Джанкарло де Катальдо - Третий выстрел

• Название: Третий выстрел
• Автор: Джанкарло де Катальдо
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00073-6

Сборник новелл представляет ведущих современных мастеров криминального жанра в Италии – Джорджо Фалетти, Сандроне Дацьери, Андреа Камиллери, Карло Лукарелли и других. Девять произведений отобраны таким образом, чтобы наиболее полно раскрыть перед читателем все многообразие жанра – от классического детектива-расследования с реалистическими героями и ситуациями (К. Лукарелли, М. Карлотто, М. Фоис, С. Дацьери) до абсурдистской пародии, выдержанной в стилистике черного юмора (Н. Амманити и А. Мандзини), таинственной истории убийства с мистическими обертонами (Дж. Фалетти) и страшной рождественской сказки с благополучным концом (Дж. Де Катальдо). Всегда злободневные для Италии темы терроризма, мафии, коррумпированности властей и полиции соседствуют здесь с трагикомическими сюжетами, где главной пружиной действия становятся игра случая, человеческие слабости и страсти, авантюрные попытки решать свои проблемы с помощью ловкой аферы… В целом же антология представляет собой коллективный портрет «итальянского нуара» – остросовременной национальной разновидности детектива.

---

– Извините, – сказал Маркини, снова набирая скорость. – Как бы то ни было, а ситуация щекотливая, и этот парень, Порцио, не из тех, кто внушает доверие.

– Как? И ты туда же! Почему это Порцио не внушает доверия? Потому что он художник, потому что по неделям не бреется, а в июле ездил в Геную?

– Да нет, при чем тут это… Просто у него такой вид, словно ему есть что скрывать.

– Как и у большинства людей, с которыми я знаком. Приведу пример: что, если бы тебе сказали, что все полицейские взяточники, фашисты и все распускают руки?

– Я бы ответил, что есть комиссары полиции, которые уволились с работы, чтобы не прогибаться под тех, кто представляет собой реальную опасность внутри полицейских подразделений.

– Ну и?..

– Что «ну и»?

– Значит, надо различать…

– И что?

– А то, что в таком случае и Порцио не может быть виновным по определению.

– Но и Крешони не может.

– Ладно, и Крешони не может, а что мы о нем знаем? Только то, что он сам счел нужным нам сказать.

– Но он сразу приехал, и потом, скоро выборы, и он кандидат…

– Это я понимаю, ну и что?

– Что я могу на это сказать? Что мы приехали… Похоже, приехали? – неуверенно сказал он, паркуя машину возле виллы Крешони.

Де Пизис обливался потом, Прекосси смотрел так, будто вот-вот взорвется. Куррели, стоя перед ними, ожидал взрыва. Кто разрешил беспокоить доктора Крешони в его собственном доме? Как можно было предпринять этот демарш, ни с кем не проконсультировавшись? Доктор, по доброте своей, не стал протестовать, только позвонил в квестуру с просьбой подтвердить его алиби, и алиби тут же было подтверждено, и его обещали больше не беспокоить. Для этого его вызывали. Куррели выслушал спокойно и заявил, что ему надо было уточнить некоторые детали, например, как складывались отношения у Крешони и Елены Маркуччи. Ну и как они складывались? Послушать Крешони, так там была просто идиллия. И что дальше? А то, что не было там никакой идиллии. Об этом говорят все соседи. Ах вот как? И что же это означает? Это означает, что кто-то врет. Ну это уже, извините, смешно, и прекратите тратить время впустую! В общем, доктор Крешони получил извинения от квестуры и от прокуратуры. И стало ясно, что никакая самостоятельная инициатива Куррели больше так гладко не пройдет.

Комиссар вышел из кабинета Де Пизиса с видом человека, которому все нипочем. Маркини ждал его в офисе. Вопросов он задавать не стал, хотя было видно, что ему страсть как хочется узнать, чем кончилась беседа. Куррели держал рот на замке и усиленно делал вид, что изучает совершенно его не интересующие дела.

– Учти, я ничего не сказал, – проворчал он через какое-то время.

Маркини от удивления повернулся на сто восемьдесят градусов.

– Ага, – продолжил Куррели так, словно Маркини ему ответил. – Можешь удивляться, сколько хочешь, но я был паинькой и позволил вылить на себя целый ушат дерьма. Надо было видеть рожу Де Пизиса!

– Да я видел. Меня вызывали сегодня утром, еще перед тем, как вы пришли.

– Вот оно как? И что же тебе сказали? Держать меня на цепи?

– Что-то вроде.

– А ты?

– А что я?

– Что думаешь делать?

– С чем?

– С тем, что я останавливаться не собираюсь, даже если это будет мое последнее дело.

Разложим все по полочкам. Маркуччи была убита вечером. Задушена. В квартире все перевернуто, словно преступник что-то искал. Официально заподозрить Крешони нельзя. Под подозрением один Порцио. И потом, рисунок…

Обыкновением Куррели было опережать события. Он прибыл в научный отдел за полчаса до того, как Джинетти должен был закончить анализ рисунка, найденного в доме жертвы. Результатами интересовался Прекосси и хотел первым с ними ознакомиться. Куррели напомнил эксперту, что однажды покрыл его просчет, не спрашивая ничего взамен. Джинетти вышел, оставив отчет на столе…

– Мне не интересно, что у нас есть, мне интересно, чего нам не хватает. Где недостающая деталь?

Маркини искоса взглянул на шефа:

– Прекосси разозлится.

Куррели продолжал как ни в чем не бывало:

– Что на рисунке будут отпечатки пальцев Порцио, я не сомневался. Но там есть и еще чьи-то пальчики. Ты, кстати, сделал запрос?

– Жду результата.

– И потом, эта царапина на краске. Джинетти говорит, что она слишком ровная и не похоже, что ее оставил художник.

Маркини молча слушал:

– И чего не хватает?

– Не хватает отпечатков старухи, – ответил Куррели.

Маркини вытаращил глаза:

– Вы хотите сказать, что Маркуччи даже не видела рисунка?

– Или к нему не прикасалась. Но тут получается неувязка: если Крешони говорит правду и старуха приняла подарок, даже поцапавшись с Порцио, ее отпечатки должны там быть.

Маркини уже собрался возразить, что это вовсе не означает, что Порцио не мог положить рисунок на стол, когда старуха была уже мертва, но тут зазвонил телефон.

– Да?.. Ну-ка, ну-ка… Ты уверен?.. Подожди, сейчас запишу… Да, понял. – Маркини записал номер и положил трубку. – Вакки Серена, – объявил он. – Другой отпечаток принадлежит Серене Вакки, зарегистрированной в полиции.

– Проверь все, и пойдем послушаем, что она нам скажет.

Если приглядеться, она не отличалась красотой. Она была из породы тех броских женщин, облик которых в комплексе производит потрясающее впечатление, а в отдельности каждая черта груба и топорна. Губы, к примеру, смотрелись как искусственно накачанные гелем, на коже ясно обозначились морщины, особенно вокруг глаз.

– Это Фабио сказал вам, что я там была? – У Серены Вакки была манера задавать вопросы с видом человека, который терпеть не может на них отвечать.

– Нет, – ответил Куррели тоном третьей степени раздражения. – Мы сами догадались, опросив кое-кого. Итак?

Серена Вакки не смутилась и жестом, который претендовал на соблазнительность, приподняла на затылке высветленные волосы.

– Ни для кого не секрет, что я позирую некоторым художникам. Это запрещено? – Она с вызовом уставилась на Маркини.

– Мы здесь не за этим, – внес ясность Куррели.

Эта женщина его раздражала, может быть, потому, что, отвечая, не смотрела на него.

Глядя все время на Маркини, она тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам.

– Комиссара интересует, были ли вы в студии Порцио в день убийства, – разъяснил Маркини, словно желая снять неловкость.

– Затрудняюсь сказать, – ответила Серена, стараясь придать тону отстраненность.

На несколько секунд воцарилось молчание. Потом Куррели встал нарочно напротив женщины, чтобы она наконец смотрела на него.

– А у Фабио Порцио вы выполняли только работу модели?

Застигнутая врасплох, Серена Вакки плотно сжала губы, чтобы с них не слетел ответ, который мог ей дорого стоить: в конце концов оба этих козла были должностными лицами.

– За кого вы меня принимаете?

– Два задержания за приставание, один арест за сбыт краденого и еще всякие интересные вещи, – перечислил Куррели.

– Вы хорошо выучили урок, но все это было давно. Уже пять лет, как я с этим завязала.

– То есть завязали с уличным промыслом… – инстинктивно заключил Маркини.

Женщину это особенно задело: она была уверена, что со стороны Маркини опасности ждать не приходится. Казалось, она вот-вот капитулирует, но она взяла себя в руки и даже попыталась улыбнуться:

– Когда вы ничего не понимаете, вы всегда такие – один плохой, другой хороший?

Куррели начал уставать:

– Нет, нынче мы решили оба быть хорошими. Так вы были или не были у Порцио в день убийства Елены Маркуччи?

Серена Вакки посмотрела ему прямо в глаза:

– Если Фабио сказал, что меня там не было, значит, меня там не было.

– По-моему, они друг друга покрывают, – прошамкал Маркини, надкусывая горячую рисовую зразу.

Куррели покачал головой, проглотил кусочек бутерброда и полез за очередной бумажной салфеткой.

– Хорошенькое укрывательство! Она могла избавить его от тюрьмы, и не стала. Ну и укрывательство! – повторил он.

– Может, она и не врет. У нее были неприятности с полицией, и она не хочет новых. Она и рада бы ему помочь, но ее действительно не было у Порцио.

– Если продолжишь, я растрогаюсь. Да была она там! Уж не дал ли ты себя завлечь прекрасным глазкам?

– Кто, я?

– Ты, ты. Пожалуй, еще скажешь, что она красавица.

– Да уж не дурнушка.

– Да она же вся сделанная, с головы до ног, это я тебе говорю, и лет ей под сорок.

– Ей тридцать. Я видел документы, – колко заметил Маркини.

– Тридцать? О как! – Куррели поискал еще салфетку.

– Сами говорили про Ломброзо, а судите по внешнему виду.

– Я не сужу по виду, я уверен, что Серена Вакки врет. Я всегда смотрю в глаза, когда разговариваю с человеком, а она глаза прячет.