Анри Шарьер - Бабочка

• Название: Бабочка
• Автор: Анри Шарьер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

За убийство, которое он не совершал, взломщик сейфов Анри Шарьер приговорен к пожизненному заключению и отправлен на каторгу. Прозванный «Бабочкой» из-за того, что на его груди вытатуирован этот символ, Анри совершает несколько попыток побега. В наказание власти надолго сажают его в карцер, а затем отправляют во Французскую Гвиану на остров Дьявола, со всех сторон окруженный океаном.

Из этой самой страшной каторжной тюрьмы не удавалось бежать ни одному заключенному. Но ничто не может заставить Анри пасть духом и сломить его решимость вырваться на волю…

Вопреки всему Шарьер выстоял, достойно перенес страшные испытания судьбы. Он уверен: «Одно лишь имеет смысл в жизни — никогда не признаваться, что ты побежден, и научиться после каждого падения снова вставать на ноги».

Давид Титиевский: Эту книгу под названием «Папийон» можно увидеть на сайтах Альдебаран, Букс Ру, Фикшнбук. […] Это другой перевод, сделанный лет за двадцать до «Папийона» неизвестным переводчиком. Существенно ли отличается перевод этой книги от другой — не беремся сказать, мы не сравнивали текст от первой до последней страницы. Но, открывая наугад разные главы, мы убеждались, что эта же история рассказана другими словами. […] Со слов Эфраима Бауха в 70-х годах в южном Тель-Авиве некий Даниель Амарилис то ли с целью наживы, то ли с благородной целью пропаганды литературных новинок издал на русском языке целую серию под названием «Библиотека Даниэля Амарилиса». (©belousenko.com)

---

Мы пожимаем друг другу руки.

В восемь часов вечера Кложе сидит у окна. Он не звал араба. Тот пришел сам, и теперь они тихо беседуют. Мы ложимся спать в девять часов, но не смыкаем глаз. Араб входит в палату, делает два круга и обнаруживает мертвеца. Он стучит в дверь, и через некоторое время появляются двое с носилками и уносят мертвого. Этот мертвец в дальнейшем даст возможность арабу прогуливаться в любой час ночи. По нашему совету Матурет назначает арабу свидание на 11 часов вечера следующего дня. Сторож приходит точно в назначенное время, сразу направляется к кровати Матурета, тянет его за ногу, чтобы разбудить, и идет в направлении уборной. Матурет следует за ним. Через четверть часа сторож выходит из уборной и направляется к выходу. Матурет, не говоря ни слова, идет к своей кровати. Назавтра повторяется то же самое, но в полночь. Все в порядке. Араб придет в час, назначенный парнем.

27 ноября 1933 года. Две ножки от кроватей уже могут служить дубинками. Я жду сообщения от Сьерро, которое должно прибыть в четыре часа пополудни. Санитар Шатель приходит без записки. Он говорит:

— Франсуа Сьерро просил передать вам, что Иисус будет ждать в условленном месте. Успеха вам.

В 8 часов вечера Матурет говорит арабу:

— Приходи сегодня в полночь, и мы сможем пробыть вместе больше времени.

Араб сказал, что придет после полуночи. Точно в полночь мы готовы. Араб входит в 12.15 и все повторяется снова. Я вырываю ножку кровати, и она падает, гулко ударяясь о пол. Кложе молчит. Я должен встать за дверью уборной, а Кложе подойдет к ней, чтобы отвлечь внимание араба. Через двадцать минут араб выходит из уборной и неожиданно для себя наталкивается на Роже. Он говорит:

— Что ты стоишь, как истукан, посреди палаты в такое время?

В тот же момент его настигает удар по макушке, и он беззвучно падает. Я быстро надеваю его одежду и ботинки, а его самого мы перетаскиваем на одну из кроватей. Перед тем как положить его на кровать, я ударяю его еще раз по затылку. Ему причитается. Никто из восьмидесяти человек не просыпается. Все втроем мы быстро подходим к двери, и я стучу. Надзиратель открывает. Я выбрасываю вперед железную ножку. Так! Первому, кто открывает дверь, достается по голове. У второго падает из рук ружье. Он, наверно, дремал. Прежде, чем он успевает среагировать, я нападаю на него. Мои «подопечные» не произнесли ни звука, но «пациент» Кложе перед тем, как растянуться на полу, простонал. Стон был довольно громким, но все продолжают спать.

Мы уходим с тремя ружьями, не внося надзирателей в палату. Кложе идет первым, мальчик за ним, я замыкаю шествие. Спускаемся по слабо освещенной лестнице. Кложе успел выбросить свою железную дубинку, я же со своей не расстаюсь — она у меня в левой руке, в правой — винтовка. Нас окружает непроглядная ночь. Надо хорошенько осмотреться, чтобы увидеть стену. Подойдя к стене, я приставляю к ней короткую лестницу. Кложе вскарабкивается наверх, перегибается через стену и тянет к себе Матурета, а затем и меня. Мы соскальзываем в темноту по ту сторону стены. Кложе падает в яму и ранит ногу, мы с Матуретом приземляемся благополучно. Приподнимаемся. Ружья мы бросили перед прыжком. Кложе тоже пытается приподняться, но не может; он говорит, что у него сломана нога. Я оставляю Матурета с Кложе и бегу к углу, ощупывая на ходу стену. Настолько темно, что я дохожу до края стены, не замечая этого. Рука опирается о пустоту, я спотыкаюсь и разбиваю лицо. Слышу голос со стороны реки:

— Это вы?

— Да. Иисус?

На полсекунды он зажигает спичку. Я заметил, где он, вошел в воду и приблизился к нему. Их двое.

— Поднимайся первым. Кто это?

— Бабочка.

— Порядок.

— Иисус, надо подать немного назад. Мой приятель сломал ногу, прыгая со стены.

— Возьми весло и толкай.

Три весла погружены в воду, и легкое суденышко быстро пересекает расстояние в сто метров, отделяющее нас от места, где должны быть мои друзья, однако я ничего не вижу. Я зову: «Кложе!»

— Бога ради, не разговаривай! — говорит Иисус. — Эй, Толстяк, где твоя зажигалка?

Посыпались искры, и мы увидели Матурета с Кложе. Кложе свистит по-лионски: сквозь зубы и бесшумно, но его хорошо слышно. Это напоминает шипение змеи. Он свистит без перерыва, и на этот звук мы идем. Толстяк выходит из лодки, берет Кложе на руки и переносит к нам. Нас в лодке теперь пятеро, и вода всего на палец ниже ее краев.

— Не двигайтесь без предупреждения, — говорит Иисус. — Бабочка, перестань грести, положи весло на колени.

Мы проплываем в километре от тюрьмы, слабо освещенной светом динамо-машины. Мы посреди реки, и подхваченные течением, продвигаемся с невероятной скоростью. Толстяк приподнял свое весло. Теперь один лишь Иисус, весло которого не отрывается от его бедра, сохраняет равновесие лодки. Он не гребет, а лишь направляет. Иисус говорит:

— Теперь можно разговаривать и курить. Думаю, что все прошло гладко. Ты уверен в том, что вы никого не убили?

— Думаю, что никого не убили.

— Черт побери! Ты меня надул, Иисус! — говорит Толстяк. — Ты мне сказал, что это побег без мокрых дел, но, насколько я понимаю, это побег заключенных.

— Да, это заключенные, Толстяк. Я не сказал об этом, потому что ты отказался бы мне помочь, а твоя помощь была мне необходима. Не нервничай. Если нас поймают, я все возьму на себя.

— Хорошо, Иисус. За сто франков я не хочу рисковать головой.

Я говорю:

— Толстяк, дам тебе подарок — тысячу франков на вас двоих.

— Порядок. Этот парень, что надо. Мы умираем с голоду в деревне. Быть свободным хуже, чем заключенным. Они, по крайней мере, получают каждый день жратву и одежду…

— Парень, — говорит Иисус Кложе, — тебе не очень больно?

— Нет, не очень. — отвечает Кложе, — но что мы будем делать с моей сломанной ногой, Бабочка?

— Посмотрим. Куда мы плывем, Иисус?

— Я вас спрячу у ручья в тридцати километрах от моря. Там вы переждете восемь дней — за это время пыл тюремщиков остынет, и они откажутся от поисков. Опасайтесь тех, что выходят в море на катерах с приглушенными двигателями. Огонь, разговор и даже кашель могут оказаться решающими. Те, что выходят на больших моторных катерах, не могут войти в ручей и ищут в открытом море.

Ночь уходит. Почти четыре часа утра. После долгих поисков мы прибываем к укрытию, знакомому только Иисусу, и вплываем прямо в густую растительность. Растения смыкаются и защищают нас, словно плотный занавес. Надо быть кудесником, чтобы знать, в каком месте достаточно воды, и лодка не сядет на мель. Мы продвигаемся уже больше часа, устраняя с пути ветки. Внезапно мы оказываемся в канале и останавливаемся. Берег покрыт зеленой и исключительно чистой травой; нас окружают огромные деревья, сквозь верхушки которых не проникает ни один луч солнца — а ведь уже шесть часов утра! Под этой впечатляющей крышей слышны голоса тысяч неведомых зверей. Иисус говорит:

— Здесь вы будете ждать восемь дней. Я приду на седьмой день и принесу немного еды.

Он возвратится в Сен-Лорин на маленькой лодочке с двумя веслами.

Теперь нужно заняться Кложе, который лежит на берегу. С помощью ножа мы делаем из ветвей прямые планки. Толстяк берется за ногу Кложе и начинает медленно поворачивать ее. Кложе весь в поту, и в один из моментов говорит:

— Остановитесь! В этом положении у меня болит меньше. Кость, наверно, встала на место.

Мы накладываем на ногу планку и перевязываем новенькой пеньковой веревкой. Ему полегчало. Иисус купил четыре пары брюк, четыре рубашки и четыре шерстяные фуфайки. Матурет и Кложе переодеваются, а я остаюсь в одежде араба. Пьем ром. Передаем по кругу вторую бутылку. Нас это хорошо согревает. Одно неприятно: беспрестанно беспокоют насекомые. Придется пожертвовать пачкой табака. Мы размачиваем табак, и размазываем никотиновый сок по лицу, рукам и ногам.

Толстяк говорит:

— Мы уезжаем. Что с тысячью франками, которые ты обещал?

Я отхожу в сторону и возвращаюсь с новенькой банкнотой в тысячу франков.

— До свидания. Не трогайтесь с места восемь дней, — говорит Иисус. — Мы приедем на седьмой день. На восьмой вы выйдете в море. За это время сшейте парус, почистите лодку, прикрепите руль. Если через десять дней нас не будет, значит, нас задержали в деревне. Из-за раненых надзирателей может быть большой переполох.

Кложе сообщает, что перебросил ружье через стену, не зная, что река очень близко, и оно наверняка, упало в воду. Иисус говорит, что это хорошо. Если ружье не обнаружат, подумают, что мы вооружены. И не станут рисковать — у них только пистолеты и сабли.

— Если вас обнаружат, и вы будете вынуждены бросить лодку, — добавляет Иисус, — то лучше всего идти вверх по ручью, пока не дойдете до безводной части. Если пойдете по компасу, то все время надо держаться севера. Через два-три дня такого скитания у вас много шансов наткнуться на лагерь смерти «Шервин». Там надо будет кому-нибудь заплатить и передать мне, что вы прибыли.