Мария Оссовская - Рыцарь и буржуа

• Название: Рыцарь и буржуа
• Автор: Мария Оссовская
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Философия
• Год: 1987

Книга состоит из двух наиболее важных в теоретическом отношении работ крупнейшего польского исследователя в области морали. Работа «Рыцарский этос и его разновидности» посвящена рассмотрению разновидностей и эволюции рыцарского этоса, начиная с античности и кончая новейшей историей. В «Буржуазной морали» обстоятельно анализируется становление и развитие норм и ценностей буржуазной морали и присущих ей личностных образцов поведения. В ходе рассмотрения исторических типов нравственности автор широко привлекает материал художественной литературы, публицистики, мемуаров, этнографических и социологических исследований, что делает возможным рекомендовать книгу не только специалистам по истории этики, но и широким кругам читателей.

---

Историческая точность сообщений Тацита о германцах подвергалась, как известно, сомнениям — не только потому, что сам Тацит в Германии, по всей вероятности, не был, но и потому, что в своих сочинениях он преследовал морализаторские цели и в истории искал exempla recti aut solatia mali [Примеры добродетели и утешение во зле (лат.)]. Ибо изображению людей образцовых наш историк придавал особенное значение. На первых страницах «Жизнеописания Юлия Агриколы» он сетует, что писателей, стремящихся спасти от забвения заслуги доблестных мужей, нередко преследовали, а сочинения их сжигали. При этом, «разумеется, полагали, что подобный костер заставит умолкнуть римский народ, пресечет вольнолюбивые речи в сенате, задушит самую совесть рода людского; сверх того, были изгнаны учителя философии и наложен запрет на все прочие возвышенные науки, дабы впредь нигде более не встречалось ничего честного. Мы же явили поистине великий пример терпения; и если былые поколения видели, что представляет собой ничем не ограниченная свобода, то мы — такое же порабощение, ибо нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы бы утратили также самую память, если бы забывать было столько же в нашей власти, как безмолвствовать» Тацит К. Соч. Л., 1969, т. 1, с. 327-328..

Германия, согласно почерпнутым из различных источников сообщениям Тацита, занимала территорию между Рейном и Дунаем; на востоке она соседствовала с сарматами, отделенными от нее «обоюдной боязнью и горами» («Герм.», 1) [«Германия» («О происхождении германцев и местоположении Германии») пит. по: Тацит К. Соч. Л., 1969, т. 1]. Все прочие ее части охватывал Океан. Германцы не были пришлым народом, но исконными жителями этой страны, склонен полагать Тацит: кто захотел бы переселиться в страну со столь неприютной землей и суровым небом? Описывая жизнь германцев, Тацит особенно подчеркивает суровость их обычаев и крепость тела, что должно было служить в качестве exempla recti его соотечественникам. Ту же черту подчеркивает у германцев Сенека, отмечающий их способность легко переносить суровый климат, от которого они ничем себя не защищают, будучи привычны к холоду и голоду («О гневе», I, 11, 3). Основу их хозяйства составляет выращивание хлеба и скота. Драгоценными металлами — золотом и серебром — они не дорожат. Они предпочитают обмениваться товарами, а «ростовщичество и извлечение из него выгоды им неизвестны» («Герм.», 26). Все общественные дела рассматриваются в народном собрании, в котором могут участвовать лишь те, кто носит оружие, причем право носить оружие предоставляет община («Герм.», 13).

Трудно встретить народ, замечает Сенека, столь воинственный и вспыльчивый, как германцы, которые рождаются посреди войны и войною живут, равнодушные к любому другому занятию («О гневе», I, XI). Сражаются они при помощи копья и щита. «Бросить щит — величайший позор, и подвергшемуся такому бесчестию возбраняется присутствовать на священнодействиях и появляться в народном собрании, и многие, сохранив жизнь в войнах, покончили со своим бесславием, накинув на себя петлю» («Герм.», 6). «Германские народы, — писал Монтескье, — были не менее, а даже более, чем мы, щекотливы в вопросах чести. Так, самые отдаленные родственники принимали у них живейшее участие в делах по оскорблениям; понятие чести лежит в основе всех их кодексов» («О духе законов», 28, XX). Боевой дух в них поддерживает присутствие их жен и детей, судьба которых в случае поражения плачевна. Вокруг вождя, который выбирается из наиболее доблестных, собирается дружина. Между вождями идет соперничество: каждый хочет, чтобы его дружина была самой многочисленной и самой доблестной, ведь именно от этого зависит известность вождя. Вождь не может допустить, чтобы его превзошли в храбрости. Дружинники, хотя и соперничают между собой, сражаются прежде всего за вождя. Выйти живым из боя, в котором пал вождь, — бесчестье и позор на всю жизнь. Вождя следует защищать и «совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе» («Герм.», 14). Если мир продолжается слишком долго, знатные юноши отправляются искать войну. Ведь в битве легче прославиться; к тому же только благодаря войне можно содержать дружину и щедро, как надлежит, одарять дружинников. «По их представлениям, потом добывать то, что может быть приобретено кровью, — леность и малодушие» («Герм.», 14).

В перерывах между войнами германцы проводят время в праздности. «Беспробудно пить и день и ночь ни для кого не постыдно» («Герм.», 22). Танцы среди врытых в землю мечей и копий — одно из любимейших развлечений, но особым успехом пользуется игра в кости. Проиграв все достояние, германцы назначают ставкой свою свободу и свое тело. Проигравший добровольно отдает себя в рабство: к этому побуждает их честь, как они ее понимают. Впрочем, приобретенных таким образом рабов стараются сбыть, поскольку такой выигрыш не приносит почета. Вообще рабы находятся в подчинении только в том смысле, что должны отдавать определенную меру зерна, скота или одежды («Герм.», 24-25).

В то время как отличительной чертой спартанцев была стадность, германцы, по утверждению Тацита, не терпят, чтобы их жилища примыкали вплотную друг к другу. Селятся они отдельно и каждый сам по себе, где кому приглянется («Герм.», 16).

Эротическая жизнь германцев начинается поздно, и браки у них строго охраняются. Дети сестры играют в семье важную роль, хотя наследниками могут быть лишь собственные дети. Жену (а германцам обычно хватает одной) получают, делая подарки ее семье. Неверность жен наказывается мужьями чрезвычайно сурово. «Обрезав изменнице волосы и раздев донага, муж в присутствии родственников выбрасывает ее из своего дома и, настегивая бичом, гонит по всей деревне; и сколь бы красивой, молодой и богатой она ни была, ей больше не найти нового мужа» («Герм.», 19). Ограничивать число детей или умерщвлять родившихся запрещается. Ведь престиж растет вместе с численностью родни.

Кроме Тацита, источником сведений о германцах является, как известно, Юлий Цезарь. В своих записках о галльской войне, повествующих об эпохе, на несколько десятилетий более ранней, чем та, которой посвящено описание Тацита, Цезарь относится к германцам свысока, как к племени дикому и агрессивному. Столкновение с ним становится неизбежным, когда они начинают все чаще переходить Рейн. Их вождь, получивший от римлян титул царя, по мнению Цезаря, — «человек дикий, вспыльчивый и вздорный» («Галльская война», I, 31) [«Галльская война» цит. по: Записки Юлия Цезаря. М., 1962]. Жизнь германцев проходила в охоте и военных занятиях, в атмосфере соперничества. Когда два отряда сражались между собой, специально назначенный наблюдатель должен был следить, кто как себя показал. Присутствие женщин также поддерживало склонность к соперничеству и стремление отличиться.

Земельной собственности у германцев нет. Через год тот, кто получил участок земли для обработки, должен переходить на другой, чтобы он не привязался к одному месту, не утратил мужества и не потерял интереса к войне, променяв ее на занятия земледелием и скотоводством, составляющие основу их существования. Германцы заботятся о том, чтобы между ними не было имущественных различий, ибо жадность к деньгам — источник раздоров (VI, 22). Разбои за пределами собственной страны у них не считаются позорными; «они даже хвалят их как лучшее средство для упражнения молодежи и для устранения праздности» (VI, 23). Личность гостя у них неприкосновенна. «Для него открыты все дома, и с ним все делятся пищей» (VI, 22). Германцы не потакают себе ни в чем, поэтому для них «нет ничего позорнее и трусливее, как пользование седлом» (IV, 2). Чем дольше мужчина сохраняет целомудрие, тем большей он заслуживает у своих похвалы; «знать до двадцатилетнего возраста, что такое женщина, они считают величайшим позором» (VI, 21).

Мы позволили себе изложить описание германцев у Тацита, поскольку независимо от степени его соответствия действительности нас интересует повторяемость черт, характерных для воинов, выступающих в роли правящей элиты. Например: презрение к любым занятиям, кроме военного дела; связь между престижем и числом зависимых людей; обязательная щедрость; верность вождям; элементы соперничества и стремление к личной славе; праздность в период между войнами — та, какую мы видели у феакийцев в «Одиссее», и та, о которой писал Т. Веблен; долг гостеприимства и обычай одаривать гостей, не ведя счета раздаваемым дарам и принимая полученные как должное..

Описание германцев, пишет Т. Мантейфель, должно быть сопоставлено со все более многочисленными новыми материалами, в том числе археологическими См.: Manteuffel T. Њredniowiecze powszechne. Warszawa, 1958 s. 31.. Хотя после такого сопоставления вырисовывается образ, отличающийся от нарисованного Тацитом или Цезарем, мы все же сочли нужным изложить оба эти описания. Ведь к германцам возводят некоторые черты средневекового рыцаря, образец которого будет рассмотрен в следующей главе.