Дэвид Ирвинг - Вирусный флигель

• Название: Вирусный флигель
• Автор: Дэвид Ирвинг
• Издательство: Атомиздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1969

Широкому кругу читателей мало известно об атомных разработках, проводившихся в гитлеровской Германии.

Автор книги, журналист, несколько лет провел в Германии, собирая документы и опрашивая участников работ по созданию ядерного оружия. Книга представляет собой документированное повествование о главных действующих лицах германского атомного проекта, об их отношениях и условиях, в которых им приходилось работать. Здесь же читатель найдет интересный рассказ о замечательных действиях норвежских патриотов, взорвавших завод по производству тяжелой воды, о причинах провала планов немецких атомщиков.

Книга написана увлекательно, живо, ясно, не требует от читателя специальных знаний, содержит необходимый минимум технических подробностей, рассчитана на широкий круг читателей.

---

Множество трудностей в ту пору выпало на долю создателей ультрацентрифуги. Вначале это были чисто технические трудности: то шестифтористый уран проникал через сочленения, то дважды взрывался ротор в макетном образце. Но вскоре к ним присоединились и военные трудности. В июле на Киль было совершено несколько рейдов королевской авиации. Город сильно пострадал, и лабораторию решили перевести во Фрейбург, в Южной Германии. Эвакуация отняла много времени.

Автору изотопного шлюза доктору Багге пришлось испытать то нее самое. Он все еще доводил свою опытную установку, испытывая ее на разделении изотопов серебра. Ему лишь предстояло столкнуться со многими трудностями, связанными с применением шестифтористого урана. 28 июня Багге получил, наконец, от химика-аналитика из Гёттингена подтверждение, что в ничтожных количествах переработанного изотопным шлюзом серебра концентрация легкого изотопа действительно возросла до трех—пяти процентов; результат оказался даже лучше предсказанного теорией.

Фирме «Бамаг-Мегуин» был направлен заказ на изготовление нового опытного образца изотопного шлюза, который должен был отличаться от первого: вместо молекулярного пучка испаренного серебра в нем предполагалось использовать газообразное химическое соединение. Конструирование новой установки началось 5 августа, в помощь Багге фирма выделила опытного инженера доктора Зиберта. Но уже в конце августа Берлин стал объектом мощных бомбовых ударов. Власти, опасаясь повторения гамбургской катастрофы, приказали эвакуировать из столицы наиболее важные учреждения. Остаток августа и сентябрь Багге пришлось заниматься эвакуацией из Берлина примерно трети всего Физического института, который переезжал в Южную Германию, в Хейсинген.

Институт в Далеме опустел. Правда, Гейзенберг остался. Он не мог уехать. Ему необходимо было оборудование высоковольтного ускорителя частиц. Не уезжал и Боте. Они с Гейзенбергом готовили эксперименты с большим реактором, собираемым в бункере. Оставались также Багге и Виртц, хотя их лаборатории уже вывезли и им приходилось совершать частые и утомительные поездки почти через всю Германию. Эти поездки были не только утомительны, но отнимали массу времени и задерживали работы.

Однако прежние обстоятельства, сильно осложнявшие деятельность немецких атомщиков, продолжали оказывать свое влияние. Одним из самых явных была нетерпимость и вражда между наиболее видными учеными. Особенно ясно она проявилась в середине октября на трехдневной секретной конференции, созванной Эзау в Национальном бюро стандартов. Весьма показательно, что из сорока четырех ведущих ученых, зачитавших доклады, ни один не принадлежал к окружению Гейзенберга, хотя директора других институтов кайзера Вильгельма — Ган, Боте, Раевский — выступили на конференции. В дневнике доктора Багге о конференции сказано очень коротко:

Зачитывал перед приглашенными членами большого Атомного клуба доклад о повышении концентрации легкого изотопа серебра методом шлюзования изотопов. (Присутствовали: Эзау, Витцель, представитель Шпеера и другие.) В правлении Бюро стандартов.

Пожалуй, самыми важными оказались первые два доклада. В одном Фюнфер и Боте сообщали об экспериментах с небольшим урановым реактором с тяжелой водой, в ходе которых они по определенной системе меняли расстояния между слоями. А профессора Позе и Рексер из группы, некогда находившейся в ведении военного министерства, зачитали доклад на тему «Эксперименты с различными геометрическими конфигурациями окиси урана и парафина».

Эксперименты Фюнфера и Боте в Гейдельберге позволили установить эмпирическое правило, согласно которому вес урана и вес тяжелой воды в котле должны быть примерно равны. Они также определили, что при использовании урановых пластин толщиной в сантиметр наивыгоднейшая толщина разделяющего слоя тяжелой воды должна равняться примерно двадцати сантиметрам.

Позе и Рексер не располагали металлическим ураном и тяжелой водой и потому ставили свои опыты с окисью урана и парафином. Они задались целью окончательно подтвердить выгодность применения кубических урановых элементов. В серии сравнительно несложных экспериментов, выполненных в лабораториях Эзау, они с несомненностью доказали преимущества кубической конфигурации урановых элементов: «Кубическая конфигурация превосходит стержневую, а стержневая лучше пластинчатой» — таков был смысл их сообщения на конференции.

Упоминание о стержневой конфигурации в докладе Позе и Рексера было не случайным. Дело в том, что при кубической конфигурации весьма усложняются проблемы теплопередачи, а также возникают и некоторые другие трудности. В этом смысле стержневая конфигурация оказывалась более приемлемой. Пластинчатая же конфигурация во всем уступала первые двум и не только с точки зрения работы реактора, но и с точки зрения трудностей изготовления самих пластин и их защиты от коррозии. В пользу применения пластин вообще не существовало разумных практических доводов. Единственным человеком, требовавшим применения пластин, оставался Гейзенберг. Нобелевский лауреат буквально огорошил Хартека, сказав ему, что настаивает на применении пластин во имя значительного упрощения теоретического анализа работы реактора.

Но именно потому, что Гейзенберг не желал отказаться от пластин, его эксперименты все еще не могли начаться — завод не справлялся с выпуском тяжелых урановых пластин. Эксперименты приходилось откладывать до той поры, когда будут созданы плавильные печи достаточной емкости, а «Ауэр гезельшафт» и некоторые лаборатории изучат возможные антикоррозионные покрытия для пластин. В лабораториях Эзау разработали способы алюминирования и электролитического лужения урана. Но они помогли бы делу, если бы химическая чистота выпускаемого урана была более высокой. В ноябре «Ауэр гезельшафт», наконец, нашла подходящий метод — фосфатирование. Фосфатная пленка оказалась очень стойкой, она не разрушалась даже при температуре 150 градусов и при давлении 5 атмосфер. Сплавление урана и прокатка пластин для большого берлинского эксперимента начались только в конце 1943 года.

Как уже говорилось, Позе и Рексер окончательно доказали преимущества кубической конфигурации урановых элементов. Они же и рекомендовали приступить к серийному выпуску урановых кубиков. Через несколько недель после их выступления на конференции Эзау и Дибнер отправились в правление «Ауэр гезельшафт» лично договариваться об изготовлении урановых кубиков, с тем, однако, условием, чтобы не сократился выпуск урановых пластин. Фирма пошла им навстречу и приступила к постройке еще одной печи для удовлетворения нужд Дибнера и его группы в Готтове.

Теперь перед Дибнером открылась реальная возможность приступить к проведению второго и третьего экспериментов, намеченных им сразу же после успешного эксперимента с тяжелым льдом.

Второй эксперимент проводился специально для контроля и потому отличался от первого лишь тем, что вместо тяжелого льда в реакторе была тяжелая вода при нормальной температуре, а урановые кубики пришлось гирляндами подвешивать на проволоках из специального сплава.

Алюминиевый цилиндрический контейнер, в котором в свое время собирали реактор на тяжелом льде, перевезли в Готтов и опустили его в специально подготовленную яму, которая была сделана в той же самой лаборатории, где обыкновенно и работала группа Дибнера. Чтобы сэкономить парафин, контейнер обшили деревянными рейками, а затем залили на глубину 160 сантиметров парафин. Неподалеку от дна контейнера сделали сферическую полость диаметром 102 сантиметра. В этой полости и должен был помещаться реактор. Получившийся парафиновый цилиндр подвесили на стальной плите, чтобы с ее помощью можно было его поднимать и таким образом открывать доступ к полости.

Как уже говорилось, второй эксперимент был контрольным, и реактор по своим размерам не отличался от первого. Однако ради геометрической симметрии в нем использовалось не 108 кубиков, а 106. Это позволило так разместить в реакторе урановые кубики, что расстояние между каждым кубиком и его двенадцатью соседями было одинаковым и равным 14,5 сантиметра. Кубики покрыли новым, полистироловым лаком. Лак этот, как показали исследования профессора Хакселя, практически не поглощал нейтронов. Концы проволок, удерживающих гирлянды по восемь и девять кубиков, пропустили через слой парафина и прикрепили к стальной плите.

Конструкция реактора и решетки его урановых элементов была столь изящной и простой, что реактор собрали за один день. В нем содержалось 254 килограмма металлического урана и 4,3 тонны парафина, игравшего роль отражателя и защиты. Чтобы установить, насколько возрастет количество нейтронов, перед началом эксперимента в пустую еще полость ввели радиево-бериллиевый источник нейтронов и измерили интенсивность нейтронного потока у поверхностей. Наконец, в котел ввели уран, залили шестьсот десять килограммов тяжелой воды и начали измерения интенсивности нейтронного потока.