Джанкарло де Катальдо - Третий выстрел

• Название: Третий выстрел
• Автор: Джанкарло де Катальдо
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00073-6

Сборник новелл представляет ведущих современных мастеров криминального жанра в Италии – Джорджо Фалетти, Сандроне Дацьери, Андреа Камиллери, Карло Лукарелли и других. Девять произведений отобраны таким образом, чтобы наиболее полно раскрыть перед читателем все многообразие жанра – от классического детектива-расследования с реалистическими героями и ситуациями (К. Лукарелли, М. Карлотто, М. Фоис, С. Дацьери) до абсурдистской пародии, выдержанной в стилистике черного юмора (Н. Амманити и А. Мандзини), таинственной истории убийства с мистическими обертонами (Дж. Фалетти) и страшной рождественской сказки с благополучным концом (Дж. Де Катальдо). Всегда злободневные для Италии темы терроризма, мафии, коррумпированности властей и полиции соседствуют здесь с трагикомическими сюжетами, где главной пружиной действия становятся игра случая, человеческие слабости и страсти, авантюрные попытки решать свои проблемы с помощью ловкой аферы… В целом же антология представляет собой коллективный портрет «итальянского нуара» – остросовременной национальной разновидности детектива.

---

– Ты чего?

– Ничего, я думал о тебе…

– И что же ты обо мне думал?

– Если я когда-нибудь решу обзавестись дочерью, я буду держать перед глазами твою фотографию, когда буду ее заделывать.

Она чуть покраснела и снова опустила взгляд в бокал с вином. Неловкость момента была шумно прервана двумя официантами, черным и белым, один из которых толкал перед собой тележку с тарелками. Они водрузили перед нами сооружение, покрытое выпуклой крышкой, и, в отличие от шахмат, где первый ход всегда за белыми, с синхронностью, которую грешно было бы не назвать танцем, открыли крышку и предъявили нам содержимое: мастерски приготовленное блюдо из риса и бананов.

Мысленно я поставил семь баллов за церемонию, а когда попробовал кушанье, оценил его гораздо выше.

Наступило молчание проголодавшихся. Старая ищейка с племянницей поглощали блюдо с завидной скоростью, готовясь к следующему этапу церемонии, который предвещал новое появление официантов с тележкой. Я отдал себе отчет в драматичности ситуации, когда понял, что еды, заказанной Сарой, хватило бы, чтобы одолеть голод во всем мире. Я уже начал поглядывать на дверь в кухню, как генерал Кастер[33] поглядывал на холм, из-за которого должны были появиться индейцы.

Под конец я с нескрываемым восхищением наблюдал, как моя племянница разделывается с мороженым, перед которым я вынужден был отступить.

Теперь я уже не был уверен, что хочу такую дочку…

– Поздравляю!

– С чем?

– Если честно, то я предпочел бы скорее оплачивать твою учебу, чем твое питание. Ты сожрала курс обучения в Сорбонне. Теперь понимаю, почему твой отец пашет с утра до ночи…

Сара рассмеялась, что не помешало ей уничтожать мороженое, как личного врага.

– У моего отца есть увлечения подороже, чем моя страсть к еде. Да и у мамы тоже. Тебе никогда не говорили, что дети, выросшие без присмотру и нуждающиеся в ласке…

– Эти истории меня не впечатляют, девочка. У тебя врожденная склонность к обжорству, которой в нашей семье никогда не наблюдалось.

На самом деле такое единение, как у этих троих, составлявших и мою семью тоже, встречалось редко. Именно поэтому я и посещал их дом постоянно и, что там говорить, с завистью, в которой ни за что не сознался бы даже перед лицом инквизиции.

Огромная чашка американского кофе, а потом и сигара, которую мне выбрал и зажег Гангстер, появились как знаки перемирия.

Жизнь, жизнь, жизнь…

Я пустил колечко дыма, и оно застыло в неподвижном воздухе. Это хорошая примета. Прежде чем оно исчезло, я сунул в него палец и загадал желание. Благополучный мужчина, уверенный в собственном будущем, обратился к племяннице:

– Когда ты… ну, словом, когда ты встретила Вальтера Чели, ты его не узнала?

– Ты имеешь в виду, когда я была с ним в постели? Да что с тобой, Риккардо, ты что, стесняешься называть вещи своими именами?

Сара просверлила меня взглядом, и я почувствовал себя идиотом.

– Да нет, мне просто трудно относиться к тебе как к пожирательнице мужчин…

Сара откинулась на спинку стула и обвела глазами зал.

– Никого я не пожирала. Это случай особый, совсем особый… – Она помолчала и снова перевела разговор на суть моего вопроса: – Когда все это произошло, я имею в виду успех Вальтера четыре года назад, мне было всего четырнадцать и я больше интересовалась зарубежными исполнителями…

Да, я прекрасно помнил ее восторги по поводу какой-то американской группы. Она тогда заклеивала стены своей комнаты их афишами и доводила отца и меня до бешенства, требуя достать билет на концерт, когда они приехали в Италию. Потом группа распалась, и Сара плакала навзрыд, а семья вздохнула с облегчением.

Сара взрослела, и казалось, ей самой стали смешны эти детские страсти.

– Меня не особенно интересовало то, что происходило на итальянском телевидении. Признаюсь, я узнала, кто изображен на фотографии, только когда ты мне об этом сказал.

– То есть ты хочешь сказать, что не поняла…

– Именно. Я понятия не имела, кто такой Вальтер Чели, когда… ну, словом, когда познакомилась с ним здесь, в Гвадалупе.

Черт бы побрал меня и мою склонность попадаться на мистификации. Сара на мне заработала даровое путешествие и солидный процент с моего сенсационного материала, а мне досталась роль мокрой курицы. Я ощутил, как кровь прилила к лицу. Теперь мой тон переменился, и она это почувствовала.

– О'кей, где он?

– Кто?

Я ошибался или невинность вмиг исчезла из двух кусочков голубого неба, светившихся в ее глазах?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Где он?

Молчание длилось целый век. Сара опустила глаза, и небо почернело.

– Не знаю.

Я спокойно откинулся на спинку стула.

– Слушай, еда, вино и дорога, должно быть, сыграли со мной плохую шутку. Мне показалось, что я услышал слова не знаю.

Если верно, что лучший способ защиты – это нападение, то Сара выбрала наиболее прибыльный из видов этой стратегии. Она подняла на меня глаза, и в них снова засветилось небо, но небо было грозовым.

– Ты понял правильно. Я не знаю, где находится Вальтер Чели, будь он проклят.

Грозовое небо неожиданно разразилось дождем, и Сара разревелась. Она упала лицом на сложенные на столе руки и затряслась от рыданий. Немногие клиенты, находившиеся в зале, не сводили с нас глаз.

Я растянул губы в улыбку, которая вполне могла бы заставить застучать счетчик Гейгера. Положив ей руку на плечо, я нагнулся к ней:

– Эй, девушка, если ты решила продолжать в том же духе, лучше тебе уединиться, пока нами не занялась полиция.

Сара снова предоставила мне возможность любоваться ее лицом. Она вытерла ненакрашенные глаза столовой салфеткой. Слезы, смех и бананы. И объяснения. Не существовало такой тактики, пусть хоть ревет, хоть хохочет, которая позволила бы моей племяннице уйти от ответственности за вранье.

Бог простит, но не я. Так мне казалось.

– Можем мы хоть минуту поговорить серьезно, сообразно драматическому моменту? Кроме твоих рыданий, которые я нахожу безошибочными с точки зрения тактики, есть еще проблема: я чувствую, что меня надули.

Она шмыгнула носом, и тут, как по волшебству, появился бумажный носовой платочек. Женщины – непостижимые существа. У них всегда найдется бумажный носовой платок, даже если они абсолютно голые. Может, на то эволюция и создала пупок, чтобы дать им возможность хранить там платочки?

Сара прервала мои размышления:

– Я вовсе не собиралась тебя надуть…

Она выдержала эффектную паузу, которая разбилась о стенку закипавшего во мне гнева. Сара это поняла и ударилась в патетику:

– Представь себе, вопреки всему, что ты обо мне думаешь, Вальтер Чели был моим первым мужчиной. Я решила, что уж если на это идти, так со сто́ящим человеком, а он был сто́ящим.

– И что?..

– А то, что я влюбилась сразу, как только его увидела…

Помню, у меня был чуб, как у Элвиса Пресли, но мне не приходило в голову запеть рок в разгар сеанса «Унесенных ветром».

– Послушай, девочка…

Она взглянула на меня, видимо отдавая себе отчет, что если я называю ее девочкой после того, как назвал Сарой, то дело дрянь.

– Хочешь сказать, что заставила меня проделать восемь тысяч километров в этом распроклятом самолете, чтобы подсунуть историю в стиле с-той-минуты-как-я-его-увидела? Тебе не кажется, что с этого момента действия, будь оно трагедией или фарсом, я имею право знать более важные детали? А ты мне вкручиваешь, что он прискакал на белом коне, сорвал цветок твоей невинности и опять исчез неведомо куда! И за все время, которое он провел с тобой, он ни разу не сказал тебе, как его зовут, где он живет и что собирается делать?

Голос мой, помимо воли, обрел лишние децибелы. Гангстер и еще несколько официантов с любопытством обернулись в нашу сторону. Остальные посетители оживились. Сара снова шмыгнула носом, и снова появился бумажный платочек.

– Мы познакомились на рынке, через десять минут после того, как была сделана фотография. Послушай, я не какая-нибудь придурочная девчонка…

– Нет, – перебил ее я, – ты просто девчонка. Придурок я!

Голос Сары был таким жалостным, что в сравнении с ним голос девочки со спичками[34] показался бы наглым и вызывающим.

– Нет, дядя, как только я услышала его голос, то сразу поняла, что со мной происходит что-то очень важное, что незнакомец, с которым я разговариваю, уже фактом своего существования важен для меня. И вместо того чтобы сказать себе подожди, я вдруг услышала голос, произнесший теперь. Потому и случилось то, что случилось…

Фразы, весьма далекие от назиданий, так и рвались у меня с языка, но я поймал их на лету, как детские летающие тарелки, ибо во всяком случае Сара сделала свой выбор, плохой или хороший, и она заслуживала уважения. Мое молчание подтолкнуло ее по пути рассказа, и это был путь наверх.