Фиона Хиггинс - Черная книга секретов

• Название: Черная книга секретов
• Автор: Фиона Хиггинс
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9985-0194-4

Новый шедевр английской готической литературы!

Самый громкий дебют со времени выхода «Тринадцатой сказки» Дианы Сеттерфилд.

Семейные тайны и зловещие предсказания, оригинальные персонажи и мелодраматические повороты сюжета — все с избытком присутствует в этой увлекательной и по-настоящему английской книге. Если Диана Сеттерфилд в своей «Тринадцатой сказке» напоминала читателю о романах сестер Бронте, то Ф. Э. Хиггинс погружает нас в таинственную атмосферу историй Диккенса и Оскара Уайльда. Ладлоу Хоркинс, коварно преданный собственными родителями (повествование, как когда-то в «Острове сокровищ» Стивенсона, идет в основном от лица юного героя), попадает в маленький и очень странный городок, где почти каждому жителю есть что скрывать, где торговка книгами готова на убийство ради бесценного экземпляра, где ростовщик берет в заклад людские тайны. Какие секреты таит в себе «Черная книга секретов», ради которой люди готовы на все? Это и предстоит узнать нашему герою в этом увлекательном романе-загадке.

---

Каждую ночь хозяин разводил огонь в очаге и ставил на каминную полку темную бутылку без этикетки и два бокала, а я приготавливал на столе чернильницу, перо и черную книгу. Книгу Джо каждый раз вынимал из-под своего тюфяка. Потом Джо садился у огня, а я у стола, и мы принимались ждать. Редкая ночь проходила без того, чтобы при первом же ударе полуночи кто-то не стучался в дверь. Я знай себе строчил и сидел тише мыши. Очередной гость выкладывал свою тайну, а я все записывал слово в слово.

Иной раз гость рассказывал такое, что я прикусывал губы, лишь бы не закричать от ужаса. Я порой посматривал на хозяина, но он всегда сидел спокойно, сложив руки перед собой, и лицо у него ничего не выражало. Иногда Джо размыкал сплетенные пальцы и пошевеливал ими в воздухе. Но лицо у него всегда было как каменное.

Глава семнадцатая Горацио Ливер

— Он убивец, — прошипел старший из братьев Корк. — По ночам берет свой резак и отправляется на охоту за свежим мясом. За человечиной.

— А мясо потом кладет в пирожки! — добавил средний брат, а младший захныкал со страху.

Все трое стояли под окном у мясника и наблюдали, как тот точит ножи. Мальчишкам нравилось слушать скрежет металла о металл и смотреть, как над головой у мясника разлетаются искры.

— Коли так, — дрожащим голосом спросил младший, — почему ж его до сих пор не посадили за решетку?

Старшие братья облили младшего презрением — надо же такое ляпнуть!

— Дурак! Кто докажет, что он виноват? — фыркнул старший. — Без доказательств не посадишь.

— А все доказательства в пирожках! — страшным голосом просипел средний. — К тому времени, как обнаружится убийство, будет уже слишком поздно.

— Потому что пирожки уже съели! — хором пропели оба.

И все трое вновь прижались носами к окну.

Виновник этого препирательства, Горацио Ливер, продолжал точить ножи, но как только он заметил три носа, расплющенных о витрину, то взревел от ярости и выскочил на крыльцо, грозя мальчишкам ножами.

— А ну пошли отсюда, п-п-поганцы сопливые! — прорычал он.

Мальчишки завизжали и с хохотом пустились наутек, оступаясь и скользя по обледенелому склону.

Именно в этот миг на сцене появились Ладлоу Хоркинс и его хозяин. Горацио Ливер все еще стоял на крыльце, сжав в кулаках по ножу. Не заметить Джо Заббиду и его подручного было трудно: ростовщик выделялся среди местных жителей не только высоким ростом, но и тем, с каким завидным достоинством он держался, несмотря на хромоту. Даже местным старожилам не удавалось ступать по наклонной и всегда скользкой улице не споткнувшись, а у хромого ростовщика это получалось без всякого труда! Ладлоу всегда трусил чуть позади хозяина, едва доставая тому до локтя.

Завидев странную пару, мясник метнулся обратно в лавку. Джо Заббиду постоял у витрины, рассматривая выложенный в ней товар. Сегодня мясная лавка предлагала «свижайшие бораньи каклеты», «кур патрашоных», «пирашки с мясом» и «фарш молатый». Да, в школе Горацио Ливер явно не засиживался.

— Я быстро, — сказал Джо своему подручному и вошел в лавку, оставив Ладлоу на улице.

Горацио Ливер был, конечно, не лучший мясник, но единственный на всю деревню, так что обитателям Пагус-Парвуса ничего не оставалось, как смириться. Вот отец его, Стентон Ливер, славился и за пределами деревни тем, как ловко разрубал туши. Покупатели до сих пор поминали его добром. Стентон мог легко разделать целого быка от головы до хвоста — и все за какие-то три минуты. Такое представление он устраивал каждый год на ярмарке, и оно неизменно вызывало у публики бурю восторга и град аплодисментов. Кто не помнит, как величественно вздымал Стентон Ливер к небесам «Кубок лучшего мясника» своей могучей рукой, измазанной в крови, как алели пятна на его белом фартуке?

Сыну до отца было далеко, да он и не пытался повторить подвиги Стентона. Об этом досадном обстоятельстве Горацио напоминали ежедневно: пока он боролся с тушами, разрубая их на части, покупатели разочарованно вздыхали и цокали языками. Но нарубленное как попало мясо забирали, потому что частенько получали больше, чем заказывали, а платили меньше. Премудрости счета Горацио не давались так же, как и тонкости орфографии, поэтому Ливер-младший никак не мог постигнуть таинственное соотношение между весом мяса и ценой.

А если о профессиональном несовершенстве Ливеру-младшему не напоминали своими презрительными взглядами покупатели, то напоминал сам отец, ибо портрет Ливера-старшего в полный рост и во всем мясницком снаряжении был намалеван на стене за спиной у Горацио. Ливер-старший на портрете ухмылялся, и Горацио так и чувствовал, как насмешливые отцовские глаза буравят ему затылок, а потому нервничал и заикался. Заикаться он начал, еще когда ходил у отца в подмастерьях. Правда, заикался он в основном на «п» и только когда волновался или злился.

Забыть Ливера-старшего сыну не удавалось, хотя тот уже пять лет как покоился в могиле, но, казалось, и из могильных глубин он проникал в сознание Горацио. Ливер-младший нередко просыпался по ночам, хватая ртом воздух и задыхаясь, — ему казалось, будто его душат мощные, истинно мясницкие ручищи отца. О тех временах, когда Горацио ходил в подмастерьях у Ливера-старшего, он сохранил пренеприятные воспоминания. Ремесло давалось Горацио с таким трудом, что отец его нередко выходил из себя, и тогда мальчику здорово доставалось.

Работать Горацио начал с тех самых пор, как дорос до прилавка, и со временем внешность молодого мясника непостижимым образом приобрела сходство с его товаром. Ливер-младший заматерел, раздался, стал походить на быка, а безволосые руки его напоминали каждая по окороку. Даже кожа у него и то сделалась как сырое мясо — синевато-красная и шершавая. С красноносого длинного лица мясника на мир без особого интереса смотрели карие глазки. Пальцы у Ливера-младшего были толстые и короткие. И еще он на диво небрежно для мясника обращался с ножами.

Горацио Ливер вытер окровавленные руки о полосатый нечистый фартук и поздоровался с Джо Заббиду:

— День добрый.

При этом, однако, улыбнулся он встревоженно. Потом кивнул на резвящихся детишек.

— Вот бы из кого сосисок наделать! — неловко пошутил он, перекладывая на прилавке тускло блеснувший тесак.

Ладлоу, не слышавший его слов, но видевший этот жест, содрогнулся от страха.

Ростовщик ограничился вежливым смешком.

— Позвольте представиться. Джо Заббиду, к вашим услугам. Я…

— П-п-помню, как же, вы ростовщик, сударь, — отозвался мясник.

Джо коротко поклонился.

— Слыхал, вы поселились в бывшей шляпной мастерской. Надеюсь, дела у вас пойдут лучше, чем у Бетти П-п-пеготти.

Ростовщик вопросительно поднял брови.

— Она была шляпных дел мастерица, — объяснил Горацио и подул на руки, чтобы согреться: в мясной лавке было едва ли теплее, чем на улице. — И какие дорогущие шляпы делала, вы бы видели. С п-п-павлиньими и страусовыми п-перьями, шелковыми цветами, — п-п-по мне так слишком шикарно. Мне п-п-подавай шляпу попроще. — Горацио с гордым видом притронулся к своему мясницкому колпаку, невольно украсив последний крошками хряща.

— Ясно, — кивнул Джо Заббиду.

— Сами п-п-понимаете, вскоре Бетти п-п-прогорела и уехала в Город. Говорят, открыла там трактир. — Мясник шлепнул на прилавок отбивную и принялся машинально кромсать мясо ломтями. — Бетти, конечно, п-п-прогадала с этой лавкой. Уж очень далеко, на околице, да еще у нас гора крутая. Наверх если кто и п-п-поднимается, то разве что ногами вперед. Да и п-п-покойничков на кладбище приходится силком тащить. Шесть лошадок еле справляются. Слышали бы вы, как гроб грохочет на ухабах! Мертвого разбудит. — Горацио умолк с занесенным ножом в руке и расхохотался собственной шутке.

— Я пока на отсутствие посетителей не жалуюсь, — заметил Джо.

— Да, слыхал. Может, вам п-п-повезет больше, чем Бетти.

— А вот Иеремия Гадсон держится другого мнения.

Ливер с отвращением сплюнул на пол, усыпанный опилками.

— Как же без него-то! Уже небось влез.

— Утверждает, будто он тут у вас главный делец.

— Ха! — воскликнул мясник. — Змея он п-п-подколодная, а никакой не делец! Бьюсь об заклад, Иеремия когда-то заложил душу дьяволу. Уж п-п-поверьте. Наживается на бедняках, вот что он делает. Ссужает деньги, а п-п-потом обдирает людей до нитки, если им не расплатиться. Не п-п-получит арендную п-п-плату — вышвыривает на улицу. Говорю вам, Гадсон скоро из всех кровь высосет. То-то они с моим п-п-папашей когда-то спелись — они одного п-п-поля ягоды.

И мясник обрушил свой тесак на отбивную с такой силой, что кусок мяса подлетел в воздух. Джо ловко поймал отбивную. Затем он взглянул мяснику прямо в глаза и прочел в них тоску, а сам Горацио, хоть и захотелось ему отвести взгляд, не смог этого сделать. Колени у него подогнулись. В ушах у мясника мягко зашумело, точно ветер гудел в кронах деревьев. Мяснику показалось, будто в его натруженные мозолистые руки впились сотни иголочек.