Виктор Грушко - Судьба разведчика: Книга воспоминаний

• Название: Судьба разведчика: Книга воспоминаний
• Автор: Виктор Грушко
• Издательство: Международные отношения»
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-7133-0916-9

Автора этих мемуаров знают немало людей в России и за рубежом — политики, дипломаты, журналисты, сотрудники спецслужб.

Свою судьбу этот человек сделал сам, пройдя путь от атташе посольства и младшего офицера разведки до первого заместителя председателя КГБ.

Он использовал возможности, которые его страна давала всем, кто хотел и умел увлеченно и не жалея сил учиться, работать, служить, чтобы затем, в годы холодной войны, кропотливо, шаг за шагом, содействовать улучшению ее отношений с европейскими соседями.

---

На заключительных переговорах в день отъезда Косыгин подозвал меня к себе и попросил предупредить всех, кого положено, что полная готовность к вылету должна быть в два часа дня. Я передал соответствующие распоряжения.

Но затем Косыгин вновь позвал меня и, ссылаясь на нежелание скомкать важную фазу переговоров, поручил отсрочить вылет на два часа. Потом последовала еще одна отсрочка — для проведения заключительной пресс-конференции. Перед самым отлетом он нашел время лично сказать добрые слова послу Сергею Романовскому и мне за участие в организации удачного визита. Втроем мы выпили по рюмке коньяку.

Политическое будущее Косыгина оказалось безрадостным. Еще в 1968 году в обществе можно было заметить тенденцию, которая впоследствии была названа застоем. Для обеспечения собственной власти Брежнев собрал вокруг себя на ключевых постах старых друзей. Ради «стабильности» под сукно попадало все, что могло привести к реформам. Государство стало менее демократичным, в области политики наблюдалось даже некоторое отступление от достигнутого. Это происходило именно в то время, когда должны были развернуться в полную силу вынашивавшиеся Косыгиным реформы. Он сохранил свой пост, но вынужден был заниматься вопросами текущего управления. От решения стратегических вопросов экономики его, по сути дела, отстранили. Я считаю это большим несчастьем для нашей страны. Но, к сожалению, в политике не всегда побеждает достойнейший и умнейший.

Глава 9 «Женщина в посольстве»

Сентябрьским утром 1965 года я направлялся пешком в сторону советского посольства в Осло. По пути заглянул в газетный киоск. Все газеты пестрели огромными заголовками о разоблачении «норвежской Мата Хари» по имени Ингеборг Люгрен. Развертывалась очередная шумная кампания шпиономании. Люгрен? Ее я несколько раз видел в Москве, работая в МИД. Эта дама являлась секретарем в норвежском посольстве, отвечала на приличном русском языке на телефонные звонки, согласовывала визиты посла в МИД, другие протокольные мероприятия и встречи. Короче, мне доводилось с ней общаться. Но могла ли она быть советским агентом? Насколько мне было известно, она не фигурировала в оперативных документах даже в качестве полезного контакта.

Позволю себе небольшое отступление о том, что вкладывали советские спецслужбы в понятие «контакт». Люди, попавшие в число контактов, как правило, не догадывались, что имеют дело с сотрудником разведки. Уже после одной-двух встреч всем контактам — журналистам, политическим деятелям, ученым, дипломатам и т. д. — присваивались псевдонимы. Это не означало, разумеется, что контакт рассматривался как агент или потенциальный агент. Соблюдалась обычная мера предосторожности для предотвращения утечки информации на тот случай, если отношения с контактом со временем приобретут иной характер.

Все сотрудники КГБ обязаны были руководствоваться инструкциями об обязательном употреблении в переписке и на внутренних совещаниях только псевдонимов. Нарушение этого требования рассматривалось как серьезный служебный проступок или как преступление, если речь шла о разглашении государственной тайны.

Цель была ясна: запутать противника даже в тех случаях, если ему удастся перехватить документы или получить информацию путем прослушивания. Употребление псевдонимов в определенной степени уменьшало степень ущерба в случае предательства. Противнику было непросто установить, что стоит за псевдонимом: агент, доверительная связь, информационный контакт или первичный объект изучения.

«Супершпионка» Люгрен не относилась ни к одной из этих категорий. Это подтвердил ответ на запрос резидентуры из Центра. Дело пахло крупной провокацией. Напрашивался вывод: влиятельные силы в Норвегии хотят использовать громкое «шпионское дело» для нагнетания всеобщей подозрительности и отравления атмосферы, сложившейся после недавнего визита Хрущева.

Резидент в это время находился в отпуске, и я исполнял его обязанности. Военный атташе посольства на вопрос о том, имеет ли Люгрен какое-либо отношение к ГРУ, ответил отрицательно. Центр на наш запрос дал дополнительную информацию, что Люгрен действительно с такого-то по такое время работала в посольстве Норвегии на невысокой должности, к органам госбезопасности СССР отношения не имела и, напротив, обоснованно подозревалась в принадлежности к агентуре ЦРУ. Были зафиксированы случаи, когда Люгрен осуществляла «броски» писем для советских граждан в обычные почтовые ящики по заданию сотрудников ЦРУ, работавших под прикрытием американского посольства. Американцы, видимо, считали, что проведение таких операций скромной сотрудницей посольства маленькой Норвегии увеличивало их шансы остаться незамеченными.

На следующее утро я вновь шел на работу пешком. Вдруг увидел, что начальник норвежской контрразведки Брюн, проживавший недалеко от нашего посольства, идет мне навстречу. Он попытался сделать вид, что не замечает меня, но я подошел к нему и прямо задал ряд нелицеприятных вопросов: что за спектакль устроен? Как понимать этот скандал в свете наметившегося улучшения двусторонних отношений? Что вообще происходит?

Брюн ответил очень серьезно и сухо: «Выявлять шпионов — это моя работа. Здесь я ничего не могу поделать».

В Норвегии все знают, что произошло дальше. Нашим читателям, возможно, также небезынтересно будет узнать, что после долгих и изнурительных допросов, на которых Люгрен вела себя стойко, дело полностью рассыпалось. Наши подозрения в отношении нее, напротив, полностью подтвердились. Она действительно выполняла задания американцев. Начальник норвежской военной разведки Вильгельм Эванг в свое время лично просил министра иностранных дел командировать Люгрен в посольство в Москву. Очевидно, по этому поводу к нему обращались американцы.

Меня очень удивило выявившееся в результате этой кампании полное отсутствие сотрудничества между различными норвежскими специальными службами. То, что отношения между ними, мягко говоря, оставляли желать лучшего, нашей резидентуре было известно.

Определенные источники информации мы имели. Мы установили, что причины разногласий глубже взаимной зависти и соперничества. Они носили политический характер и родились еще в годы войны. Если за созданием военной разведки стояли представители Норвежской рабочей партии, такие как Эванг, принимавший активное участие в движении сопротивления, то контрразведка формировалась из буржуазной среды на основе полицейского управления Осло. Поэтому не удивительно, что представители левых сил Норвегии весьма нелестно отзывались о местной контрразведке. Многие чувствовали себя «под колпаком» как политически неблагонадежные или потенциально опасные с точки зрения безопасности. Высказывания о том, что спецслужбы «ищут призраки средь бела дня», могут кому-то показаться преувеличением. Но мне известно, что норвежские контрразведчики под надуманными предлогами поломали судьбу не одного талантливого соотечественника, швырнули вниз со служебной лестницы, закрыли двери к карьере. А тем оставалось только догадываться, кто стоит за этой травлей.

Таким образом, натянутые отношения между специальными службами Норвегии не были секретом. В «деле Люгрен» поражала степень их нескоординированности.

Это заставило многих в Норвегии задуматься. Признав, что была допущена грандиозная ошибка, некоторые граждане, тем не менее, продолжали считать свою страну идеальным правовым государством. Но как же случилось, что в стране, гордящейся соблюдением прав человека, два государственных ведомства не удосужились связаться и выяснить вопрос, в результате чего за решетку попал человек на основании только, как потом выяснилось, сомнительных показаний перебежчика. Эванг и Брюн либо вообще не обменивались информацией, либо заведомо лгали друг другу.

Любая спецслужба в мире время от времени допускает ошибки. Советская контрразведка, во всяком случае когда я ее возглавлял, никогда бы не допустила ареста на таком зыбком основании, без достаточных улик.

Проведя значительную часть своей сознательной жизни в Норвегии, я приобрел и сохраняю уважение к открытости, политической свободе и демократическим принципам норвежского общества. Но я обратил внимание на то, что местная контрразведка под влиянием шпиономании и в ее интересах прибегала к недозволенным методам, в которых необоснованно обвиняли КГБ. В идеале контрразведка должна быть настолько эффективной, чтобы действовать профилактически и не доводить дело до шпионских процессов. Но, видимо, «громкие дела» время от времени нужны самим спецслужбам, чтобы продемонстрировать свою нужность и полезность. В случае с Люгрен стремление разоблачить Советский Союз как «империю зла» было столь велико, что они пренебрегли элементарной проверкой.