Эрик Гарсия - Грязное мамбо, или Потрошители

• Название: Грязное мамбо, или Потрошители
• Автор: Эрик Гарсия
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-985-16-8191-0

Искусственные органы — в кредит!

Вечная жизнь, вечная молодость — за разумную ежемесячную плату!

Кто устоит против такого заманчивого предложения?

К сожалению, лишь немногие клиенты задумываются, что их ждет в случае просрочки платежа по биокредиту.

По следу должников идут «потрошители» — судебные приставы, обладающие правом изъять неоплаченный товар. Закон на их стороне!

Но когда закон покрывает убийство, всегда найдутся люди, готовые искать защиты и справедливости вне закона…

---

Через неделю нас построили и объявили новые назначения и полигоны, где нас будут обучать перед отправкой в Африку. Гарольд стоял через два человека от меня, Джейк — в следующем ряду.

Сержант Игнаковски скорострельной очередью пробежался по списку имен и назначений:

— Бернс — инженерные войска, Карлтон — пехота, Дуброу — пехота…

Нам с Джейком и Гарольдом предстояло водить танк.

Через полгода я наконец осмелился спросить Тига, почему нас распределили в танковую часть, а не на какую-нибудь менее яркую и более расслабляющую задачу. Мы сидели в палатке в самом сердце африканской пустыни, ожидая приказа возобновить маневры, и пили воду из маленьких вонючих ковшиков, которые никогда не высыхали. Я старался впитать максимум влаги, пытаясь восстановиться после пятнадцати дней на стодесятиградусной жаре. Танки, может, и страшны в бою, но кондиционеры в них не предусмотрены.

— Вы попали в танковые войска, потому что начальство так решило, — сказал сержант. Он только что вернулся из штаба и еще не снял парадной белой формы, в которой подмышки и спина просвечивали сквозь мокрую от пота ткань. Капли пота Ниагарой падали на пол палатки.

— После тех тестов?

— Отчасти.

— А каких именно?

Сержант не стал сластить пилюлю. Он всегда резал правду-матку, не заботясь, понравится ли тебе ответ.

— Ударную волну помнишь? — спросил он. Я кивнул. — Вот после этого. Ты, Фрейволд, Хенненсон показали лучшие результаты, поэтому вас решили определить в танкисты.

Я все еще не понимал.

— Так мы что, не получили контузию?

— Да нет, — сказал Тиг. — Вы все получили контузию, и нехилую. Но вы вышли из реактивного состояния быстрее остальных, сразу начали контролировать свое тело. Видимо, у вас черепа побольше, чем у прочих, вот лишнее давление и отпустило быстрее. Или мозги поменьше. И в том и в другом случае вы и танки просто созданы друг для друга. Все, пора двигать.

Большие черепа и маленькие мозги — вот беспроигрышная тактика, благодаря которой мы и победили в Африканской кампании.

Только что поспал минут тридцать или чуть больше. Остается надеяться, что это скорее признак адаптации организма к обстоятельствам, чем симптом недопустимой расслабленности. Неужели в самых дальних извилинах зародилась мыслишка, будто отдых важнее бдительности?

Ослабление привычной настороженности могло быть вызвано и запиской, найденной вчера в «Кенсингтоне». Чем больше я стараюсь выбросить ее из головы, тем чаще возвращаюсь мыслями к загадочному «Заткнись».

Так коротко. Так безапелляционно. Не могу не думать о тех, кто ее написал, и где они могут быть. И почему они здесь. Отель на Тайлер-стрит — отличное место, чтобы прятаться, но это мой схрон, и если здесь появились другие жильцы, я хочу с ними познакомиться. Может, я начну брать с них субаренду.

Если вдуматься, по ночам действительно кое-что происходит — изредка внизу хлопает дверь, скрипят половицы, словно кто-то ходит. Но эти звуки можно услышать в любой сгоревшей гостинице, построенной в двадцатом веке. И хотя желудок ухает в неведомые глубины при любом шуме, а руки автоматически хватают скальпели при малейшем треске, я и подумать не мог, что в конце концов шорохи старого дома подействуют на меня успокаивающе. Но я много месяцев был один, и хотя изоляция — обычный удел биокредитчика, всегда умел проковырять в ней дырки.

Я не питаю иллюзий по поводу своих способностей не свихнуться от одиночества. Я пятикратный победитель свадебных турниров; стало быть, существует какая-то причина, по которой не умею долго жить один.

Второй визит к психотерапевту с Кэрол. Тот же самый мозговед, утверждавший, будто у меня большой любовный потенциал, теперь внушает, что во мне гнездится масса глубоко сидящих страхов.

— Вы не забыли, как я зарабатываю на жизнь? — спросил я.

Он вежливо улыбнулся. Еще бы, такое забудешь.

— Но это не исключает тот весьма реальный факт, что у вас множество прочно укоренившихся страхов.

— Например? — хмыкнул я.

— Страх смерти.

— Ну, кто ее не боится… Дальше.

— Провалов в работе.

— А вас это, типа, не беспокоит?

— Одиночества, — сказал психознатец, лукаво подмигнув моей жене.

Это я отмел.

— Доктор, вы хоть знаете, сколько в мире людей? Восемь миллиардов! Даже прокаженный с двумя последними неотвалившимися пальцами не найдет укромного уголка — туда немедленно припрутся еще шестеро с тем же диагнозом. Не боюсь я одиночества! На земле не осталось такого понятия!

Позже я убедился, что это неправда. На девятый год работы в союзе мне достался заказ на изъятие искусственной ЦНС марки «Призрак» у Джеймса Бонасеры, или Ти-Боуна, в прошлом известного музыкального продюсера, выпустившего мои любимые песни, которые мы с парнями напевали по межтанковой связи, когда заканчивался бой, особенно «Детка на моих руках» в исполнении «Сэмми-бренд трио». Несмотря на нежелание связываться с «Призраком», я чувствовал, что должен лично сказать Бонасере, как фанатею от его музыки, прежде чем вырву центральную нервную систему.

Я не люблю иметь дело с «Призраками». У меня даже лицензии на это нет, хотя настоящий биокредитчик выполняет любую работу, с правами или без. Я могу понять человека, которому нужна модифицированная поджелудочная железа или новые алюминиевые легкие, но когда кто-то изъявляет желание заменить или увеличить вещи настолько абстрактные, как чувства или память, предпочитаю отойти в сторону и отдать заказ «касперам». Не поймите меня превратно — даже кое-кто из моих знакомых пошел на апгрейд,[12] чтобы баловаться с «Призраками», но для этого нужно обладать толикой эмпатии, а я с детства не умею одушевлять неживые предметы.

Но комиссионные были слишком большими, а шанс встретиться с кумиром чересчур заманчивым, чтобы отказаться, поэтому я поехал в пригород, где жил Бонасера. Задрипанные городские улицы и тощие дворняжки вскоре сменились мощеными тротуарами и резвящимися детьми, а в воздухе повеяло запахом дубов и сосен. Начинался листопад, и хотя в городе деревья тоже стояли с красными и желтыми кронами, здесь они казались уместнее — так бутылка красного вина лучше на вкус в итальянской Венеции, чем в городке Венеция штата Калифорния.

Бонасера жил в дорогом особняке площадью двадцать тысяч квадратных футов. Последнее обстоятельство меня обрадовало. Будь дом поменьше, меня посетило бы искушение сразу пустить эфир, исключив возможность напоследок пообщаться с клиентом. Но в такие дворцы я с собой эфира не возил и волей-неволей выбрал персональный подход.

За коваными воротами начиналась аллея длиной в полмили, обсаженная фигурно подстриженными кустами, усыпанными ягодами. Ти-Боун по-прежнему жил на широкую ногу, хотя служба внутреннего налогообложения, тщательно изучив состояние его финансов, осталась в легком недоумении и тут же описала авторские гонорары за дополнительные тиражи последних десяти альбомов, приплюсовав для верности прибыль и от следующих десяти. Распродажа имущества была назначена через неделю после той среды. Дом, мебель, машины — Ти-Боун остался полным банкротом, у него забирали буквально все. Не отстали и мы.

Я нашел Бонасеру в музыкальной студии в восточном крыле дома, в наушниках, с закрытыми глазами, сосредоточенно слушавшего свою стереосистему с сорока треками. Я стоял в дверях добрых десять минут, глядя, как его пальцы летают по микшерному пульту, доводя до совершенства новую песню.

Наконец Ти-Боун выпрямился и снял наушники, аккуратно положив их на пульт.

— Добрый вечер, — произнес он, не повернув головы. Его голос оказался низким и мрачным, словно при барахлящем низкочастотном динамике. — Вы из налоговой?

— Нет.

— Слава Богу, — сказал он. — Эти кровососы все забирают.

— Я тоже, — признался я.

Он кивнул, переваривая новую информацию, и наскоро примирился с теми богами, с которыми счел нужным.

— Понимаю. Можно мне закончить эту песню? Пожалуйста!

Я посмотрел на часы. Оставался еще один заказ, но я мог перенести его на более позднее — или уже раннее — время.

— Конечно, — отступил я на шаг. — Я ваш большой поклонник. «Детка на моих руках»… Потрясающая песня. — Я с трудом удержался, чтобы не погрести клиента под лавиной давно копившегося обожания; это было бы непрофессионально.

Но он живо обернулся, быстро подошел ко мне — сухой, жилистый, дерганый — и за руку потащил к микшеру.

— Вот ты-то мне и поможешь, — сказал продюсер. — Я много месяцев работаю без ассистента.

Я запротестовал, поскольку в жизни не стоял за микшерным пультом, но Ти-Боун отмел возражения, заявив, что это не важно.

— Песня — это множество маленьких отрывков, — сообщил он, — гармонично связанных. Все, что от тебя требуется, — слушать части в составе целого. Если удалось расслышать отдельные фрагменты, хватай их и перемешивай, это улучшит общее впечатление.