Л. Зиман - Литературный театр

• Название: Литературный театр
• Автор: Л. Зиман
• Жанр: Культурология

---

Бервенковский (со сцены). Оно и мелет, и проводит воду в отдалённый хутор…

Рассказчик. … который, впрочем, в воде не нуждается (Поднимается на сцену.) Через несколько дней я увидел-таки свою бричку, уже заложенную и стоявшую у крыльца. Меня поразили в ней какие-то странные прибавления, вроде ящиков, приделанных к колёсам.

Бервенковский. Это вам сюрприз, почтеннейший. Доселе вы ездили в вашей бричке без всякой пользы; теперь у вас с одной стороны кофейная мельница, с другой – орган, и оба приводятся в движение круговращением оси…

Затемнение. В лучике прожектора растерянный Рассказчик.

Рассказчик. В тот же день кофейная мельница сломалась, а орган перестал играть «Гром победы, раздавайся»; ось, к которой они были приделаны, покривилась – и я принуждён был остановиться в одной деревне для её починки.

Бервенковский. Дайте срок, у меня здесь (бьёт кулаком по лбу), у меня здесь сидит такая выдумка, о которой вскоре заговорят в Европе!

Фонограмма. Если бы я поселился в Италии или где-нибудь в другом месте, но окружённый людьми, любящими искусство… Но как работать для искусства, когда слышишь со всех сторон слова: служба, чин, вицмундир, начальство и тому подобное? В произведении литературы я презираю всякую тенденцию, презираю её, как пустую гильзу, тысяча чертей! как раззяву у подножья фок-мачты, три тысячи проклятий!.. Не моя вина, если из того, что я писал ради любви к искусству, явствует, что деспотизм никуда не годится!

Служанки сцены выносят ширму, высотой по пояс актёру, за ширмой советник Попов.

Попов.  

Приснился раз, бог весть с какой причины,

Советнику Попову странный сон:

Поздравить он министра в именины

В приёмный зал вошёл…

Служанки сцены по очереди заглядывают за ширму.

Первая (с ужасом и с любопытством).  Без панталон.

Вторая (радостно смакуя). Без панталон.

Попов.  

Но, впрочем, не забыто ни единой

Регалии; отлично выбрит он;

Темляк на шпаге; всё по циркуляру –

Служанки сцены. Лишь панталон забыл надеть он пару.

Попов. 

И надо же случиться на беду,

Что он тогда лишь свой заметил промах,

Как уж вошёл. «Ну, – думает, – уйду!»

Служанки цены.

Не тут-то было! Уж давно в хоромах

Народу тьма;

Первая. стоит он на виду,

Вторая. В почётном месте;

Вторая.  множество знакомых

Его увидеть могут на пути –

Попов. 

 «Нет, – он решил, – нет, мне нельзя уйти!

А вот я лучше что-нибудь придвину

(Придвигает камин, ширму постепенно отодвигают служанки сцены.)

И скрою тем досадный мой изъян.

Пусть верхнюю лишь видят половину,

За нижнюю ж ответит мне Иван!»

И вот бочком прокрался он к камину

И спрятался по пояс за экран.

«Эх, – думает, – недурно ведь, канальство!

Теперь пусть входит высшее начальство!»

Отовсюду: из-за кулис и из зала – на сцену поднимаются гости Министра.

Хор. 

Меж тем тесней всё становился круг

Особ чиновных, чающих карьеры;

Попов. Невнятный в зале раздавался звук,

Хор.

 И все принять свои старались меры,

Чтоб сразу быть замеченными.

Реплики. –  Вдруг

В себя втянули животы курьеры,

– И экзекутор рысью через зал,

Придерживая шпагу, пробежал.

Через весь зрительный зал к сцене направляется Министр.

Министр. 

Вошёл Министр. Он видный был мужчина,

Изящных форм, с приветливым лицом,

Одет в визитку; своего, мол, чина

Не ставлю я пред публикой ребром.

Внушается гражданством дисциплина,

А не мундиром, шитым серебром.

Всё зло у нас от глупых форм избытка.

Я ж века сын – так вот на мне визитка!

Попов. 

Не ускользнул сей либеральный взгляд

И в самом сне от зоркости Попова.

Служанка сцены.

Хватается, кто тонет, говорят,

Первая. За паутинку

Вторая.  и за куст терновый.

Попов. 

 «А что, – подумал он, – коль мой наряд

Понравится? Ведь есть же, право-слово,

Свободное, простое что-то в нём!

Кто знает? Что ж? Быть может! Подождём!»

Министр.  

Министр меж тем стан изгибал изящно:

«Всех, господа, всех вас благодарю!

Прошу и впредь служить так аккуратно

Отечеству, престолу, алтарю!

Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?

Я в переносном смысле говорю:

Мой идеал полнейшая свобода –

Мне цель народ – и я слуга народа!

(Взбирается на сцену.)

Прошло у нас то время, господа, –

Могу сказать: печальное то время, –

Когда наградой пота и труда

Был произвол. Его мы свергли бремя.

Народ воскрес – но не вполне – да, да!

Ему вступить должны помочь мы в стремя,

В известном смысле сгладить все следы

И, так сказать, вручить ему бразды.

Искать себе не будем идеала,

Ни основных общественных начал

В Америке. Америка отстала:

В ней собственность царит и капитал.

Британия строй жизни запятнала

Законностью. А я уж доказал:

Законность есть народное стесненье,

Гнуснейшее меж всеми преступленье!

(Переходя на скороговорку – «под Жириновского»)

Нет, господа! России предстоит,

Соединив прошедшее с грядущим,

Создать, коль смею выразиться, вид,

Который называется присущим

Всем временам, и, став на сей гранит,

Имущим, так сказать, и неимущим

Открыть родник взаимного труда.

Надеюсь, вам понятно, господа?»

Служанка сцены. 

Раздался в зале шёпот одобренья…

Хор издаёт одобрительный вздох.

Министр. 

Министр поклоном лёгким отвечал,

И тут же, с видом, полным снисхожденья,

Он обходить обширный начал зал.

(Спускается в зрительный зал, обращается с репликами к различным зрителям).

«Как вам? Что вы? Здорова ли Евгенья

Семёновна? Давно не заезжал

Я к вам, любезный Сидор Тимофеич!

Ах, здравствуйте, Елпидифор Сергеич!»

Стоял в углу, плюгав и одинок,

(Поднимается на сцену, смотрит в лорнет.)

Какой-то там коллежский регистратор.

Он и к тому, и тем не пренебрёг;

Взял под руку его: «Ах, Антипатр

Васильевич! Что, как ваш кобелёк?

Антипатр Васильевич пытается что-то ответить, но Министр продолжает задавать вопросы, не давая ему раскрыть рта.

Здоров ли он? Вы ездите в театор?

Что вы сказали? Всё болит живот?

Ах, как мне жаль! Но ничего, пройдёт!»

Переходя налево и направо,

Свои Министр так перлы расточал;

Иному он подмигивал лукаво,

На консоме другого приглашал,

И ласково смотрел и величаво.

Тут на Попова взор его упал,

Попов. 

Который, скрыт экраном лишь по пояс,

Исхода ждал, немного беспокоясь.

Министр. 

 «Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!

Так, так и есть! Его мы точность знаем!

Но отчего ж он виден мне не весь?

И заслонён каким-то попугаем?

Престранная выходит это смесь!

Я любопытством очень подстрекаем

Увидеть ваши ноги. Да, да, да!

Я вас прошу, пожалуйте сюда!»

Попов. 

Колеблясь меж надежды и сомненья:

Как на его посмотрят туалет,

Попов наружу вышел.

Вновь подвозится поясная ширма, за которой теперь оказывается Попов. Министр в лорнет смотрит за ширму.

Министр. 

 В изумленье

Министр приставил к глазу свой лорнет.

«Что это? Правда или наважденье?

Никак на вас штанов, любезный, нет?»

Служанки сцены.

И на чертах изящно-благородных

Гнев выразил ревнитель прав народных.

Министр. 

 «Что это значит? Где вы рождены?

В Шотландии? Как вам пришла охота

Там, за экраном, снять с себя штаны?

Вы начитались, верно, Вальтер Скотта?

Иль классицизмом вы заражены?

И римского хотите патриота

Изобразить? Иль, боже упаси,

Собой бюджет представить на Руси?»

Служанки.

И был Министр ещё во гневе краше,

Чем в милости. Чреватый от громов,

Взор заблестел.

Министр. 

 Он продолжал: «Вы наше

Доверье обманули. Много слов

Я тратить не люблю». –

 Попов.  «Ва-ва-ва-ваше

Превосходительство! – шептал Попов. –

Я не сымал… Свидетели курьеры,

Я прямо так приехал из квартеры!» –

 Министр. 

 «Вы, милостивый, смели, государь,