Роберт Сальваторе - Дух демона

• Название: Дух демона
• Автор: Роберт Сальваторе
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01733-X

Далеко на краю земли в глубине сумрачной пещеры пробудилось от долгого сна страшное чудовище — демон Зла, чтобы принести в мир смерть и опустошение и подчинить его своей воле. Противостоять демону можно лишь с помощью магии, секреты которой известны эльфам и монахам из отдаленного аббатства — хранителям ниспосланных свыше волшебных камней.

Выросшему среди эльфов Элбрайну суждено стать Защитником и вступить в поединок с демоном, а вместе с ним на битву со Злом отправляются девушка-воительница Джилсепони, воспитанник аббатства Эвелин, умеющий управлять магической силой камней, и Лесной Дух — кентавр…

---

После смерти Квинтала у меня впервые возникло чувство, будто мои руки запятнаны кровью. До него мне приходилось сражаться с людьми лишь один раз. То были трое бродяг, которых я пощадил, и мое милосердие было щедро вознаграждено! Но в отношении Квинтала о милосердии не могло быть и речи. Даже если бы он уцелел после пущенной мною стрелы и последующего падения, даже если бы демон-дракон через магический медальон не похитил бы душу из его тела, милосердие было невозможно. Только смерть могла помешать Карающему Брату исполнить свою миссию и убить Эвелина. Эта цель захватила все его существо, вплавилась в каждую его мысль вследствие тех долгих и жутких приготовлений, которые искореняли и ломали свободную волю человека до тех пор, пока не убили в Квинтале совесть и не обратили к мраку его сердце.

Наверное, потому-то демон-дракон и нашел этого человека и, что называется, поработил его целиком.

Как жаль, дядя Мазер, что так случилось. Сколько возможностей погибло вместе с Квинталом!

За все годы, что я прожил, будучи Защитником, и даже прежде, в сражении за Дундалис, мне пришлось убить множество врагов — гоблинов, поври, великанов. Однако я никогда не уронил по ним ни единой слезы. Я долго и напряженно думал об этом в связи с моими чувствами по поводу гибели Квинтала. Были ли эти чувства ощущением превосходства человеческой расы над всеми остальными? Если так, то не являлись ли они наихудшим проявлением высокомерия?

Однако могу с уверенностью сказать, что в равной степени оплакивал бы гибель кого-либо из народа тол'алфар, если бы жестокая судьба заставила меня обнажить меч против эльфа. Я считал бы его смерть столь же трагичной, как смерть человека.

Так в чем же тогда состоит различие?

Наверное, все дело в совести. Мне думается, эльфы, как и люди (а может, даже в большей степени), наделены склонностью выбирать пути добра. Этого не скажешь о гоблинах и уж тем более — о злобных поври. Не могу безоговорочно отнести сюда и великанов. Возможно, они слишком тупы, чтобы даже отдаленно понять, сколько страданий причиняют своими воинственными выходками. Но в любом случае, я не проливал слез и не чувствовал угрызений совести, когда эти твари падали под ударами Урагана или гибли от стрел Крыла Сокола. Злодеяниями они заслужили эту смерть. Эти прихвостни дракона — воплощенного зла — убивали людей, а нередко и друг друга просто потому, что само убийство доставляло им удовольствие.

Я много говорил об этом с Пони, и она высказала интересную мысль. Если взять детеныша гоблина и воспитывать его среди людей или среди эльфов, в окружении красоты и величия Эндур'Блоу Иннинес, вырастет ли он столь же злобным, как и его соплеменники? Является ли их злодейство врожденным и неистребимым, или же оно проистекает от воспитания?

Услышав такой вопрос, твой и мой друг Белли'мар Джуравилъ рассказал, как давным-давно эльфы взяли детеныша гоблина в свою зачарованную страну и воспитывали так, как воспитывают маленьких эльфов. Но когда этот гоблин вырос, он оказался столь же злобным, исполненным ненависти и опасным, как и его сверстники, росшие в мрачных норах далеких гор. Изумленные эльфы попробовали взять на воспитание детеныша поври, однако результаты были еще печальнее.

Поэтому, дядя Мазер, я не собираюсь оплакивать гоблинов, поври и великанов. У меня нет слез для прихвостней дракона. Однако я оплакиваю Квинтала, павшего жертвой злодеяний. Я оплакиваю возможности, погибшие в этом человеке, и тот ужасный выбор, толкнувший его во мрак.

И мне кажется, дядя Мазер, что, оплакивая Квинтала или любого другого человека или эльфа, которого мне вдруг пришлось бы убить по велению безжалостной судьбы, я тем самым сохраняю человечность.

А этот боевой шрам, боюсь, навсегда останется незаживающим.

Элбрайн Полуночник

ГЛАВА 18 ВРАГИ ЦЕРКВИ

У них было лишь два самоцвета: гранат, улавливающий действие магических камней, и солнечный камень, обладающий противомагическими свойствами. На самом деле никто из них двоих не был особо сведущ в использовании самоцветов. Те немногие годы, что они провели в Санта-Мир-Абель, в основном были посвящены разнообразным телесным упражнениям и особому подавлению умственных способностей. То и другое было необходимо, чтобы они смогли по праву называться Карающими Братьями.

Утром караван покатил дальше на восток, а двое монахов, сменив сутаны на одежду простых крестьян, поспешили на юг, к переправе. На рассвете следующего дня они сели на первый из трех паромов, постоянно курсирующих через Мазур-Делавал, и днем уже были в Палмарисе. Не теряя времени, монахи отправились к северной окраине города, но, не доходя ворот, перелезли через городскую стену. Когда солнце начало клониться к западу, Юсеф и Данделион заприметили свою первую цель — троих поври и гоблина. Менее чем в десяти милях от Палмариса, среди валунов, эти твари устроили свой лагерь. Монахи сразу догадались, что гоблин был рабом, ибо он выполнял большую часть работы. За всякое промедление кто-то из поври тут же награждал гоблина шлепком по затылку, заставляя пошевеливаться. Что еще важнее, гоблин был привязан веревкой за ногу.

Юсеф повернулся к Данделиону и кивнул. Они сумеют этим воспользоваться.

Когда солнце садилось, гоблин вышел из лагеря в сопровождении поври, державшего в руках другой конец веревки. Придя в лес, гоблин принялся собирать хворост для костра. Поври стоял поблизости и следил за ним. Тихо, словно тени, которые становились все длиннее в последних лучах солнца, Юсеф и Данделион подкрались ближе. Проворный Юсеф забрался на дерево, а плотный Данделион, прячась за стволами, стал подбираться к поври.

— Эй, шевелись-ка, дурак поганый! — выругался тот, ударяя башмаком по земле. — Мои дружки сожрут всего кролика, а мне останется только кости глодать!

Измученный гоблин быстро оглянулся и подхватил новую порцию хвороста.

— Господин, пощади, — заскулил он. — У меня и так руки полные и спина болявит.

— Пасть заткни! — зарычал на него поври. — Разве этого хватит на костер? Или ты хочешь, чтобы я всю ночь таскался с тобой за дровами? Шевелись, а не то спущу твою красную шкуру, скотина!

Юсеф спрыгнул с дерева и приземлился рядом с изумленным поври, тут же накинув ему на голову плотный мешок. Подоспевший Данделион ударил карлика сзади, потом, сдавив его тело в своих медвежьих объятиях, подбежал к дереву и с размаху ударил свою жертву лицом о ствол.

Коренастый поври пытался сопротивляться и даже ударил локтем Данделиона в глотку. Рослый монах почти не ощутил его удара. Он еще сильнее придавил поври к дереву. Заметив подошедшего Юсефа, он задрал вверх руку поври, обнажив его ребра.

Юсеф метко ударил жертву кинжалом. Лезвие скользнуло между двух ребер и воткнулось упрямому карлику в сердце. Данделион, удерживая бьющегося в конвульсиях поври, ухитрился высвободить одну руку и перевязать рану, чтобы не пролилась кровь.

Кровь им понадобится в другом месте.

Тем временем Юсеф повернулся к гоблину.

— Свободен, — прошептал он, показывая рукой в глубь леса.

Гоблин, готовый вскрикнуть, изумленно взглянул на странного человека, затем на хворост, который все еще держал в руках. Дрожа от волнения, он швырнул охапку на землю, выдернул ногу из веревочной петли и опрометью бросился прочь в сумерки леса.

— Мертв? — спросил Юсеф, видя, как Данделион опускает обмякшее тело поври на землю.

Рослый монах кивнул и покрепче стянул рану. Это было исключительно важно, ибо ни капли крови не должно пролиться, когда они вернутся в Палмарис и в особенности — когда окажутся в стенах Сент-Прешес. Юсеф взял оружие поври — угрожающего вида кривой кинжал, лезвие которого было в зазубринах, а Данделион запихнул мертвеца в плотный мешок с подкладкой. Оглядевшись и удостоверившись, что оставшиеся поври не устроили им засаду, монахи вышли на дорогу и бегом пустились обратно в Палмарис. Крепкий и выносливый Данделион почти не ощущал тяжести мешка.

— Может, надо было взять гоблина? Сгодился бы для Коннора Билдебороха, — сказал Данделион, когда впереди показалась северная стена Палмариса и они замедлили шаг.

Юсеф изо всех сил постарался не рассмеяться: прошло более часа, как они отпустили гоблина в лес, а этот дурковатый медведь только сейчас вспомнил про него!

— Нам хватит и одного, — убедил его Юсеф.

Отец-настоятель с предельной ясностью рассказал Юсефу, что от них требуется. Что бы ни случилось с Добринионом, это должно выглядеть либо как обыкновенный несчастный случай, либо как нечто, никак не связанное с Марквортом. Если выявится хоть какая-то причастность Санта-Мир-Абель к этому делу, последствия для отца-настоятеля могут быть самыми трагическими. Поэтому любые подозрения нужно отвести как можно дальше от него.