Энн Маккефри - Город, который боролся

• Название: Город, который боролся
• Автор: Энн Маккефри
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26381-3

Капсульник Симеон, «мозг», управляющий космической станцией SSS-900, никак не желает принимать в качестве нового «тела»-партнера Чанну Хэп (согласно материалам досье — молодую, амбициозную, с твердым характером особу) и делает для этого все от него зависящее. Однако, когда на борт станции сходит деловая, обаятельная, образованная и чертовски привлекательная женщина, ему волей-неволей приходится пересмотреть свое к ней отношение. И вовремя, потому что буквально через несколько недель после кадровых перестановок SSS-900 оказывается втянута в хоровод невероятных трагических событий, когда ее обитателям становится не до личных разборок, когда жизнь каждого начинает зависеть от действий соседа и коллеги, а надежда на победу не умрет, только если ее поддержат руки всех. Вместе.

---

Затем Рашель увидела, что левая рука Джозефа прижалась к боку кольнари. В ней что-то было. Этим чем-то оказалась рукоятка ножа, а его лезвие уже полностью погрузилось в тело пирата — кривое лезвие, прочная кромка которого могла резать сталь. Оно скользнуло между ребрами, превратив смертельные объятия в страшный толчок, от которого пират изогнулся дугой.

Оба боролись в молчании, пытаясь сохранить хоть крупицу воздуха. Теперь кольнари закричал, как в предсмертной агонии. Этот крик захлестнул поток крови, когда острое, как алмаз, лезвие вскрыло ему грудную клетку и наполовину разрезало грудину. Лишившись последних сил, он мешком рухнул на пол и умер. Джозеф выдернул нож и наклонился. Заставив действовать свою правую руку, он схватил гениталии мертвого пирата и отрезал их одним взмахом. Потом он засунул их в широко открытый рот трупа и ударил по все еще открытым мертвым глазам, напоминавшим потускневшие куски янтаря.

Кровь. Рашель вытерла рот, неожиданно подумав об этой крови: у нее во рту, в волосах, на теле, разбрызганной по стенам и потолку коридора, текущей настоящими ручьями, больше крови, чем она могла представить. Джозеф был покрыт ею с головы до пят, его глаза пристально смотрели из-под оранжевой маски крови, зубы покраснели.

Она не могла отвести глаз от изуродованного трупа.

— Сириг, — сказала она. — Его звали Сириг.

— Имя мертвой собаки сгниет вместе с ней в куче дерьма, — проворчал Джозеф. Затем он обернулся к девушке, и его глаза вновь ожили. Он поклонился, откашлялся, затем повторил первый жест. — Моя госпожа, вы не ранены? — заботливо поинтересовался он.

Его лицо впервые приобрело заинтересованное выражение. Рашель в изумлении открыла рот и пошатнулась, глядя на труп, а потом на человека, которого она только что предала.

— Джозеф! — закричала она, вцепившись в его руку. — Я… — Последние события словно завертелись по кругу, наслаиваясь одно на другое, как только стеклянная поверхность, отделяющая ее поведение от сознания, разбилась вдребезги. — Джозеф, — сказала она добрее, с явным удивлением. — Со мной что-то произошло. Я… я вспоминаю о том, чего попросту не могла сделать. Я… — Она вспыхнула. — Я помню о том, что была так жестока с тобой, так скверно вела себя. И… и я… — Она подняла на него взгляд, качая головой, словно отрицала недавние события, и шептала с усиливающимся ужасом: — Я предала Амоса кольнари?

Он коснулся ее руки нежно и мягко.

— Госпожа, вы были больны. Вы отравились принятыми для введения в анабиоз средствами. Это не ваша вина.

— Ох, — проронила она, — ох… — И, плача, бросилась ему в объятья. — Пожалуйста, прости меня, — умоляла она. — Я никчемная, отвратительная, но я умоляю тебя, Джозеф, не презирай меня за это. Не оставляй меня.

— Я никогда не смогу презирать свою госпожу, — просто сказал он. Он протянул руку, в которую она вцепилась, хотя эта рука и была буквально по локоть в крови. — Идемте, у нас мало времени, — сказал он. — Мы должны доставить вас в безопасное место, а мне сегодня еще многое предстоит сделать.

— Тогда давай поспешим, Джозеф, — согласилась Рашель.

Джоат и Пэтси, выпрыгнувшие из люка, остановились при виде трупа. Они нерешительно осмотрели холл, затем подобрались поближе. Джоат едва взглянула на него уголком глаз, а Пэтси-Сью уставилась с довольной ухмылкой.

Плазменный пистолет поднялся, потом бессильно опустился.

— Это он, — прошептала она. — Это он. И он готов! — Ее голос был удручающе возмущенным.

Джоат подошла к ней. «Вот тебе на, его уже прикончили», — подумала она с появившейся совсем недавно щепетильностью и попыталась не обращать внимания на запах. Этот говнюк настроил против себя чертовски много жителей станции. Дело было не в том, что она сожалела о его смерти, просто…

— Жалеешь, что это не ты? — спросила Джоат, глядя на свою спутницу.

Впервые после изнасилования Пэтси-Сью Кобурн заплакала.

— Нет, — ответила она, и ее голос был едва слышным. — Нет, я не жалею. Ни о том, что он мертв, и ни о том, что это сделала не я. Просто рада, что этот мерзавец больше никому не причинит боли. Я… не буду больше вспоминать, как это произошло.

— Угу, а вот это правильно, — угрюмо сказала Джоат, наглухо захлопывая двери памяти. — Пойдем, у нас еще много работы.

Они повернулись к Джозефу и Рашели.

— Давайте поднимем ее наверх, — продолжила Джоат. Верхний осевой разрез достаточно безопасен, чтобы припрятать ее там. А потом мы сможем продолжить свое дело.

— Симеон? — тихо позвала Чанна. — Ты вернулся?

— Часть меня. — Его голос звучал невнятно, хотя имплантаты всегда издавали одинаковый звук. — Я танцую на лезвии ножа: заглушая их связь и отбивая атаки их компьютеров. Я не могут постоянно удерживать их от контакта. — Затем более четко: — С тобой все в порядке?

— Тебе действительно интересно? — поспешила холодно бросить она.

— О да.

— Это чертовски противно… и в какой-то мере утомительно. — За этим последовала шутливая улыбка. — И, по правде говоря, мне постоянно было интересно, что произойдет дальше. А еще мне бы действительно хотелось, — сказала она, заканчивая герметизацию костюма на шее, — увидеть его лицо, когда он поймет, что я больше никогда не выйду через ту дверь.

— Я запишу эту сцену на голограмму.

— Но ничего не говори Амосу.

Одна из панелей потолка неожиданно стала прозрачной и отодвинулась в сторону. Там появилось лицо Джоат, а затем, совершив какой-то невероятный прыжок, свалилась и она сама.

— Там место, где можно проползти, — оно ведет к узлу из воздуховодов и трубопроводов. Идем.

Чанна осмотрела люк в потолке и лукаво улыбнулась.

— Просто как в Голливуде, — пробормотала она.

Джоат ухмыльнулась:

— Угу, только гораздо меньше. — Она с тревогой посмотрела на длинные ноги Чанны. — Возможно, там тебе покажется тесновато. Придется уходить скрытыми путями. Ты не испугаешься, когда будешь сжата со всех сторон?

— А у меня есть выбор? — спросила Чанна.

— Нет, конечно. Отталкивайся ладонями и ступнями. И не пытайся опираться на колени, иначе в глазах потемнеет от боли.

— Ты говоришь так, словно знаешь это?

— У-ху-ху, я видела, как это случалось. Ты мне поможешь?

Чанна собралась с духом, сложила ладони чашечкой и подняла Джоат к люку в потолке.

— Готово, — раздался сверху голос Джоат, звучащий немного глухо.

— Отойди назад. — Чанна присела и пружиной прыгнула вверх, схватившись за стороны квадратного отверстия, затем стала подтягиваться, хотя руки дрожали от напряжения.

Ход оказался узким, извилистым и разделенным перегородками. Ей приходилось время от времени останавливаться, чтобы отдышаться и поменять направление. Это было восхитительно.

Глава 22

— Хорошо, — прохрипел Флориан Гаски. — Идем. — Он зашелся в приступе кашля: и легкие, и горло страшно болели, словно горели огнем. Системы воздушного снабжения не были рассчитаны на две недели эксплуатации. — Мы идем, ублюдки.

Восемь буксиров и разведывательный корабль минеров «В твоих мечтах» выводили на максимальный уровень все свои системы. Вначале буксиров было десять, но Лоубау и Вонг не отвечали на позывные уже четыре дня. Если что-то произошло с их системами жизнеобеспечения, когда это случилось, ни один из них не успел проронить ни звука и умер на своих лишившихся энергии кораблях, в полной тишине и в одиночестве.

— Мы идем домой, — прошептал Гас.

Буксиры шли медленно, замаскированные осколками, которые загромождали подходы к станции. Он молча поблагодарил Симеона за то, что тот никогда не был рачительным хозяином. А еще больше Чанну за то, что у нее не хватило времени изменить его характер прежде, чем начались неприятности. След их двигателей разрисовал половину неба. Ускорение вдавливало пилотов в обшивку сидений, хотя компенсаторы работали на полную катушку. На экране перед Гаски высвечивалась голографическая схема, где цель и траектория полета обозначались изломанными прямоугольниками, а буксир — мелькающей точкой, которую надо было держать внутри их. Пара пустяков для военного судна, но буксиры были предназначены для медленной перевозки тяжелых грузов, а не для быстрых маневров, но это сейчас было не важно. Надежда словно наполняла тело энергией, а мысли делала яснее.

Тут где-то на грани подсознания Гас заметил яркую искру — буксир поднимался вверх — его двигатель сдетонировал, а новая, еще более яркая искра свидетельствовала о неисправности силовой установки.

— Прекрасно, это даст им понять, что мы здесь, — пробормотал он. Усы и микрофон раздражали кожу вокруг рта, когда голова двигалась внутри шлема. Он понимал, насколько непривлекательным, даже безумным выглядит сейчас его лицо. Как только Гаски произвел необходимую корректировку, буксир резко набрал скорость. Весь экран заполнили станция и напоминающий ощетинившееся блюдце силуэт боевой платформы кольнари, состыкованной с северным полюсом ее трубы, словно паразит, присосавшийся к кому-то и высасывающий кровь.