Ника Ракитина - Ясень

• Название: Ясень
• Автор: Ника Ракитина
• Жанр: Фэнтези

В этом мире ждут Избавительницу: одни — чтобы вместе одолеть врагов, другие — не позволить исполнить предназначение…

---

Лег на стол гримуар:

— Вот твоя Легенда.

Золотоглазая бережно перевернула страницу:

— Но это не рука Винара!

Я кивнул.

— Конечно. Ему было бы затруднительно писать в седле, убегая от горожан, обвинивших его в братоубийстве: дама Тари могла бы рассказать тебе подробности… Говорят, Винар крепче, чем брата, любил его невесту… Здесь четыре списка Легенды четырех разных авторов. Я велел переписать их и собрать под одним переплетом. Каждый тщился, во что горазд — благодать для волхвов. Можешь сравнить, кстати, — я позволил себе легкую насмешку. — Какая Золотоглазая тебе ближе? А еще здесь комментарии Владимира Лундского и "Трактат о Винаре, поэте и воине".

— Это нечестно, — вдруг сказала Керин, вскидывая голову, — нечестно клеветать на того, кто не может себя защитить. Винар — единственный, кто посмел тогда открыто выступить против Незримых!

— И что же с ним случилось дальше? "Он и его дружина погибли, и их неукротимый дух слился с мрачным духом Мертвого леса, — процитировал я. — И всяк, приходящий туда, умирал или терял рассудок, не вынеся немой и страстной мольбы"? Или ты настолько стара, чтобы знать и руку Винара, и его судьбу?

— Ты испытываешь меня, — отозвалась она тихо. — Но все равно мне больно.

И я, рыцарь Горт, устыдился ее слов.

…Золотоглазая жадно выпила поднесенный Тари отвар, и я проводил ее до покоя. А потом не спал до утра.

Дама Тари встала и поклонилась, когда я вошел, но я не обратил на нее внимания. Сама виновата. Даже сгоряча не стоит бросать, что я пренебрег ею ради невесты, взявшей свое приданое на острие копья. Впрочем, пусть гордится собственной проницательностью…

Я раздумывал долго и не отыскал лучшего решения: я женюсь на Золотоглазой. Таким образом, я получаю Сарт, а кто владеет Сартом — владеет бывшим рельмом Мелдена… Тем более, что мои посланники сейчас в Фернахе: тот готов добровольно перейти под мою руку — так что я получаю рельм целиком.

А еще Золотоглазая подарит мне Ясень.

Конечно, она наивна, говоря, что все, ненавидящие Незримых, союзники.

Я испробовал с ее разрешения ее меч. Пожалуй, слишком легкий для меня, с крестовиной и сужающимся к навершию череном, он удобно лежит в руке и равно рубит камень, дерево и железо…

Если ей даром досталось то, что стоит целого княжества, то она получит и остальное: силой ли золотых глаз или мечами моих и своих воинов — Ясень будет мой.

А дальше надвое: или родит мне наследника, или умрет, скажем, заслоняя меня от стрелы… Я буду безутешен…

Тари сказала, я смотрю на Золотоглазую жадно. И без любови…

Не стоит проникать в мои мысли слишком глубоко.

Керин поднялась мне навстречу. Я заметил круги под ее глазами.

— Никаких дел на сегодня, — сказал я. — Хочешь, я покажу тебе Вотель?

— Замок?

— Городок. Он, конечно, не так велик, как Ясень…

Она обрадовалась. На меня всегда смотрели с почтением или страхом, и я никак не могу привыкнуть к этой радости.

— Возьми двух охранников, хватит.

Раннее утро золотило черепицы крыш. Пахло свежей выпечкой, дымком, рекой и навозом. Гремели на мостках вальками прачки, солнце, просвечивая сквозь зелень листьев, искрилось на воде.

— Похоже на твои глаза, — я вдруг осознал, что беспричинно рад и этому утру, и ответившей мне улыбке, и тому, что я веду Керин по моему, вдруг ставшему необычным городу.

Над черепичными крышами, похожими на выгнутые ящеричьи спины, отовсюду виднелись стрельницы замка Вотель. Он возвышался над городком, который лепился к обрывистому берегу Ставы, уступами и крутыми улочками сбегая к воде. Все главные улицы — я очень гордился этим — были замощены. На окраинах камень заменяли стесанные дубовые плахи, положенные на деревянный настил, а вдоль заборов шли канавки водостоков, росли неистребимые сурепка и подорожник.

Протарахтела тележка зеленщика, прошел чистильщик со свиньей, подъедающей отбросы. Низко поклонился моей охране. Мне стало смешно…

Помощники пекаря раскладывали на плетеные подносы на каменном прилавке только что испеченную сдобу, которую пекарь вынимал из печи, зевом обращенной прямо к улице. Я купил две дюжины пирожков и булочек, начиненных зайчатиной, яблоками и крыжовником. Дочка пекаря, хорошенькая, как и его сдоба, вынесла мне свежих яблок в корзинке и кувшин вина, и мы позавтракали прямо на сбегающих в Ставу каменных ступеньках.

А потом пошли дальше…

На одной из улиц на нас кинулась стая гордых, словно владетели, вотельских псов. Я вытащил плеть, но они со щенячьим визгом стали ластиться к Золотоглазой, ставить лапы на плечи, лизать лицо. Она, присев на корточки, смеясь, ласкала лохматые загривки. Посмотрела на меня, отпустила их коротким словом и встала. Я поразился отточенности ее движения. Она действительно воин.

Она с благодарностью приняла у меня платок, вытерла лицо.

— Жарко!

— Пойдем. Я отведу тебя к мастеру Салу. Он лучший пивовар по эту сторону Ставы. А, возможно, и по ту. Сколько подмастерьев налипло штанами на облитую его пивом скамью!

Тесный каменный дворик встретил нас прохладой, с груши, дающей тень, громко шмякнулся спелый плод. Из подвальной дверцы тянуло холодом и свежим пивом. Сал, из уважения, собственноручно вынес мне увенчанный пенной шапкой кувшин и кружки и с любопытством поглядел на Золотоглазую. Хмыкнул в усы. И поклонился так низко, как никогда не кланялся мне. А может, мне это только показалось.

— А еще дама Тари накручивает на пиво волосы, — шепнул я.

Керин хихикнула. С полной кружкой в руках она умостилась на широком каменном заборчике, отгородившем пивоварню от обрыва, заросшего боярышником и жимолостью. С этого обрыва хорошо было разглядывать крыши нижнего города, чердачные оконца, водостоки, дымовые трубы… Я сел рядом, испытывая странное ощущение снизошедшего покоя.

— Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал.

— Что ты, — совершенно серьезно сказала она. — Леська гораздо красивее. И твоя дама Тари.

Я допил кружку и отставил на парапет:

— Они красавицы, несомненно. Но разве можно, когда ты есть, замечать кого-то еще?.. Ты мой ключ от двери.

— Какой двери?

— Если бы я знал…

Лето было одним из самых жарких на моей памяти. Става сильно обмелела и, опять же — впервые, зацвели на ней кувшинки. Целые поля их желтели вдоль берега над плоскими глянцевыми листьями, под которыми почти терялась вода. Я потянул за упругий стебель, поскользнулся и спрыгнул в реку, вымочив сапоги до колен. Золотоглазая смеялась. Я с притворной важностью протянул ей цветок.

— И все-таки… — сказала она.

— Ну, хорошо. Я, рыцарь Горт, даю тебе слово в том, что невозбранно пропущу твое войско через свой рельм на полночь — к землям Прислужника Фроста и Туле. А сам начну сдвигать войска к северным границам.

— Ты так и не решился выступить открыто.

Я пожал плечами:

— За мной рельм, я связан обязательствами.

Она стиснула в пальцах круглый цветочный венчик, с длинного стебля стекала вода, капала на зернистый камень ступенек. Я чувствовал, как мир уходит у меня из-под ног. Мне было все равно теперь, кто стоит за Керин и стоит ли вообще, кто такая Золотоглазая — воплощенная ли мечта, душа ли дремлющего Мертвого леса…

Ради прихоти, ради порыва я готов был отказаться от взлелеянных планов, от той реальности, которую так долго строил и которой так упорно добивался любой ценой. Отбросить все, променять себя самого на возможность сражаться с Незримыми: пусть безнадежно, пусть простым кнехтом — только рядом с ней…

Так осознаешь присутствие божества…

Тень накрыла нас. С клекотом опустился сокол, опахнул крыльями, когтями вцепился в рукав.

Когда весть о том, что девушка убила дракона, делается разменной деньгой в государственной игре — глупо к игре не присоединиться. Еще когда войско Золотоглазой только заняло Сарт и равновесие не качнулось ни в ту, ни в другую сторону, Илло, мой телохранитель, был отправлен на помощь Морталю. В Ясень.

Они отменно поработали. Мой соглядатай писал, что в городе мятеж. Когда-то мне показалось забавным, что вдохновителя бунта примут за жениха Золотоглазой. И полезным — без сомнения. Теперь что-то менять уже поздно. Только отозвать Илло — он еще может пригодиться. Я протянул письмо Керин:

— Тебе придется вернуться в Ясень. Там убивают твоих друзей. Деньги, войско, все, что тебе нужно…

— Нет. Тогда это примут за вторжение.

— Мне очень жаль.

Керин заглянула мне в глаза.

— Ты был прав, ища доказательств. Вера слепа. В Ясене я выбирала в войско не тех, кто в меня верил, а тех, что станут сражаться с Незримыми. Даже когда меня не будет.

Закусила губу. Резко повернулась и пошла вверх по улице. Я поднял измятый цветок. Прошлого не исправишь. А будущего пока нет. И я должен выбирать. Не так, как хотят мои родичи, или Керин, или Незримые. Это мой выбор, и я, рыцарь Горт, делаю его сам.