Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

• Название: Приятные ночи
• Автор: Джованфранческо Страпарола
• Жанр: Классическая проза

Во время венецианского карнавала Лукреция Сфорца, дочь епископа, изъявила желание, чтобы каждую ночь дамы во дворце рассказывали страшные истории и истории о любовных похождениях, волшебные сказки о феях, удачливых дураках и задавали загадки. И в таких развлечениях они и не заметили, как пролетело время...

---

Сообщённая Бембо сказка рассмешила больше мужчин, чем дам, ибо, побуждаемые стыдливостью, они склонили головы долу и не смели поднять их. Но мужчины - те возвращались то к одной, то к другой подробности рассказанной сказки и испытывали при этом немалое удовольствие. Видя, что мужчины бесстыдно хохочут, а дамы недвижны, словно мраморные изваяния, Синьора повелела всем замолчать и прекратить неуместный долее смех, а Бембо, последовав установленному порядку, прочитать положенную загадку. И он, который вдосталь наговорился, повернулся к прелестной Лауретте и произнёс: "Теперь не кому иному, как вам, синьора Лауретта, подобает предложить нам загадку. Если мы угодили вам в одном вашем деле, то не хотим угождать и в другом". И Лауретта, которой не хотелось вступать в препирательства, тем более, что она не выполнила возложенной на неё обязанности, весело и живо произнесла нижеследующее:

Я влез на верх огромной этой штуки,
Внизу - товарищ мой. Один предмет,
Сперва смочив его, берём мы в руки.
Он прям и твёрд, знаком нам с малых лет.
Вставляем в дель, - и вот без лишней муки,
Всё будет сделано, препятствий нет.
Туда-сюда, туда-сюда. Умело
Берёмся мы с товарищем за дело.

Все заявили, что предложенная Лауреттой загадка нисколько не хуже замечательной сказки Бембо. Но, так как загадку поняли лишь немногие, Синьора повелела Лауретте, чтобы та растолковала её. И Лауретта без всякого промедления сказала так: "Два человека вознамерились распилить толстое-претолстое бревно. Один взял в руки крепкую, остро отточенную пилу и взобрался наверх; другой, который остался внизу, смазал её маслом, после чего вставил в щель на бревне, и оба стали водить пилой вверх и вниз, пока не закончили своего дела". Всем очень понравилось остроумное и тонкое истолкование отменной загадки и, когда все успокоились и умолкли, Синьора приказала Эритрее приступить к изложению её сказки, и та сразу же начала говорить.

Сказка V Пре Зефиро заклинает юношу, поедавшего в его саду фиги

Принято считать, милейшие дамы, что есть свои достоинства у слов, трав и камней; камни, однако, превосходят достоинствами травы и слова, как это яснее ясного покажет вам моя предельно краткая сказочка.

В городе Бергамо проживал на редкость скупой священник, прозывавшийся пре Зефиро, про которого шла молва, что у него куча денег. За чертой города, близ ворот, именуемых Пента, был у этого священника сад. Этот сад со всех сторон был ограждён стеною и рвом, так что в него не могли проникнуть ни люди, ни скот, и украшали его всевозможные деревья всякого рода, и среди прочих росло там большое, широко раскинувшее свои ветви фиговое дерево, осыпанное прекраснейшими и лучшими во всей округе плодами, которыми пре Зефиро имел обыкновение оделять ежегодно дворян и виднейших сограждан. Были эти фиги лиловато-белого цвета и источали они из себя как бы медовые слёзы. В саду всегда находились тщательно охранявшие его сторожа. Однажды ночью, когда там случайно не оказалось охраны, некий юноша взобрался на это дерево и, срывая зрелые фиги, в полном молчании надёжно упрятывал их с кожурой в пучину своего желудка. Вспомнив о том, что этой ночью в его саду нет сторожей, пре Зефиро со всех ног понёсся туда и, как только зашёл за ограду, увидел того, кто сидел на дереве, поедая в своё удовольствие фиги.

Священник стал просить его слезть, и так как тот не слезал, то он бросился на колени и принялся заклинать его небом, землёй, планетами, звёздами, стихиями и всеми священными словами, но юноша, как ни в чём не бывало, продолжал уплетать за обе щёки. Увидев, что его упрашивания нисколько не помогли, пре Зефиро нарвал горсть травы, что росла повсюду вокруг, и во имя её достоинств начал заклинать юношу покинуть, наконец, дерево, но тот поднялся ещё выше и устроился поудобнее. Тогда священник произнёс такие слова: "Сказано, что слова, травы и камни имеют свои достоинства; двумя первыми я тебя уже заклинал, но ты и не подумал слезть с дерева; теперь заклинаю тебя достоинствами последних, сойди, пожалуйста, вниз". И он в гневе и бешенстве стал швырять в юношу камни и то попадал ему в руку, то по ногам, а то и в спину. И тому, распухшему от непрерывных ударов, наносимых ему камнями, ушибленному и побитому ими, пришлось сойти вниз, и, пускаясь в бегство, он бросил фиги, которые успел спрятать за пазухой. Вот так-то камни и превзошли своими достоинствами и травы и слова.

Так как Эритрея закончила свою очень краткую повестушку, Синьора подала ей знак, чтобы она предложила положенную загадку, и та, не мешкая, прочитала следующие стихи:

Я вас прошу, друзья мои, скажите
Мне честно - каждого прошу из вас, -
Какую вещь вы получить хотите
Из трёх, что я вам назову сейчас:
Повязка есть лечебная - берите,
Есть и докука в предвечерний час,
Есть, наконец, и раннее вставанье.
Прошу смелей высказывать желанья.

Все были озадачены прочитанной Эритреей запутанной и тёмной загадкой, и никто не знал, какой ответ подобает дать и что она означает. Однако, побуждаемые Синьорой, которая требовала, чтобы каждый сказал, что он для себя избирает, один ответил: отменно перевязанную болячку, другой - пробуждение и подъём до света, третий - докуку с раннего вечера, но при этом никто не понимал, какой смысл заключается в этих словах. Видя, что между прослушавшими её загадку возникли по поводу неё разногласия, Эритрея сказала: "Мне представляется неподобающим, чтобы наше милое общество и дальше пребывало в недоумении. Итак, сообщаю вам, что отменно перевязанная болячка - это парша; ведь кто хочет избавиться от неё, тому необходимо её лечить и накладывать на неё тугую повязку. Пробуждение и подъём до света обозначает понос, который заставляет подниматься с постели ещё до зари для облегчения желудка от излишнего бремени. Докука с раннего вечера - эти слова подразумевают нестерпимую и мучительную чесотку, которая усиливается под вечер и терзает человека настолько невыносимым зудом, что он в бешенстве кусает и рвёт зубами свою воспалённую плоть, как это проделывал сын вдовы из повести, рассказанной синьорой Катеруццей {124} с таким же умением, как изяществом". Всем присутствовавшим понравилось превосходное объяснение замысловатой загадки, после чего, так как час был уже поздний, все, испросив дозволение у Синьоры, разошлись по домам, при непременном, впрочем, условии вернуться следующим вечером в их прекрасное и привычпое место собраний.

Конец шестой ночи

НОЧЬ СЕДЬМАЯ

Все страны дальнего и холодного Запада начала уже заволакивать тень, и возлюбленная подруга Плутона {125} повсюду уже опускала вечерние сумерки, когда почтенное и преданное Синьоре общество собралось у неё во дворце. Усевшись затем друг возле друга в соответствии с успевшим закрепиться порядком, они эту ночь провели не иначе, чем все предыдущие. Выполняя распоряжение Синьоры, Молино приказал принести золотую чашу; опустив в неё руку, он первою извлёк наружу записку с именем Виченцы; затем - Фьордьяны; затем - Лодовики; Лионоре досталась четвёртая очередь; Изабелле - пятая. По установлении очерёдности, в какой следовало повествовать, Синьора повелела Лауретте спеть песню, и Лауретта, беспрекословно повинуясь её приказанию и нисколько не стараясь от него уклониться, спела следующее:

Горю, горю, но в пламени душа
Вдруг холодеет. Я святой и верной
Хочу любви, о ней томясь безмерно,
Все помыслы готов тебе открыть,
Чтоб только облегчить мученья
Израненного сердца моего,
Но для тебя порыв мой оскорбленье.
Борясь с приливом страстного желанья,
Увижу я предел страданья
И горький выход из него:
Увы! Тому, кто должен так любить,
Гораздо легче умереть, чем жить.

После окончания сладостной и исполненной любовного пыла песни Виченца, которой жребием было предуказано начинать повествования этой ночи, поднялась на ноги и, отвесив должный поклон, стала говорить таким образом.

Сказка I Именитый флорентийский купец Ортодосьо Симеони уезжает во Фландрию и, влюбившись в женщину лёгкого поведения Арджентину, забывает собственную жену, но, перенесённая колдовством во Фландрию, жена зачинает от мужаи возвращается во Флоренцию

Было бы долго рассказывать, сколь великую и сколь преданную любовь питает к мужу жена, в особенности если она нашла в нём человека, который пришёлся ей по сердцу. И, напротив, нет большей ненависти, чем ненависть женщины, подвластной мужу, который ей неприятен, ибо, как утверждают в своих писаниях мудрецы, женщина или всей душой любит или всей душой ненавидит. Вы поймёте это с полной очевидностью, если окажете благосклонное внимание сказке, которую я собираюсь вам рассказать.

Итак, достопочтенные дамы, жил некогда во Флоренции именитый купец по имени Ортодосьо Симеони, женатый на женщине, прозывавшейся Изабеллой, которая была хороша собой, мягкого нрава и жизни благочестивой и безупречной. Всей душою любя торговое дело, Ортодосьо простился с родными и, не без глубочайшего сожаления расставшись с женою, покинул Флоренцию и повёз свои товары во Фландрию. Случилось так, что, на своё счастье или, правильнее сказать, несчастье, он снял внаймы дом напротив дома одной женщины лёгкого поведения, именовавшейся Арджентиной, к которой воспылал такою любовью, что забыл не только свою жену Изабеллу, но и себя самого. Пролетело пять лет, и за всё это время муж ни разу не подал о себе вести, и Изабелла не знала, где он находится и жив ли он или умер. И от этого она так горевала, как никогда не горевала ни одна женщина, и ей казалось, что сердце её навсегда разбито. Будучи богобоязненной и ревностной в почитании господа, бедняжка из благочестия ежедневно ходила в церковь Благовещения во Флоренции и там на коленях с горячими слезами и горестными, исходившими из глубины души, вздохами молила бога о даровании ей скорого возвращения мужа.