у вас впервые? — спросил граф и потянулся к её руке. — Помню, как это было у меня — с отцом, когда он порол меня в нежном возрасте. Первый раз было, конечно, ужасно больно. Потом, когда он увидел, что я научился получать от этого наслаждение, он прекратил меня пороть. Позже мне пришлось искать другие источники вдохновения.

Он перевёл взгляд своих больших печальных глаз с неё к картинам на стенах. Дрожащими пальцами он показал на изображение наиболее кровавого бичевания. Шарлотта почувствовала, как он суёт ей в руку хлыст, тёплый и чуть влажный от его ладони. Медленно повернувшись, он подставил ей спину, покрытую старыми бледными шрамами, изящно выгнув её, отчего белоснежные крылья приподнялись и коснулись её ног.

— Можете приступать.

Она сама была виновата. Что-то не то сказала. Позволила всему Зайти Слишком Далеко, как выражалась её мать. Если призвать его сейчас остановиться, то оба потом будут испытывать страшную неловкость.

— А ваша жена… — проговорила она.

— Что — моя жена?

— Знает? Она…

— Принимает ли она участие в моих незатейливых развлечениях? Жена устраивается по-своему.

Шарлотта разрывалась между несколько истеричным желанием захихикать и почти таким же — расплакаться.

Граф повернул голову:

— Я готов. Можете приступать. — Он замер. Его лицо заранее мучительно исказилось.

Очень ли его оскорбит, если она откажется выполнить его просьбу? Опять же, кто она такая, чтобы презирать другого человека за его тайные пороки? Она медленно подняла показавшийся свинцовым хлыст. Он наклонил голову. Она легко стегнула по червеобразным шрамам на его плечах хлыстом из переплетённых чёрных кожаных полос и опустила руку.

— Ужасно сожалею, граф…

— Сильнее, пожалуйста, — потребовал он и сделал шаг назад, чтобы она могла почувствовать его возбуждение.

— Я действительно ужасно сожалею, граф… — снова пробормотала она.

— Пожалуйста!

— Вряд ли…

— Умоляю…

— Вряд ли я способна на это.

— Попытайтесь.

— Нет, правда… я действительно… я совершенно уверена.

— Ну хватит притворяться! — прикрикнул граф. — Давайте же!

Он упал на колени:

— Пожалуйста, умоляю!

«О господи! Я сейчас рассмеюсь, нельзя, нельзя смеяться!» — сказала она про себя, а вслух:

— Я не… Это не… Тут какое-то недоразумение… Понимаете… я действительно сожалею, если сказала или сделала что-то, что ввело вас в заблуждение относительно…

Граф вздохнул. На сей раз она без колебаний помогла ему подняться на ноги — тому мешали огромные тяжёлые белые крылья.

— Простите, граф… просто… я не могу.

Он повернулся и внимательно посмотрел на неё, желая убедиться, что её нерешительность — это не часть возбуждающе жестокой игры.

— Ничего, ничего, — сказал он, — просто я… неправильно вас понял. Это так легко, не правда ли, когда общаешься на чужом языке?

Он мягко взял хлыст из её судорожно сжатой руки.

— Странно, — сказал он с извиняющимся не то покашливанием, не то смешком. — Только так я смог по-настоящему что-то почувствовать за очень долгое время.

— Я так… сожалею.

Было невыносимо смотреть на его затуманенное, опрокинутое лицо. Не отсюда ли разноголосица его чёрт? Не является ли она всего-навсего внешним отражением внутренней дисгармонии? Яблоко с гнилой сердцевиной, медленно покрывающееся морщинами и усыхающее, — вот что она увидела перед собой.

— Не подождёте, пока я переоденусь, дорогая? Не то Другие не поймут моего… костюма ангела… — Он погладил массивное крыло. — Не правда ли, они красивы? Одна из немногих вещей, спасённых от огня во время пожара первоначального Театра муз. Говорили, они потому уцелели, что одно из их перьев — с крыла архангела Гавриила. — Он пожал плечами, крылья при этом зашуршали. — Несмотря на эту божественную связь, достаточно минуты, чтобы освободиться от них.

По дороге обратно на виллу они разговаривали о погоде.

Как по мнению графа, по-прежнему дни будут столь благоприятны для сбора винограда?

Не кажется ли Шарлотте, что по ночам становится прохладно?

Сказался ли дождь на качестве винограда?

Насколько в Англии холоднее в это время года?

Часто ли в Урбино выпадает снег?

Досаждают ли Лондону до сих пор ужасные лягушки?

— А вы знали, — спросил граф в свойственной ему странной манере перескакивать с предмета на предмет, — что одержимость Пьеро делла Франчески математическими основами линейной перспективы привела его на грань помешательства?

— Нет, нет, не знала.

— Да. Я слышал, что эту причину выдвигали в качестве объяснения двусмысленности его «Бичевания». — К графу вновь вернулись его уверенные городские манеры. — Удивительно, что столь простой живописный приём так подействовал на его сознание… Хотя, конечно, для художественного восприятия эпохи Возрождения это было потрясение.

— Согласна с вами.

— Полагаю, это случилось потому, что появление реалистической перспективы отметило собой необратимый отход от средневекового искусства, которое предписывало, что размер человеческой фигуры на холсте должен отражать важность человека в мире независимо от достоинств конкретной личности.

— Мм…

— Хотя один мой друг утверждает, что три фигуры на переднем плане, равнодушные, как считается, к бичеванию Христа, — в действительности родственники герцога Урбинского, рассуждающие о судьбе продажной Церкви. Опять же, не вы ли говорили мне, что ведущий английский авторитет твёрдо стоит на том, что «Бичевание» представляет собой сон святого Иеронима?

— Возможно… Не могу точно… — И про себя: «Далеко ли ещё до бассейна?»

— Да, сон Иеронима о том, что братья католики побили его за чтение язычника Цицерона, — ещё одно объяснение диссонанса картины.

Предупреждение делла Франчески, думала Шарлотта, а граф тем временем всё продолжал и продолжал говорить. Приходится принимать тот горький факт, что жизнь не так прекрасна, как нам рисуется: наши союзники редко так сильны, как мы надеемся, а враги — так слабы. Несмотря на безупречную дипломатичность графа, она знала, что её мечте остаться здесь, на вилле «Роза», не суждено сбыться, и чувствовала себя так, будто её, голодную, жаждущую, холодную, вывели из тьмы и поставили на пороге дивной, сверкающей свечами комнаты, полной яств, вина и веселящихся гостей, а потом в последний момент захлопнули двери перед её носом.

Не доходя до бассейна, граф остановился и вежливо попросил её не упоминать об их маленьком приключении. На её запинающееся уверение, что она будет молчать, он сказал с улыбкой:

— Я знал, что могу рассчитывать на ваше благоразумие.

— Конечно! У меня и в мыслях не было… я и не…

— Разумеется, вы и не собирались. — Он так многозначительно сжал Шарлотте руку, что её затошнило.

Наконец они подошли к бассейну, где она с облегчением увидела большое разнообразие загорелых тел — ещё один обманчивый намёк на возможность совершенства.

ЧУДО № 32 ЗАГАДКА КАРЛИКА

— Мать честная, быть не может! Это Шарлотта тебе рассказала? О крыльях? Хлысте? Она же всегда такая скрытная.

— Наверно, ещё была в шоке. Нужно было выговориться.

Паоло уже раскаивался, что выдал Шарлотту, но оправдывал своё предательство желанием успокоить Донну, не приглашённую на ланч к графу. Она выглядела оскорблённой, когда он рассказал о поездке на виллу «Роза», — именно оскорблённой, больше, чем удивлённой. Она не спросила, почему её не пригласили, а ему не хотелось упоминать, что об этом говорили в съёмочной группе во время ланча.

— Можно я тебя приглашу куда-нибудь пообедать, кара? Есть один очень милый…