Василий Голышкин - Красные следопыты (Повести и рассказы)

• Название: Красные следопыты (Повести и рассказы)
• Автор: Василий Голышкин
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Детская проза
• Год: 1970

---

— Вы спите... Спите... А крыса — черная, страшная — вылезла из норы и хочет укусить вас за ногу... Вы в страхе вскакиваете и в ужасе закрываете лицо руками...

Увы, я не знал, как ведут себя загипнотизированные. Павка не предупредил меня об этом. Поэтому я не вскочил, не закрыл в ужасе лицо руками, а как лежал, так и продолжал лежать, посмеиваясь в душе над Павкиной крысой. Стану я пугаться всякой твари!...

Это, видимо, насторожило Павку. Он-то знал, как ведут себя загипнотизированные. Поэтому, чтобы проверить мой сон, Павка вооружился вязальной спицей и... И если ему не удалось проткнуть меня насквозь, то только потому, что я вовремя открыл глаза.

— Ты разве не загипнотизирован? — удивился Павка.

— Загип... Загип... — поспешил я утешить друга, косясь на вязальную спицу. — А что?

— Тогда ничего... Тогда ты не должен чувствовать боли, — сказал Павка, снова берясь за спицу и прицеливаясь. — Загипнотизированные не чувствуют.

Вон оно что! Я, как ванька-встанька, вскочил на ноги и, на всякий случай, опять принял боксерскую стойку.

Павка удивился:

— Ты что? — спросил он. — Разгипнотизировался?

— Разгип... Разгип... — обрадованно закричал я. — Спал, спал и — вдруг разгип...

— Бывает, — вздохнул Павка и с сожалением воткнул спицу в бабушкин клубок.

Я вздрогнул.

Павка снова стал размахивать руками. Но я — дудки! — больше не пожелал притворяться спящим.

Я думал, Павка огорчится, а он — нет, наоборот, обрадовался. Сказал: «Молодец!» — и с уважением пожал мне руку. Как оказалось, за железную волю. За то, что моя собственная воля не поддается влиянию чужой воли.

Это меня прямо обрадовало. Я и не подозревал, какая у меня воля. Да с такой волей я... Но сколько я ни ломал голову, так и не мог придумать, что мне делать с моей железной волей. А Павка сразу придумал. Посмотрел мне в глаза и посоветовал стать... гипнотизером.

Я, честно говоря, испугался. Усыплю еще кого-нибудь, а он не проснется. Что тогда делать? Но Павка утешил меня, сказав, что спящие, в конце концов, сами просыпаются — от голода, и я согласился.

Трудно ли научиться гипнозу? Нет ничего проще. Надо только пристально смотреть в глаза человеку и внушать ему какую-нибудь мысль.

Для начала мы решили загипнотизировать Синицыну. Почему выбрали именно ее? А потому, что у девчонок слабее воля и они скорей поддаются гипнозу. Я стал смотреть на Синицыну справа, а Павка — слева.

Следуя нашему мысленному указанию, Синицына должна была сперва чихнуть, а потом засмеяться ненормальным голосом.

Но так не вышло. У Синицыной не хватило терпения, и она, не выдержав наших взглядов, треснула Павку «Арифметикой» по голове, а мне показала кукиш.

Тогда мы решили перенести свои опыты на учительницу Елену Павловну. У нее терпения было больше. Задаст задачу и терпеливо ждет, когда мы ее решим.

Мы уставились на учительницу и стали ждать, когда она, по нашему желанию, зажмурит правый глаз и почешет переносицу левой рукой.

Увы, Елена Павловна восприняла наше желание не совсем точно. Она вдруг заморгала часто-часто и сказала, что если Оводову (то есть моему другу Павке) нужно выйти в одно место, то он может сделать это без дурацких подмигиваний.

Павка покраснел и сказал, что он ни о чем таком не думал.

— Очень хорошо, — сказала Елена Павловна. — В таком случае у тебя было больше времени подумать над решением задачи. Иди к доске!

...Даже Павкина двойка не помешала нам продолжать опыты. Мы пошли к трамваю и решили загипнотизировать какого-нибудь пассажира. Внушить ему, что он приехал не туда, и заставить уехать обратно. Трамвай остановился и выпихнул толстую бабку с двумя чемоданами.

Поймав наши взгляды, она вдруг остолбенела, чему мы страшно обрадовались (наконец-то гипноз подействовал!), а потом весело заголосила и набросилась на Павку:

— Сашенька!.. Внучек!.. Я тебя сразу узнала... По глазам... Глаза у тебя ну в точь материнские... Почему на вокзале не встретил?

Я ошалело посмотрел на Павку. Павка ошалело посмотрел на меня. И пока мы переглядывались, соображая, как избавиться от неожиданной родственницы, толстая бабка нагрузила нас чемоданами и поволокла за собой.

Нас выручил светофор. Перекрыл движение и отрезал нас от бабки. Она оказалась на одной стороне улицы, а мы на другой.

— Бросай чемоданы! — заорал Павка. — За мной! — И мы помчались, не разбирая дороги, и бежали до тех пор, пока не уперлись в глухой забор, похожий на нижнюю челюсть акульей пасти. Он был весь утыкан железными шипами.

Дальше ходу не было.

Мы перевели дыхание и оглянулись. Место было пустынное, но не совсем безлюдное. Прямо перед нами, на пустом ящике, сидел небритый парень и сосал папиросу. Время от времени он поглядывал на забор, как будто ожидая кого-то. Рядом с ящиком валялась длинная доска.

Мы переглянулись. Добыча сама шла к нам в руки. Мы присели на корточки и, пошептавшись, выработали план действия. Он был прост. Заставить парня подняться и уйти.

— Начали, — сказал Павка, и мы уставились на незнакомца, как два сыча.

Парень забеспокоился. Мы напрягли зрение. Парень заерзал, как лещ на сковородке. Это придало нам уверенности, и мы еще больше выпучили глаза. Парень не выдержал, вскочил на ноги и без оглядки помчался прочь. Павка ликовал:

— Что? Видел? А ты не ве...

Он недоговорил. Пузатый мешок шлепнулся Павке на голову и чуть не вогнал моего друга в землю. Я от удивления разинул рот и тут же захлопнул его под тяжестью другого мешка, который свалился на мою голову.

— Что это, а? — спросил я, вылезая из-под мешка, набитого какими-то кожами.

— Не знаю, — сказал Павка, — может, с летающего блюдца кидают.

Мы посмотрели на небо. Ни облачка. Насквозь прозрачное, как протертое. Откуда же сыпались мешки?

Мы недолго терялись в догадках. Из-за забора высунулась чья-то рожа, оглянулась и, увидев нас, поспешно скрылась. Но ненадолго. За забором послышался собачий лай, и рожа снова высунулась.

— Вы кто? — хрипло спросила она.

— Мы? — спросил я, собираясь с мыслями.

— Свои, — сказал Павка, опередив мой ответ. — А вы... чьи?

— Свои, — сказала рожа. — Давай доску, слезать буду.

Но мы уже догадались, в чем дело и кого поджидал небритый парень.

— Фигу! — сказал Павка.

— С маслом! — добавил я и отвернулся, считая разговор исчерпанным.

— Давай! — заорала рожа страшным голосом, но мы не испугались. Мы уже знали, что сейчас произойдет. Собаки за забором лаяли все ближе, ближе, все громче, громче и вдруг перестали. Мы догадались: нашли то, что искали, так как в ту же секунду раздался страшный вопль рожи: — Спа-си-и-те!

Больше мы ничего не слышали. Набежала охрана, и нас вместе с мешками поволокли в милицию.

Вот где пригодилось нам наше искусство. Мы как уставились на дежурного, так и не спускали с него глаз до тех пор, пока он не отпустил нас домой. А именно это мы и старались внушить дежурному.

Потом, правда, я стал сомневаться, что он отпустил нас только потому, что мы хотели этого. Мог просто разобраться, кто вор, кто нет. Но Павка твердо стоит на своем: отпустил потому, что мы внушили ему это. А Павку трудно в чем-нибудь переубедить.

СКВОРЕЧНИК С СЮРПРИЗОМ

В конце февраля меня и Павку вызвали в пионерскую комнату.

— Скоро весна, — задумчиво произнес председатель совета дружины девятиклассник Женя Скворцов и устремил задумчивый взгляд за окно.

Признаться, нас не столько удивило, сколько озадачило это тонкое наблюдение над природой. «Ну, допустим, весна. А мы тут при чем?» Впрочем, Женька недолго держал нас в неведении.

— Птички прилетают, — уточнил он свою мысль, продолжая, между прочим, пристально рассматривать что-то по ту сторону окна. Мы проследили за направлением его взгляда, и нам все стало ясно: на деревьях, разбежавшихся вдоль школьного большака, не было ни одного скворечника.

И тут я понял, зачем нас вызвали в пионерскую комнату. Понял и усмехнулся: «Мне и Павке делать какие-то птичьи домики! Ну уж нет, извините! Вот если бы нас пригласили принять участие в пионерской экспедиции на Северный полюс...»

Уверенный в том, что Павка полностью разделяет мои мысли, я взглянул на своего друга и поразился происшедшей в нем перемене. Обычно задумчивое и даже хмурое лицо его слегка расплылось в улыбке и было похоже на пробующую распуститься ромашку.

— Согласны! — сдержанно воскликнул Павка. — Будем строить птичьи домики.

Вы думаете, я стал возражать? Ошибаетесь! Я сразу понял: если Павка решил взяться за скворечники, значит, задумал нечто такое, с чем не может сравниться даже путешествие в далекую Арктику.

На улице Павка наморщил лоб и сразу сделался похожим на древнего мыслителя Аристотеля, бюст которого стоял у нас в учительской. Но мысли у него были отнюдь не древние, а самые современные.