Маргерит Дюрас - Матрос с Гибралтара

• Название: Матрос с Гибралтара
• Автор: Маргерит Дюрас
• Издательство: Локид
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00129-0

Маргерит Дюрас – одна из самых читаемых, самых модных современных писательниц не только во Франции, но и во всей Европе. Ее повести и романы признаны необычными по содержанию и изысканными по стилю. Они переведены на многие языки, лучшие из них экранизированы.

Предлагаемая читателям книга – это прекрасная проза. Поклонники любовного романа найдут в ней чудные, загадочные и благоуханные страницы о любви. Любители детективного жанра станут с неослабевающим интересом следить за развитием событий вокруг страшного преступления. Почитатели же изящной словесности получат истинное наслаждение от встречи с большим художником («Модерато кантабиле» и «Английская мята» издаются в России впервые!).

---

– Даже не знаю, – как-то застенчиво уклонился Эпаминондас.

– Из-за своего грузовика, что ли? – уточнила она.

– Да он даже не мой, – возразил он, – у меня вообще нет ничего своего, кроме разве что шкуры.

Я отлично понял, и не без оснований, намерения Эпаминондаса. Правда, она вдруг ни с того ни с сего заявила, что ей надо немного подумать, и покинула нас. Чем не на шутку потрясла Эпаминондаса. Однако я оставил его наедине со своим недоумением, тоже отправился к себе в каюту и растянулся на койке. Так или иначе, но какой-то жребий был брошен. У меня не хватило времени уточнить, какой именно. В общем, мы отправлялись в центральную Африку. Я заснул в зеленой саванне, где кишмя кишели куду.

Проспал я долго. Должно быть, проснулся где-то перед самым ужином. И тут же поднялся в бар. Ее там не оказалось. Один только Эпаминондас спал крепким сном, растянувшись на двух креслах. Больше никого на яхте видно не было. Я зажег свет. Эпаминондас недовольно заворчал, но не проснулся. Плита для подогрева была выключена, ужина не готовили. Я бегом бросился в трюм и убедился, что обе машины на месте. Потом не спеша снова поднялся в бар, разбудил Эпаминондаса и спросил у него, где она. Он ответил, что я уже знал и без него, – у себя в каюте.

– Она, видите ли, размышляет, – пояснил он. – Если она уже начала размышлять над такими вещами, стоит идти в Дагомею или нет, этому конца-края не видать. Будто над этим надо еще размышлять, да тут и думать-то нечего.

Он сказал, что вскоре после того, как я ушел, она снова появилась из каюты и отпустила всю команду до полуночи на берег. Сказала, что снова отправляемся в путь, только не удосужилась уточнить, куда плывем.

– Я жду, когда она наконец вдоволь наразмышляется, – добавил Эпаминондас, – чтобы предупредить своего агента по перевозкам.

Я оставил Эпаминондаса и спустился к ней в каюту. Впервые я вошел не постучавшись. Зажег свет. Она лежала, одетая, заложив руки за голову, в позе, напомнившей мне, какой я увидел ее тогда, в зарослях тростника. Уселся подле нее. Судя по всему, она плакала.

– Вставай, – сказал я, – Пошли посидим где-нибудь в ресторанчике.

– Я не голодна.

– Ты же всегда голодная.

– Нет, не всегда.

– Эпаминондас, там наверху, уже весь истерзался, ждет, когда ты наконец решишь, плыть к этим эве или нет, ему ведь надо еще предупредить своего агента по перевозкам.

– Конечно, плывем, так ему и передай, нынче же ночью снимаемся с якоря.

Она попыталась что-то вспомнить.

– А куда мы плывем-то?

– Ну, это уж слишком, – заметил я. – Как куда, к дагомейскому племени эве, в район Абомея.

– Ах, да. Это ужасно далеко.

– Дней десять?

– При хорошей погоде. А если нет, то и все пятнадцать.

– У тебя что, нет желания поохотиться на куду, как в книгах Хемингуэя?

– Нет, – ответила она. – Потом добавила: – Это уже двадцать третья телеграмма, с тех пор как я ищу его. – И с улыбкой прибавила: – Мы ведь охотимся совсем не на куду.

– Но раз уж он такая редкая птица, этот матрос, можно для разнообразия пару дней поохотиться и на что-нибудь другое. Ведь надо же время от времени наполнять ягдташ хоть какой-нибудь мелкой дичью. Так почему бы нам не поохотиться на куду?

– А если он окажется у эве?

– Что ж, тогда ты сможешь поохотиться на куду вместе с ним.

Она умолкла. Я не решался смотреть на нее слишком много.

– А охота на куду – это опасно, да?

– Разве что самую малость, ровно столько, сколько нужно. А потом, в глазах мужчин все куду стоят один другого. Так что, как бы тебе сказать, это упрощает охоту.

– А во время охоты на куду разговаривают?

– Когда охотишься, нельзя поднимать ни малейшего шума и ни в коем случае нельзя разговаривать. Это же всем известно.

– Разве нельзя переговариваться совсем шепотом, на ухо? Ведь это-то разрешается, разве нет?

– Само собой, – согласился я, – но тогда можно говорить только о дичи. Тут нельзя отвлекаться ни на минуту.

– Надо же, я и не знала, что взяла на борт такого искусного охотника. Но это ведь нелегкая добыча, куду.

– Самая прекрасная на свете.

– И что же, они и в самом деле не говорят ни о чем, кроме куду?

– Нет, отчего же, по вечерам, после охоты, иногда о литературе. Но важней всего на свете для них то, что они охотники на куду.

– И никогда-никогда ни о чем другом?

– Никогда ничего нельзя утверждать наверняка, может, иногда и еще о чем-нибудь, кто знает.

– Жаль, что ты не посмотрел город, он очень красивый, – невпопад сказала она.

Я поднялся. Она удержала меня за руку.

– Ты так же разговаривал и с той женщиной? Ты и с ней так же разговаривал?

– Я вообще никогда с ней не разговаривал, берег себя до лучших времен. Я не был счастлив.

Она медленно проговорила:

– А вот я, кажется, была.

– Охотно верю, – согласился я.

И вышел из каюты. Направился в бар к Эпаминондасу. Он с нетерпением поджидал меня, сидя за бокалом вина.

– Ну, что она сказала?

– Ничего.

– Что ни говори… – Он отпил из бокала, пощелкал языком. – А это стоящее дело. Видно, ей уже просто надоело, другого объяснения и быть не может.

Я вспомнил про ее поручение.

– Да, она просила тебе передать, что мы отправляемся к этим твоим эве.

Он не выказал ни малейшей радости. Скорее уж наоборот, как-то бессильно, прямо со стаканом в руке, рухнул в кресло.

– Когда?

– Сам знаешь, этой ночью.

Он захныкал.

– Ну вот, опять меня куда-то несет. Так мне сроду ничего путного не сделать.

– Надо знать, чего хочешь, – изрек я.

– Она приехала за мной в Маюнгу, к моей бедной матери, кабы знать, что ей от меня было нужно, так лучше бы уж остался там, где был. – И, понизив голос, добавил: – До сих пор не могу понять, как это ей удалось меня разыскать…

– Если разобраться, все мы тут в таком же положении. Так что нечего жаловаться.

Он меня не слушал.

– Моя мать, она все время пишет, просит вернуться. Отец уже старый. Мы торговали апельсинами, дела у нас шли неплохо, теперь все пришло в упадок…

– Возьми да вернись к себе в Маюнгу, что тебе мешает?..

Он занервничал.

– Вот увидишь, сам увидишь, каково это, вернуться в Маюнгу после того, как она таскала тебя за собой то в Темпико, то в Нью-Йорк, то в Манилу. Да я там с тоски подохну, в этой Маюнге. Ты еще не знаешь, о чем говоришь.

– Тогда не вижу, чего ты там забыл, можешь вообще никогда не возвращаться.

– Вот она найдет его, тогда вернусь. Но не раньше.

– Что-то я не понял.

– Когда она его найдет, мне везде будет тошно, уж я-то знаю, вот тогда и вернусь в Маюнгу.

– Ну, у тебя еще уйма времени до этого, – заверил я его.

Он окинул меня долгим, пристальным взглядом.

– Тебе не понять. Ты совсем другое дело. К тебе она неровно дышит.

Поскольку я не ответил, он подумал, будто я сомневаюсь в справедливости его утверждения.

– Уж я-то знаю, о чем говорю. Это же сразу видно. Никогда еще не видел, чтобы она так долго раздумывала. Ее прямо не узнать.

– А что, там, у твоих эве, и вправду водятся куду?

Он сразу засиял.

– Немного есть. Вот в Замбези, там их видимо-невидимо. Заметь, и на Уэле тоже, но крупных, а их поймать так же трудно, как мух, не стоит и пробовать.

Он подождал, я все не отвечал.

– Почему ты об этом спрашиваешь? Ты что, хочешь поохотиться на куду, что ли?

– Сам не знаю, просто из любопытства. Похоже, он был разочарован. И вдруг о чем-то вспомнил.

– А как же мой агент по перевозкам, я же так и не предупредил его…

– Ну, так в чем же дело, давай, ступай скорей.

– И речи быть не может. Это же двадцать километров отсюда. Нет, тебе придется меня подвезти.

– Слушай, если бы ты знал, как мне неохота. Он изобразил глубочайшее отчаяние.

– Но если ты меня не отвезешь, все пропало, мне придется остаться, это же ясно как дважды два.

– Я не знаю, как открыть люк трюма.

– Уж что-что, а это я умею, – заверил он, – о чем разговор.

Я мог бы сказать, поезжай один, но знал, стоило мне остаться, и я сразу же спустился бы к ней в каюту. А этого я и хотел избежать. Сам же он не изъявил желания обойтись без меня, потому что ему было скучно ехать в одиночестве. Так что и пяти минут не прошло, как он уже был внизу и открывал люк.

Нас не было часа два. Нужно было предупредить агента по перевозкам и забрать в меблированной комнате, что он снимал в одной небольшой гостинице Сета, его пожитки. По дороге назад он немного рассказал мне про Луи.

– Это мой кореш, – заметил он, – занятный мужик, сам увидишь.

– Скажи правду, и часто вы так водите ее за нос?

– Водим за нос?!.. Думаешь, мне так интересно тащиться в эту чертову Дагомею?

– Извини. Вот мне, например, очень даже интересно.

– Что-то не верится…

Когда мы вернулись на яхту, матросы были уже на борту. В баре горел свет. Лоран был слегка навеселе. Бруно тоже, правда, куда больше Лорана.

– Это же просто умора какая-то, – горланил Бруно, – является кто попало, полный придурок, говорит ей, будто тот живет себе в палатке где-то на вершине Гималаев, и она тут же очертя голову несется туда. Нет, я остаюсь. Никогда бы себе не простил, если бы пропустил такую потеху.