Мэг Кэбот - Принцесса в розовом.

• Название: Принцесса в розовом.
• Автор: Мэг Кэбот
• Жанр: Современные любовные романы

У Миа все хорошо: теперь она – штатный сотрудник школьной газеты, и последний урок по алгебре в этом учебном году уже не за горами. Кроме того, у нее скоро родится братик или сестричка. Неужели может быть лучше? Но в самой глубине своего сердца Миа хранит заветное желание: приближается выпускной бал, и она мечтает провести вечер с Майклом, и чтобы он был в смокинге, а она – в бальном платье… он же и слушать об этом не хочет. Возможно ли уговорить Майкла переменить мнение о том, что выпускной бал – бессмысленная трата времени? И, что самое важное, удастся ли Миа надеть свое розовое бальное платье?

---

9 мая, пятница, 19.10

Это был не папа. Это был Майкл, хотел спросить, согласна ли я с подборкой песен, которые завтра будет исполнять «Скиннер Бокс». В нее входит много традиционных для выпускных балов песен, например Молди Пичерса и «Свитчблейд Киттенз» и, кроме того, еще «Мэри Кей» Джилл Собул и «Позовите доктора» Слитер-Кинни. И еще собственные песни «Скиннер Бокс», например «Мы мо­лодые, мы играем рок» и «Принцесса моего сердца».

Я чувствовала себя обязанной предложить Майклу заменить «Мы молодые, мы играем рок» чем-нибудь более радикальным, например «Когда все пройдет » Шугар Рэй или чем-нибудь из репертуара Рикки Мартина, но он сказал, что скорее выйдет на Тайме Сквер голый, в одной ковбойской шляпе. Тогда я предложила что-то из совсем старого репертуара, хотя бы «Спун» или «Уайт Странно».

Тут Майкл перебил меня:

— Что это там за шум у тебя?

— А, — небрежно сказала я, — это моя ба­бушка и мама спорят. Бабушка настаивает, чтобы мама разрешила ей курить у нас в квар­тире, а мама говорит, что это .вредно для меня и ребенка. Бабушка сказала, что мама хуже фа­шистки. Она припомнила, что когда Гитлер и Муссолини посещали ее в разгар Второй мировой войны, они оба разрешали ей курить, и если они стерпели, то и мама переживет.

— Миа, — сказал вдруг Майкл, — ты зна­ешь, сколько твоей бабушке лет?

— Конечно, — сказала я. Дату ее дня рожде­ния я помню прекрасно: она как-то настаивала, чтобы я поехала в Дженовию на его празднова­ние. Правда (СЛАВА БОГУ), у меня были зим­ние экзамены, и я не могла никуда ехать. Меня потом еще несколько месяцев шпыняли из-за моего отсутствия на торжестве.

— Ну, Миа, — сказал Майкл, — конечно, алгебра не самая сильная твоя сторона. Но ты же должна знать, что во время войны твоя ба­бушка была маленьким ребенком, так? То есть она не могла принимать Гитлера и Муссолини за чашкой чая в Дженовийском дворце, разве что она вышла замуж за твоего дедушку в воз­расте... ну там, пяти лет.

Я не нашлась, что ответить. В это невозможно поверить. Моя собственная бабушка врала мне ВСЮ ЖИЗНЬ. Она постоянно рассказывает мне о том, как спасла дворец от бомбардировки нацист­скими полчищами, пригласив Гитлера на суп или еще что-то. Все это время я думала, какая же она храбрая и какой тонкий дипломат, как она здорово остановила неизбежное военное втор­жение в Дженовию при помощи СУПА и своей обаятельной (в те далекие времена) улыбки.

И КАКОВО МНЕ ТЕПЕРЬ ОСОЗНАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭТО НЕПРАВДА??????????????????????

О господи! Ну она дает! На этот раз, по-мое­му, сама себя превзошла.

Хотя — я никогда не думала, что доведется писать такие слова — сердиться на нее трудно. Потому что... ну...

Она спасла выпускной.

9 мая, пятница, 19.30

Только что звонила Тина, Она буквально сто­нет от счастья, что идет на выпускной. Сбылась мечта, говорит она. Я сказала, что не могу не согласиться с каждым ее словом.

Я сказала ей: потому что мы с тобой обе доб­ры и чисты сердцем.

9 мая, пятница, 20.00

О господи! Не предполагала, что когда-нибудь скажу такое, но вот говорю: бедная Лилли.

Бедная, бедная Лилли.

Она только что узнала, что Борис берет Тину на выпускной: подслушала наш разговор с Майк­лом. Сейчас она сама позвонила и говорит, с тру­дом сдерживая слезы:

— М-Миа, ч-что я наделала?

Ну что Лилли наделала, к гадалке не ходи: разрушила собственную жизнь, и все.

Но, конечно, я ей этого не сказала.

Вместо этого наболтала всякую чушь про то, что современной женщине мужчина нужен как рыбке велосипед и про то, как Лилли теперь выучится любить снова — короче, всякую чушь. Вообще-то, почти то же мы говорили Тине, ког­да ее бросил Дэйв Фарух Эль-Абар.

Кроме, разве что, одной детали: не Борис бросил Лилли, а она его.

Но не могу же я ей так сказать. Это уж битье лежачего.

Трудновато общаться с угнетенной Лилли, переживающей личный кризис, когда:

а) я сама так счастлива;

б) мама с бабушкой все еще воюют где-то в квартире.

Я извинилась перед Лилли и положила труб­ку на стол. Вышла из гостиной и крикнула:

— Бабушка, ради всего святого, пожалуйста, позвони в «Хот Манже» и попроси взять Джангбу обратно, тогда ты сможешь вернуться в свой номер в «Плазе» и оставить нас В ПОКОЕ.

Мистер Джанини сидел за кухонным столом и делал вид, что читает газету.

— Думаю, — сказал он, — если ты хочешь прекратить забастовку, просто взять на работу молодого мистера Панасу уже недостаточно.

Конечно, это было для меня большим разо­чарованием. Ведь я практически ничего не могу найти в своей комнате — повсюду лежит бабуш­кино барахло. Меня все-таки деморализует, когда я лезу в ящик с нижним бельем, ожидаю увидеть там трусики «Королева Амидала» и на­хожу там бабулины ЧЕРНЫЕ ШЕЛКОВЫЕ КРУЖЕВНЫЕ ПАНТАЛОНЧИКИ.

Моя бабушка носит белье, которое гораздо сексуальнее моего. Это совершенно выбивает из колеи. Наверное, из-за этого мне придется го­дами ходить к психотерапевту.

Но никто не заботится о душевном здоровье детей...

Я вернулась в свою комнату, снова взяла трубку, а Лилли все еще говорила о Борисе. Похоже, она и не заметила, что я отходила.

— ...но мне никогда особо не нравилось то, что между нами происходит, пока все не закон­чилось, — говорит она печально.

— Угу, — говорю я.

— А теперь я умру старой девой в компании пары кошек. Я, конечно, не возражаю, потому что мне не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя полноценной личностью, но все же я все­гда представляла себя рядом с постоянным лю­бовником, по крайней мере...

— Угу, — говорю я.

Я только что заметила, к своему немалому озлоблению, что Роммель решил приспособить мой рюкзак под свою постель. А еще, что бабушка весьма бесцеремонно измазала своим ночным кремом мои безделушки.

— И я знаю, что воспринимала его как он есть, и никогда не позволяла перейти дальше поцелуев, но, правда, он же не может надеять­ся, что Тина позволит? По-моему, она из таких, которые сначала потребуют, по крайней мере, предложения, до того как позволят кому-либо заглянуть под блузку...

Ого! Этот разговор сразу стал интереснее.

— Правда? Ты с Борисом не заходила даль­ше поцелуев?

— Нет, до этого не дошло, — грустно отве­тил а Лилли.

— Ас Джангбу?

Молчание. Виноватое молчание. Ну-ну.

Хорошие новости, Тина обрадуется... как только я смогу ей перезвонить и сказать.

Интересно, а мы с Майклом дойдем до этого завтра вечером... в конце концов, я впервые в жизни надену платье без бретелек.

И это все же ВЫПУСКНОЙ...

10 мая, суббота, 7.00

Можно подумать, что ПРИНЦЕССЕудастся поспать перед ее первым в жизни выпускным.

КОНЕЧНО, НЕТ!

Вместо того чтобы проснуться от щебета птиц, как это случается с принцессами в книжках, я проснулась от криков Роммеля, терзае­мого Толстым Луи. Роммель съел его завтрак. Роммель не вызывает у меня сочувствия. Если бы не его поведение на дне рождения, он не оказался бы сейчас в этой ситуации.

Впрочем» вряд ли Роммель мог вести себя иначе. Он не ПРОСИЛ бабушку брать его на обед в честь моего дня рождения. И после того как я провела рядом с ним несколько дней, мне абсолютно ясно, что эта собака совершенно точ­но страдает синдромом Аспергера. О господи. Что я слышу... Может, надо хватать платье и бежать, по­ехать в конце концов к Тине и приготовиться к Большой Ночи в относительно спокойной об­становке ее квартиры...

Конечно, я так и сделаю. Почему только раньше не догадалась? Не хочется бросать маму и мистера Джанини наедине с бабушкой на весь день, но, честное слово, есть ли у меня другой выбор? ЭТО ЖЕ ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!

Если в жизни бывает необходимость срочных решительных действий, то этот момент настал.

10 мая, пятница, 14.00, дома у Тины

Так я и сделала. Сбежала из сумасшедшего дома.

Мы с Тиной закрылись в ее безопасной ком­нате и намазались распаривающими масками.

Поры прочищали. Только что вернулись от тининой маникюрши (даже мне что-то удалось изобразить, хотя у меня вроде и ногтей-то нет), а скоро придет парикмахер миссис Хаким Баба и сделает нам прически.

Вот так и надо проводить день перед выпуск­ным: наводить красоту, а не слушать препира­тельства мамы и бабушки из-за того, кто выпил остатки яблочного сока (бабушка, оказывается, любит разбавлять его водкой).

Конечно, мне очень жаль, что моя мама не сможет провести вместе со мной этот день, та­кой важный в моем формировании как жен­щины. Но сейчас ей есть о чем беспокоиться. Например, ее беременность. Ей еще надо делать дыхательные упражнения, чтобы не убить ба­бушку.

Репортажи с мест забастовки неутешитель­ны. В последний раз, когда мы включили «Нью-йоркский первый», мэр советовал всем жителям Нью-Йорка запастись основными продуктами питания, такими как молоко и хлеб, поскольку местные китайские рестораны и пиццерии не смогут обеспечить всех едой.