Дмитрий Денисов - Изначальное желание

• Название: Изначальное желание
• Автор: Дмитрий Денисов
• Жанр: Фэнтези

Желание… какое простое слово. Но что это такое? И откуда оно рождается? Во все времена люди пытались дать ответ на этот вопрос. И с каждым разом ответ становится все точнее и понятнее. И однажды появился тот, кто отважился отыскать Изначальное Желание, которое и является отголоском всех остальных… во всей Вселенной…

---

— Дело твое, — снова пояснил я. — Такие как ты, видимо, тоже нужны.

— Ну вот, — он плавно взмахнул рукой. — И ты признал мою правоту.

— Не совсем, — настойчиво пояснил я. — Я признаю истинность любого явления лишь на данный момент. Раз что-то существует, значит, были причины, породившее это. И для настоящего момента то истина. Точная и совершенная.

— Вроде правильно, — барон туманно улавливал мысль.

Я спокойным голосом продолжал:

— Но она несовершенна для завтрашнего дня, если то не вечные истины. Понимаешь. Сегодня ты жив, здоров, ты упиваешься всесилием и творишь произвол. Но именно это может стать причиной того, что завтра тебя уже не будет.

— Ты снова мне угрожаешь, путник? — наклонился ко мне рыцарь.

— Похож ли я на человека, который угрожает? — переспросил я.

Грязный рваный плащ развевался позади, нечесаные локоны опадали на исхудалые плечи, дырявые сапоги терлись в стременах. На кого я похож?

Лой де Гарра натянуто засмеялся, губы его надменно кривились. Он бегло осмотрел меня и снисходительно заметил:

— Нет, ты похож на священника, который сложил из веток крест и пытается мольбами остановить полчища свирепых завоевателей. Причем глубоко и свято веря в успех такой защиты. А им наплевать на тебя с твоим жалким крестом. Они просто не ведают, что это такое. Хотя у них самих есть свои понятия о святости.

— Нет ничего сильнее слова, — тихо, но уверенно произнес я.

— Ну конечно! — хохотнул он. Пестрое перо снова мелко затряслось. Словно оно само смеялось над хозяином.

— Нет ничего сильнее живого слова, отражающего истину, а не ложь. Это и есть подлинная мысль, — дополнил я. — Даже целое войско можно словом остановить. Слово и приводит его в движение. Ведь полководец отдает приказ. Приказ же есть мысль. Если же полководца убедить в обратном, он прикажет войску стоять. По-моему все очень просто.

— Да, у тебя, смотрю, все просто, — язвительно заметил барон, потирая золотое навершие длинного кинжала. — А я говорю, когда уже на тебя войско идет, то словам твоим уже никто не внемлет. Никого ты ими не вразумишь. На путь истинный никого не наставишь. Тебя попросту затопчут копытами и латными башмаками.

— И здесь можно словом обойтись, — глаза мои загадочно блеснули. — Только нужно знать, к кому его обращать. Разумеется, врагу бесполезно кричать: «Стой». Но если желание твое сильнее желания целого войска, то ты победишь.

— А, ну тебя, пустозвон! — отмахнулся Лой де Гарра. — Чушь какую-то несешь! Не чушь, а ересь! Один против войска! Ну да! А я, болван, не знал раньше, что так можно воевать. И как дурак по привычке дружину свою на границу веду. Где ты раньше был со своей мудростью, а? Пришел, сказал — и войско разбежалось. Все целы и невредимы. Ни крови, ни боли, ни раненых. Красота. Может, еще и слово подскажешь?!

— Можно вообще ничего не говорить, — парировал я, нисколько не тронутый его ехидным тоном. — Потому как самые громкие слова — это поступки, наполненные смыслом. А громче всех гремят обычно пустые бочки.

Барон смерил меня негодующим взглядом, посопел, усмехнулся и отвернулся.

— Потому-то лучше молчать, и не раскрывать до поры всей истины, — едва слышно прошептал я.

Но меня уже никто не слушал. На что я нисколько не обиделся.

Не впервые…

7 Ожидание тревоги

«Кто смотрит вдаль, тот видит больше

того, кто под ноги глядит…».

Хранитель желаний

Дорога петляла между холмов, иногда взбиралась наверх, когда по бокам темнели топкие заводи или озерца. Иногда шла по краю леса, либо ныряла под древесные своды. Время лениво ползло, вместе с кучерявыми облаками, вместе с ярким солнцем. Наш отряд продвигался все дальше и дальше.

Я ехал и приглядывался к барону, принюхивался к его желаниям, прислушивался к его приказам. Да, жесток, да силен. Но таковым уж породил его Творец. И таковым он предстал передо мной. Я нисколько не осуждал, впрочем, как и не приветствовал его взгляды. Он — это он. А я — это я. Потому мы и разные. Но, всматриваясь пристальнее, я видел над его головой странное темное скопление. Будто маленькое грозовое облако неотступно следовало за ним, норовя разразиться настоящей бурей. Обычно такие скопления предвещают беду. Я же обычно не ошибаюсь. Но говорить ничего не буду, иначе снова начнет обвинять меня в необоснованных угрозах. И слово-то какое «угроза». То есть — близость грозы. Близость каких-то серьезных перемен, которые могут оказаться роковыми.

Словом, я ехал и помалкивал. Вернее мы время от времени переговаривались, но о своих подозрениях я и слова не произносил. Барон все расписывал мне в ярких красках, какой он могучий да великий. Я же делал вид, что глубоко тронут его рассказами: кивал, прицокивал, поддакивал. А однажды задал свой главный вопрос:

— Ну а ты бы сам чего хотел, всемогущий барон? Есть такое?

Он задумался. Пока он думал, я решил уточнить:

— Ну, скажем, хотел бы занять королевский трон?

Лой де Гарра брезгливо поморщился.

— Королем быть хлопотно. Вот он-то действительно лишен истинного произвола. Он не может поступать так, как пожелает. Он не может своевольничать, иначе сразу лишится реальной власти. А я могу. Я могу собрать всех жителей своих деревень, и они начнут танцевать вокруг меня. Могу заставить их делать все, что пожелаю. И они станут делать. И делают. Одни железо куют, другие лес рубят, третьи скот выращивают, четвертые — хлеб. А в итоге — все мне на благо.

— Выходит, ты всего в избытке имеешь?

— Более чем, — в голосе его звучала тайная радость.

— А когда все приелось, ввел право брачной ночи?

— Точно, — кивнул он. — Так жить веселее.

— Да, весело вы живете, — заметил я. — Выходит, ты всем доволен?

— Более чем, — тихо посмеялся он. — Да, я понимаю — порой то излишняя, даже звериная жестокость. Но благодаря ней я счастлив.

— Рад за тебя, — искренне признался я, — но о сохранении желаний все же не забывай.

— Для меня есть одно желание — мое! — уверенным тоном отчеканил он. — Иные меня не интересуют. Как видишь, я не жаден и не алчен до власти. Королевского трона мне не нужно. Даже графом быть не хочу, не говоря уже о герцоге. Чем дальше от двора, тем больше власти в моих руках. Пусть мое баронство и невелико, но в его пределах я — абсолютная власть.

Некоторое время мы молчали, но вдруг он неожиданно спросил:

— А ты сам бы не хотел такой жизни?

— Нет, — честно признался я.

— Не любишь молоденьких красавиц?

— Люблю, — будничным тоном произнес я.

— Так чего говоришь — не хочу? — лукаво прищурился Лой. — Лицемеришь, путник.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Мне приятно, когда девушка сама идет ко мне, возжелав всей своей пылкой страстью. Причем не смотрит на внешность, а видит нечто большее. И не нужна мне сила пехоты, чтобы уложить ее на ложе. И не нужны мне угрозы и плети, чтобы добиться ее взаимности. У меня есть лишь сила истинного изначального желания, которое порождает желание ответное. А ты, Лой, лишен роскоши ответного желания. Все твои девицы ублажают твою плоть лишь по принуждению. Ты прекрасно это чувствуешь. Но поделать ничего не можешь. Ты бессилен перед этим, как бессильны женихи перед твоими арбалетчиками, когда ты отбираешь их невест. Ты не властен вызвать ответную страсть, только слезы и боль. Да, тебе то нравится, и ты получаешь то сполна. Но, в сотый раз повторюсь, придет время, и за все воздастся так же — сполна.

— Посмотрим, — нагло усмехнулся он. — А пока я буду упиваться своей властью.

— Посмотрим, — тихо добавил я. Подумал и добавил еще тише, — я тоже.

Дорога лениво ползла нам навстречу, петляла, извивалась, поднималась и опускалась. Иногда попадались двойные и тройные развилки. Указателей уже не встречалось. Дорога словно говорила: «Я здесь дика и безлюдна, и не обязана сообщать правильный путь». Впрочем, ее никто и не спрашивал — все хорошо знали ее узор.

Через некоторое время мы съехали с тракта и остановились на привал. Здесь, в тени старой дубравы было прохладно и уютно. Из рощи тянуло свежестью. А также привычными желаниями всех ее обитателей. Их незримое присутствие угадывалось по этим желаниям, они словно выглядывали из кустов и зарослей, хотя находились очень далеко. Я вдохнул полной грудью лесной воздух, улыбнулся, и мягко спрыгнул с коня.

Скрип телег и лязг доспехов прекратились — мы сразу услышали звуки природы. Над отрядом пронесся слитный вздох облегчения. Хотя то оказалось желание справедливого отдыха. Оно невидимыми волнами вырвалось наружу и расплылось над поляной облаком умиротворения.

Расседлали коней. Солдаты наполняли фляги в небольшом каменистом ручье, что бежал в неведомую глушь. Запылали костры, замелькали черные горшки и котлы. Кашевары наскоро готовили обед, вооружившись заскорузлыми деревянными половниками и ложками. Вокруг небольшого лагеря выставили кольцо охраны. Здесь, вдали от столицы всякое могло произойти.