Александр Торик - Флавиан

• Название: Флавиан
• Автор: Александр Торик
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2007

Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу… — призывает за каждым богослужением Церковь Христова.

Казалось бы просто, только войди… Но путь у каждого свой. Об этом пути, проходящем иногда через скорби и болезни, всегда — через смиренную гордыню и отброшенную суетность, сопровождаемом многими чудесами, рассказывает книга протоиерея Александра Торика «Флавиан».

---

— С этим несколько сложнее. Нет, то есть — могу, конечно, без проблем. Вопрос в том, а готов ли ты сам под чьё-либо духовное руководство становиться? Духовничество, это ведь серьёзная духовная работа с обеих сторон, как духовника, так и окормляемого, своего рода — договор со взаимными обязательствами. Можно ведь просто подойти к любому священнику с любым духовным вопросом, получить ответ, и дальше самому решать — принимать этот ответ, как руководство к действию, или — не принимать. И священник этот перед Богом отвечать будет лишь за то, насколько грамотно и неравнодушно он подошёл к твоему вопросу. Иное дело духовничество. Принимая на себя обязанности духовника какого-либо христианина, священник берёт на себя ответственность за всё дальнейшее развитие духовной жизни этого человека; за его ошибки и грехи, даже за его непослушание своему духовнику. А, христианин берёт на себя обязанность святого послушания. То есть, — получил совет и благословение — выполняй без метаний — Господь, за молитвы отца духовного, укрепит и поможет. Как в Евангелии — взялся за плуг — не оборачивайся назад.

— А, если духовник куда-нибудь не туда поведёт?

— Так ты сверяй его советы с Божьими заповедями, с учением Церкви. Увидел расхождения — можешь без колебаний оставить такого духовного руководителя и перейти к другому. Духовники нынче бывают разные, а начинающему разобраться в попах трудно. Бывает, что нарываются люди по неосторожности на таких духовников, что прямо в ад и приведут. Или в раскол какой-нибудь, вроде ИНН-ского, что, в общем то — то же самое. Так что к вопросу духовничества нужно подходить с большой осторожностью и вниманием, а, главное — с молитвой и смирением. Поэтому я никому на просьбу — стать духовником сразу же согласия не даю, чтобы человек скоропалительно обязательствами не связался, а потом — разочарование. Не всегда ведь духовник своё чадо «по шёрстке гладит», часто и посмирять приходится, а это — мало кому по нраву. Ты, не обижайся, я никого приходящего не отталкиваю, приезжай когда надо, исповедуйся, советуйся, а уж коли почувствуешь, что — есть родство душ, вот этого попа хочу в духовники, могу ему свою душу доверить, вот тогда скажешь — отче, приими в святое послушание.

— Разумно! Всё понял, без обид.

— Ну, тогда пойдём исповедаться!

Глава 7. ИСПОВЕДЬ

Мы, зашли в церковь. Входя, я подумал — интересно, испытаю-ли я вновь то самое вчерашнее чувство присутствия Бога, которое столь неожиданно перевернуло намедни всю мою душу?

Остановившись в притворе я «прислушался» к своему сердцу… Да! Оно пришло! То же самое вчерашнее ощущение — Бог здесь, рядом со мной! Это чувство сегодня пришло не так остро и не так ярко, тише, мягче, интимнее как-то. Но это было оно, и тихая радость наполнила мою душу — Бог не оставил меня, Он опять со мной, Он любит меня!

Флавиан завёл меня в уголок за иконами к «аналойчику» — высокой тумбочке с наклонной верхней крышкой, покрытой застиранным бархатным покрывальцем с вышитыми на нём крестами. На покрывальце лежала небольшая толстая книга в потёртом медном переплёте с выдавленными на нём изображениями святых — Евангелие — догадался я. Справа от Евангелия лежал, явно старинный, почти чёрный, с прозеленью, бронзовый литой крест. Флавин, пока я оглядывался, надел на себя тот же фартук, состоящий из двух соединённых круглыми медными пуговками бархатных лент, расшитых крестами, и те же, широкие, с крестами манжеты на запястьях стянутые шнурами, в которых он читал молитву бедной Катюше в день моего приезда. Заметив мой любопытный взгляд он пояснил — это называется «епитрахиль» и «поручи». Облачившись в эти «доспехи» Флавиан взял с подоконника книжку в затёртом кожаном переплёте со множеством засаленных ленточек — закладок, раскрыл её в нужном месте и, заложив пальцем, обернулся ко мне.

— Алексей! То, к чему ты сейчас приступаешь, называется — Таинством Покаяния. Состоит это Таинство из трёх этапов или составных частей. Первое: кающийся должен умом понять, осознать — в чём он согрешил против Заповедей Божьих, чем оскорбил Божественную к нам Любовь. Собственно, покаяние с греческого и переводится как — изменение ума. Следующий этап: умом осознав свои грехи, христианин должен «опустить их в сердце», где собственно и происходит само Таинство Покаяния — сжигание греховной скверны в «огне» искреннего сердечного сокрушения. Сердце должно покаяться, то есть — переболеть, оплакать свою нечистоту, умилиться всепрощающей Божьей милости и вынести из себя твёрдое решение вести непримиримую борьбу с врагами — греховными страстями и помыслами. Третий и завершающий этап — исповедь. Исповедывать — в переводе с церковно-славянского — открыто признавать, открывать. Осознанные умом и оплаканные сердцем грехи христианин исповедует — открыто признаёт перед Господом при свидетеле — священнике, являющемся одновременно и тайносовершителем, имеющим власть от Бога — прощать и разрешать человеческие грехи. Разрешать — переводится как — развязывать, освобождать. В древности, когда раба или пленника отпускали на свободу, его освобождали от оков — разрешали. Подобно тому, человек, попав в плен какой-либо страсти (или многих страстей), становится рабом навязанного этой страстью греха. Священник же, будучи уполномочен на то Церковью, силой и властью Господа Иисуса Христа освобождает кающегося грешника от этого душепагубного рабства. Впрочем, всё зависит от искренности и сердечности покаяния самого кающегося. Бывает, что после непрочувствованной, формальной, хладносердечной исповеди, несмотря на произнесённые священником слова — «прощаю и разрешаю» — Христос, невидимо стоящий перед кающимся в момент исповеди, может сказать — «а, Я — не прощаю», и отойдёт человек от исповеди не только не очистившимся, но — ещё более помрачённым. Помни, Алёша, что с нами третьим сейчас будет Христос, и, именно к Нему обращай свои мысли, слова и сердце. Начнём.

Флавиан раскрыл свою книжку, вздохнул, перекрестился широким размашистым крестом и произнёс — «Благословен Бог наш, всегда — ныне и присно и вовеки веков!»

Пока он читал какие-то — то длинные, то короткие молитвы, я немного «отплыл» мыслями куда то в сторону. Вновь, как ночью, передо мной встало несчастное заплаканное лицо Ирки, и сердце сжалось от внезапно нахлынувшей жалости. Ирка, Ирка! А, ведь как я тебя называл когда-то — Иринушка, Иронька, Ирочек… Скотина я, сколько я тебя обижал… Прости меня, что ли…

— «Се чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое — звонко врезался в мои размышления торжественный голос Флавиана — не усрамися, ниже убойся, и да не скрыеши что от мене: но не обинуяся рцы вся, елика соделал еси, да приимеши оставление от Господа нашего Иисуса Христа. Се и икона Его пред нами: аз же, точию свидетель есмь, да свидетельствую пред Ним вся, елика речеши мне: аще ли что скрыеши от мене, сугуб грех имаши. Внемли убо: понеже бо пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отидеши».

— Странно! — подумал я — молитва на церковнославянском, а я всё понимаю! Кроме «убо» — это слово надо будет не забыть спросить.

— А теперь, брат Алексий, становись на коленочки, вот сюда — на коврик перед аналоем с Евангелием, и вспоминай от детства всё, в чём тебя совесть упрекнёт.

Я опустился на колени. Перед моими глазами тусклым старинным золотом поблескивал вышитый на бархатном аналойном покрывале крупный крест с какими-то копьями по бокам, окружённый со всех сторон вышитыми же буквами. Флавиан сидел слева от меня, на стареньком, поскрипывающем под его тяжестью «венском» стуле, с равномерными промежутками времени перехватывая большим и указательным пальцами левой руки узелки затёртых верёвочных чёток. Слегка повернувшись ко мне в наклоне кудлатой головы, он приготовился слушать.

— Батюшка! Отец Флавиан! Я понимаю, что я грешен, чувствую это, только не знаю как это сказать, какими словами называются мои грехи. Ты мне помоги пожалуйста! Я вот только одно точно понимаю, что я перед Ириной своей во многом виноват, хотя, вот опять же, не могу это сформулировать… Помоги мне!

— Хорошо, Алёша! К вашим отношениям с Ириной мы ещё вернёмся. Давай вот с чего начнём. Ты знаешь, что когда-нибудь умрёшь. Представь себе, что это произошло с тобой сейчас. Вот, ты только что вышел из тела, сбросив его как старую одежду, и твою душу повели на мытарства.

— Сразу на мытарства? Мытарства — это такие мучения?

— Нет. Мытарства это, буквально — таможни, при прохождении которых ты должен уплатить пошлины за несомый тобою багаж. А, багаж твой — грехи, что ты собирал всю жизнь. Представляешь?

— Представляю. Четыре года «растаможкой» на фирме занимался. Тоже нагрешил, наверное кучу.

— Быть может. Так вот, предстоит тебе пройти двадцать таможен, на каждой из которых испытываются свои, определённые виды грехов. Откупиться можно только противоположными этим грехам добрыми делами, подвигами духовными и молитвами — своими и других людей за тебя. Много людей за тебя молится-то?