Тиа Атрейдес - Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре.

• Название: Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре.
• Автор: Тиа Атрейдес
• Жанр: Фэнтези

---

Странновато было Хиллу идти по родным базарным рядам, встречая множество знакомых лиц, даже столкнувшись с одним из новых учеников Мастера, и оставаться при этом неузнанным. Старые привычки всё же взяли свое — кошель из кармана какого-то ротозея незаметно перекочевал в карман мнимого наемника, как обычно, прямо перед носом другого воришки. Тот вздумал было возмутиться, но Хилл состроил в его сторону свирепую физиономию и красноречиво похлопал по рукоятке меча на боку. Монет в кошеле оказалось немного, но Хилл рассудил, что лучше мало, чем пусто.

В веселом и деловитом базарном гаме компания разделилась. То есть Её Высочество попросту не захотела идти смотреть местные базарные развлечения — петушиные бои и собачьи бега, и договорилась с остальными встретиться через пару часов на улице Оружейников. Бродить вдвоем с принцессой Хиллу понравилось несравненно больше. Доверив присмотр за братом капитану Ахшеддину, Шу позволила себе расслабиться и окунуться в яркую суету маленького торгового мирка. Она разом будто сбросила с плеч несколько лет и незаметное для постороннего глаза напряжение и настороженность, подобающие, скорее, лазутчику во вражеском лагере, а не девушке, прогуливающейся по базару в сопровождении симпатичного кавалера. Глядя на то, как Шу расцвела и оживилась, Хиллу не составило труда догадаться, что подобные моменты свободы ото всех забот выпадают ей не так уж часто. Принцесса теперь походила на девчушку, приехавшую в большой город впервые за год — сияющие глаза, разрумяненные щечки… и, наконец-то, она позволила себя обнять.

Они бездумно прохаживались по рядам, иногда останавливаясь у заваленных всякой всячиной прилавков и рассматривая безделушки. У одного из торговцев её внимание привлек яркий расписной платок из тонкого шелка. Толстенький ирсидец, видя интерес к своему товару, принялся один за одним вытаскивать платки и картинно взмахивать ими в воздухе, и уговаривать благородного воина порадовать прекрасную леди чудной обновкой. Но Шу только взглянула на Хилла виновато и потянула его прочь. Юноша чуть не рассмеялся — не принцесса, а клубок противоречий. Сначала ничтоже сумняшеся представить его высшему свету домашним котом, а потом переживать из-за того, что он может почувствовать себя неудобно на базаре без денег. Упасть не встать! Притянув её к себе хозяйским жестом, Хилл подмигнул торговцу и кинул ему серебряную монету. Выражение глаз принцессы в этот момент повергло Лунного Стрижа в ещё большее веселье — Её Высочество явно привыкла сама преподносить сюрпризы, а не получать их. На невысказанный вслух вопрос, откуда у него взялись монеты, Хилл наивно похлопал глазами, в точности скопировав её манеру, и ухмыльнулся. Шу благоразумно не стала углубляться в эту тему, предпочтя радоваться жизни, а не выискивать лишних поводов для волнений. Она повязала платок вместо пояса, не менее наивно улыбнулась, и, привстав на цыпочки, поцеловала Хилла в губы прямо на глазах у довольного торговца.

Для полного соответствия образу дикой провинциалки Её Высочеству не хватало только леденца на палочке. Чуткий к театральным эффектам менестрель не преминул исправить досадное упущение, и у выхода с базара выбрал у лоточницы самого огромного и яркого сладкого монстрика (предполагалось, что это какой-то зверь, но наука в лице Хилла опознать его так и не смогла), и торжественно ей вручил. Так они и прогуливались по городу, обнимаясь, вдвоем уничтожая сахарное чудище, и чувствуя себя влюбленными подростками, впервые удравшими от строгих родителей на свидание.

Через пару часов Шу с Тигренком добрались до улицы Оружейников. Как оказалось, место для встречи с остальной компанией было выбрано чрезвычайно удачно. Один из мастеров-оружейников выдавал сегодня дочь за молодого мастера-кожевенника с соседней улицы, и площадь Трёх Рыцарей, на которую выходили обе улицы, галдела, плясала и веселилась, запруженная гостями и просто соседями. Его Величество уже успел органично вписаться в толпу и подцепить какую-то миловидную девицу, как, впрочем, и Зак. Эрке с Балустой тоже не остались в стороне и лихо отплясывали вместе со всем народом что-то зажигательное под бодрое пиликанье скрипки и задорное повизгивание дудочек в руках уличных музыкантов. Хилл тут же ухватил принцессу и повлек в самую гущу развлекающегося люда, танцевать.

Подозрения Хилла о том, что его король не дурак подраться, подтвердилось этим вечером в полной мере. Лунный Стриж даже подумал, что репутация «Хромой Кобылы», как одного из самых неспокойных кабаков столицы, активно поддерживается именно Его Величеством. Да и Её Высочеством тоже. Эти двое так профессионально нарывались на драку, а потом с таким упоением колошматили по головам забулдыг пивными кружками, получая от процесса явное наслаждение, что Хилл только диву давался. Поначалу он опасался слегка, что хрупких девушек затопчут в потасовке, но опасаться стоило скорее за всех остальных, подвернувшихся им под руку. Шу в образе девы-наемницы была просто неподражаема. Он сам с большим трудом удержался в образе безобидного менестреля, и не расшвырял в момент нетрезвый сброд. Оказывается, проявить милосердие, когда на любимую девушку прет вонючий мужик с явно недружественными намерениями и замахивается на неё табуреткой, а эта шебутная зараза его ещё и дразнит, невероятно трудно. Мужик отделался всего лишь парой переломов, когда Хилл совершенно нечаянно неловко поскользнулся на пролитом пиве и врезался сапогом ему в коленную чашечку, а потом очень неловко, и абсолютно без всякого умысла уронил на него лавку и потоптался сверху… Лунный Стриж сильно пострадал в этой драке — у него разболелся живот от смеха. Никогда раньше он не понимал изысканного народного удовольствия, дебоша с погромом. Но после вчерашнего бала… воистину, неземное наслаждение. Особенно если представить себе физиономии придворных, доведись им увидеть невинные развлечения монарха.

Шестеро наемников, напившиеся вусмерть дерьмового вина, предусмотрительно превращенного Шу в виноградный сок, разнесли в таверне всё, что только можно было разнести. Его Величество порывался ещё и дождаться горе-гвардии капитана Труста, заявляя, что городской страже надо поддерживать форму, но остальная, чуть более благоразумная, шайка его оттуда увела. Бедный Буркало на протяжении всей потасовки не высовывался из-за стойки, только горько вздыхал и вслух подсчитывал убытки, и безнадежно грозился пожаловаться на господ наемников всем, вплоть до бургомистра. На что нежная и трепетная принцесса запустила в него последним уцелевшим кувшином отвратительного пойла и посоветовала заткнуться и не портить господам наемникам честное веселье. Она же, кстати, и обронила у ног горестно стенающего Буркалы кошель на покрытие убытков. Судя по тому, как быстро этот кошель исчез в кармане не прекращающего жаловаться на тяжелую долю трактирщика, этот финт проделывался не впервые.

* * *

Оставшийся путь до столицы Валанты оказался легким и приятным. Даже солнечная сухая погода благоприятствовала скорейшему продвижению к цели. Не задерживаясь в Найриссе дольше необходимого, шеен Рустагир сразу же после обеда выехал по Имперскому тракту в сторону Суарда. Скорости ради он потратился на дорогущего аш-тунского коня, пегого стройного красавца с высокими бабками и строптивым нравом, буквально за час полностью сменил гардероб, снова превратившись в благородного лорда таинственного происхождения. Перед отъездом шеен успел и заглянуть в филиал Гномьего Банка, чтобы пополнить запас финансов на дорогу.

В дорогой покупке раскаяться не пришлось — как и обещал барышник, содравший за коня втридорога, долгогривый оказался и быстр, и вынослив. Весь путь из Найриссы в Суард удалось проделать за семь дней, останавливаясь только на ночлег в придорожных тавернах. На исходе седьмого дня среди холмов, покрытых виноградниками, показались предместья столицы. Пасторальная картина навевала на путника светлое умиротворение, контрастируя с его собственными размышлениями.

Всю эту неделю, что по сторонам дороги сменялись пейзажи один прекрасней другого, шеен вспоминал, систематизировал и обдумывал все, что было ему известно о магии хмиров и о Сумеречных магах. Что-то в общей картине не складывалось. Старый змей Саалех слишком о многом умолчал, предоставив Рустагиру строить догадки из сущих ошметков информации. Временами в его голову закрадывалась мысль, что, расскажи Великий Визирь хоть немногим больше, и никакие долги, обязательства и даже страхи за собственную жизнь не подвигли бы его на выполнение поручения. И так все, что он знал и о чем только догадывался, твердило ему — ничего хорошего ни для него лично, ни для Полуденной Марки из этой затеи не получится.

Даже если Сумеречная волшебница и согласится, паче чаяния, на брак с Осененным Благодатью, и расчеты Священных Старцев, касающиеся взаимодействия Сумеречных магов, оправдаются, что может сделать всего лишь пара магов против целой страны? Единственное, что приходило на ум, шеену Рустагиру не нравилось совершенно. Да, завоевать целиком или хотя бы откусить изрядный кусок территории от Царства Красных Драконов не получится, учитывая, что сильных магов в нем не один десяток, а войска раз в двадцать больше, нежели в Марке. Но вот уничтожить страну с помощью разбуженной стихии, оставить на месте плодородных земель пепелища пополам с болотами — вполне по силам даже двоим Сумрачным. Вызвать волну землетрясений, наводнений и ураганов в десятки, сотни раз проще, чем их остановить — разрушение не требует дополнительной энергии, наоборот, высвобождает её. А вот сумеют ли они ограничить разгул стихии вовремя? С царством Красных Драконов граничит не одно государство, и если маги хоть немного ошибутся, вместе с юго-восточной частью континента может пострадать и множество других территорий.