Р. Шулиг - Белые линии

• Название: Белые линии
• Автор: Р. Шулиг
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1988
• ISBN: 5-203-00158-8

Документальная повесть Р. Шулига «От расплаты не уйти» и рассказы И. Прохазки о работе и жизни инспектора Яна Земана повествуют об истории органов безопасности ЧССР, их борьбе против империалистической агентуры и других врагов народного строя.

Произведения отличаются напряженностью сюжета и вызовут интерес широкого круга читателей.

Перевод на русский язык, Воениздат, 1988

---

Он быстро простился с ними, пожав всем руки, и заспешил к «татре», которая ожидала его в тени трактира.

Машина уехала. Из репродукторов все так же гремели марши. Все вдруг почувствовали подавленность и тоску. Карел еще с минуту упрямо молчал, потом повернулся к Томану:

— Соберем сегодня вечером внеочередное заседание комитета, проведем его у вас в школе, пан управляющий, согласны? — Не ожидая ответа, он прошел мимо распахнутых настежь дверей трактира и, понурив голову, побрел домой.

В этот момент чья-то милосердная рука выключила наконец трансляцию.

7

До этого времени жизнь у старшины Матыса была, можно сказать, золотой. Он был сыном тршемошницкого сельского сапожника, выучился в близлежащем городке на слесаря, но во время службы в армии ему так понравилась военная форма, что, отслужив, он подал заявление о приеме в КНБ. После краткого обучения и еще более краткой практики его направили служить на пункт КНБ в центре участка, где он, по сути дела, был дома. Служба его не была тяжелой: мелкие кражи, драки на танцах или бешеные гонки сельских ребят на мотоцикле, вот, пожалуй, и все его заботы. Поэтому от весны до зимы он каждый день мог посвятить хотя бы несколько минут своей страсти — рыбалке. Складная удочка была всегда при старшине, даже на обходах. Как только подворачивался случай, он садился к воде, закидывал удочку и, наблюдая за поплавком на глади реки или озера, ждал. И главным для него был не улов — все равно пойманную рыбу он раздавал в селах, — а успокаивающее, блаженное созерцание гладкой поверхности пруда или речки.

Все его здесь знали, дружески с ним здоровались, называя запросто Вашеком. Он был для них скорее обычным жителем, чем полицейским, тем не менее, питая определенное уважение к форме, которую он носил, люди не забывали дать ему гостинец, например кусок мяса, когда он шел мимо дома, в котором только что забили какую-нибудь скотинку, поднести кружку пива, а то и чарочку в местном трактире, когда он сквозь пальцы смотрел на то, что трактир вовремя не закрыт, и давал вошедшим в азарт игрокам доиграть до конца.

Конечно, такие действия расходились с предписаниями, но Матыс хорошо понимал, что он добьется большего на своем участке, если будет относиться к людям с пониманием, а не сухо, по-казенному. Они, в свою очередь, тоже вели себя с ним открыто, не умолкали, когда он входил в пивную или в автобус, а поэтому у него было отличное представление обо всем, что творится на подведомственной ему территории, что за люди здесь проживают. Хорошее знание людей и обстановки позволяло ему сразу замечать чужаков, если таковые появлялись в его деревнях. Довольно часто ему удавалось предупредить преступления, потому что жители в беседах с ним забывали, кто он такой, и невольно выбалтывали много доверительных сведений. Таким образом, он был счастлив, исполняя свои функции, потому что из бедного и не очень-то почитаемого сына сапожника вырос в авторитетное лицо и принадлежал теперь к местным властям, что давало ему возможность сидеть на различных мероприятиях не иначе как рядом с председателями национальных комитетов, председателями кооперативов и партийных организаций. Одного ему не хватало для полной удовлетворенности — семьи. Ему казалось легкомысленным болтать с девчатами, шутить с ними, однако |без этого, видно, вопрос решить было нельзя. Матыс очень надеялся, что однажды, раньше или позже, он найдет ту самую, единственную, с которой сразу можно будет начать счастливую семейную жизнь.

И вот конец всем его мечтам! События в Планице неожиданно лишили его уверенности и спокойствия. Теперь он знал, что ошибался; нет, ничего он не знает о своем участке и о людях, которые в нем живут!

То, что происходило в Планице, страшно опечалило его. Он воспринял происходящее как подлую измену, несправедливую плату за добрую дружбу и доверие, которые он ставил на первое место в отношениях с людьми. Выстрелы в Планице разбили в пух и прах весь его маленький, заботливо создаваемый мирок. Как теперь ему здесь жить? Ведь и люди теперь стали опускать перед ним глаза, а то и бежать от него в испуге, когда он хотел с ними переброситься несколькими словами. Его уже называли не «наш Вашек», а «тршемошницкий полицейский», который расследует планицкую попытку убийства, как будто в том, что произошло, есть и его вина, как будто и на нем остался кусок этой планицкой грязи. Поэтому он стремился побыстрее закончить это дело и схватить преступника, чтобы работать и жить здесь так же, как до сих пор. В эти дни ему пришлось позабыть и о рыбацкой страсти, он даже перестал ходить домой, почти не спал, днем и ночью подолгу допрашивая арестованного Эмана Заградника. Вдобавок он вдоль и поперек исходил свои деревни, посетил всех надежных информаторов — но напрасно. Ни одного следа! Даже собаки-ищейки не помогли. В ту роковую ночь к утру начался сильный дождь, который хотя и освежил воздух и напоил потрескавшуюся от жары землю, в то же время уничтожил все запахи и размыл следы.

Уставший, обозленный неудачами, с посеревшим от бессонных ночей лицом, Матыс сидел, склонив голову, за своим столом, когда в его бедно обставленный кабинет вошел Земан.

— Житный еще не звонил?

Матыс вскочил как ужаленный, протер глаза, чтобы побыстрее прийти в себя, и отрицательно покачал головой.

Земан, такой же, как и старшина, уставший и невыспавшийся, прошел к умывальнику и начал плескать себе на лицо холодную воду.

Матыс немножко потянулся, зевнул, потом снова сел за свой стол и закурил. Хриплым голосом он задал Земану вопрос, который больше всего занимал его сейчас:

— Как насчет подкрепления? Пришлют нам кого-нибудь сюда?

— Я только что приехал из районного комитета... С утра в понедельник милиция выставит патрули... Помогут нам прочесать этот район.

— Слава богу, — облегченно вздохнул Матыс, — наконец-то! — И искренне признался: — У меня сейчас, товарищ поручик, частенько возникает желание бросить к черту это ремесло!.. Я вдруг почувствовал себя всего лишь одиноким беспомощным сельским старшиной, который не может решить ни одного серьезного вопроса...

Вытирая лицо полотенцем, Земан успокаивал его:

— Не хнычь, парень! Нам бы отыскать хоть какую-нибудь зацепочку! Вот увидишь, как мы начнем распутывать... Удалось чего-нибудь добиться от Эмана?

Матыс помрачнел:

— Я от него уже чуть живой... Так ничего и не добился. Паясничает, да и только!

Земан улыбнулся, представив их двоих на допросе.

— Где он у тебя? Давай веди его сюда.

Матыс подошел к дверям соседней комнаты, где находился задержанный Эман Заградник, отомкнул их и строгим голосом гаркнул:

— Эман!

Из дверей медленно, развязно, засунув руки в карманы, вышел Эман Заградник, заросший, в помятой от лежания на нарах одежде. Увидев Земана, он притворно поклонился ему:

— Добрый вечер, ваша светлость... Снова допрос? Не лучше ли нам сходить выпить пива?

— Вот видите, — сокрушенно произнес Матыс и прикрикнул на Эмана: — Хватит, я уже по горло сыт твоим глупым кривляньем! Тоже мне Швейк нашелся! Встань как следует!

Эман шутовски вытянулся по стойке «смирно».

— Теперь, когда вы меня сварили, можете и съесть меня, — изрек он словно Яношик, когда его вешали за ребро.

Матыс снова вышел из себя:

— Тебя бы следовало повесить за...

Он не договорил, потому что Земан резко прервал его, обратившись к Эману:

— Так как вы сами расцениваете свое положение?

— Все ясно как божий день. Напишите протокол, я вам его подпишу, и можете меня сажать. Другого выхода все равно нет...

— Почему?

— Потому что ярлык на меня навешен. Я теперь кулак для вас на всю жизнь. Разве этого недостаточно, чтобы упрятать меня?

Этот парень начинал все больше и больше интересовать Земана. Поручик показал Заграднику на диван:

— Садитесь. Скажите мне, пожалуйста, как из вас получился вот такой...

Эман засмеялся и докончил за него:

— Мерзавец? — Он сел. — Знаете, вы первый, кто меня об этом спрашивает. Все другие считали меня мерзавцем прирожденным.

— И почему же?

Эман удобно устроился на диване, как дома или в трактире, и заговорил:

— Наш пан управляющий иногда говорит мне: «Эман, ты однажды кончишь на виселице». Но при этом он всегда бывает ко мне добр. Единственный человек из всех. Погладит меня по голове и угостит самым красивым яблоком из своего сада... Дома ведь я жил впроголодь, все шло на продажу, чтобы хозяйство богатело и богатело. Отец заставлял меня работать с утра до позднего вечера, и все ради того же. Вот почему я возненавидел его, это хозяйство! Знаете, почему меня не любят планицкие крестьяне? Не потому, что я кулацкий сынок, а именно потому, что я никогда не заботился о нашем хозяйстве. Этого они просто никак не могли понять... Я вам даже благодарен за то, что вы у меня его конфисковали... Ведь я теперь вольная птица. Да вам и спешить не надо было так, все равно я со временем пропил бы все...