Вероника Кузнецова - Горбун

• Название: Горбун
• Автор: Вероника Кузнецова
• Жанр: Современные любовные романы

---

— Ошибаетесь, — сказала я.

— Совсем забыл спросить вас, Жанна, что за книгу вы купили перед тем, как вас чуть не сбила машина?

Мне можно было не припоминать, с каким удовольствием я рассматривала книгу. Но откуда мог знать об этом горбун? Не означало ли это, что я ошибалась, утверждая, что отскочила от машины, похожей на его машину, но другого оттенка? Он мог следить за мной, подкарауливая, когда я совершу какой-нибудь промах, ведь всем известна беспечность русских и их равнодушие к правилам дорожного движения, и в удобный момент выехать из-за угла с целью меня задавить. О, потом он сделает вид, что сходит с ума от отчаяния, но ведь он не знал, что человек будет переходить через улицу в неположенном месте! Вышло бы весьма правдоподобно. Однако реакция у меня оказалась неплохой, и его попытка не удалась. Оставалось уехать, чтобы не привлекать к себе внимания. Он прекрасно знал, что я не посмотрю на номер его машины, что в марках машин я не разбираюсь, а автомобилей вишнёвого цвета полно в любой части света. Оставалось удивляться, почему я так упорно отстаивала непричастность горбуна к этому делу?

Однако он ждал моего ответа. Ну что ж, если ему непременно надо было сделать меня сентиментальной дурочкой, способной читать только старые романтические книги, я пойду ему навстречу.

— Конечно же, Шарлоту Бронте, — сказала я.

— А что именно?

У этой рано умершей писательницы было немного произведений, из которых я читала только «Городок» и "Джен Эйр", поэтому выбора у меня не было.

— "Джен Эйр".

— Будто бы.

Он не смотрел на меня, но и по тону было ясно, что он ни на секунду мне не поверил. От удивления я даже забыла, что меня ведут на казнь.

— Почему я не могу купить "Джен Эйр"?

— Потому что этот роман столько раз издавался в вашей стране, особенно в последнее время, что он должен быть в вашей библиотеке.

Объяснение было на удивление простым и правильным.

— Допустим, — согласилась я.

Я устала от переживаний, от бессонной ночи, от собственной никчёмности. Меня везли убивать, а в дороге развлекали доступными мне разговорами. Я заслужила и сама подготовила такой конец.

— Так что же это было?

— Андре Жид, — ответила я.

— Похоже на истину, — сказал горбун.

Затем последовала неизбежная лекция о французском писателе, его творчестве, жизни, поездках и впечатлениях. И вновь, в свойственной ему подлой манере, он вынудил меня признаться, что я читала только его воспоминания о Советском Союзе, и рассказать о своих впечатлениях об этих очерках. Он умел слушать так внимательно и заинтересованно, что, даже хорошо его зная, я высказала своё мнение, а, высказав, рассердилась на себя за совершённую глупость. Мои слова основывались на чувствах, но не знаниях, а у горбуна был глубокий ум и, как предупреждал Ларс, не было снисходительности. Что же он думал обо мне, в то время, как я говорила о своём восприятии книги Андре Жида?

— Как по-разному люди рассуждают! — заметил Дружинин, и у меня заныло сердце. — Даже у живущих в одной стране мнения бывают противоположными, а сравнивать мнения людей из разных стран вообще невозможно.

Окончил он лучше, чем начал, но я боялась ему поверить.

— В прошлый раз мы не договорили о моём будущем романе, а я о нём сейчас много думаю. Мне интересно, как вы воспримете мою идею, если та девушка…

Идея была не так уж плоха, но требовала развития и кое-каких изменений, потому что плохо вписывалась в общий ход повествования. И всё-таки было непонятно, почему горбуна интересует моё мнение. Может, Ларс прав, и в новом романе горбуна должна действовать занудливая героиня, глупая, с безапелляционными суждениями, словом, такая, какой должна представляться я, и, возможно, не ему одному.

— Ну, как? — спросил горбун.

— Вам виднее.

Он покачал головой.

— У вас очень скверная манера со мной разговаривать, — сообщил он, из чего следовало, что наши мнения друг о друге совпадают.

— Да?

— Вы не хотите лгать, что моя идея вам понравилась, но и прямо высказаться не хотите, — объяснил он. — Я не могу понять причину, но дело здесь не в отсутствии интереса к моему замыслу.

— Хорошо, если вам так хочется, я скажу, что думаю о поступке этой девицы…

Я знала, что горбун нарочно вызывает меня на разговор, предполагала и мотивы этого, поэтому, боюсь, что излишне резко раскритиковала его замысел. Настолько резко, что он погрустнел.

— Я так и предполагал, что вам не понравится, — сказал он. — Я тоже сомневался, поэтому, чтобы не терять времени, спросил ваше мнение.

— Почему, чтобы не терять времени? — не поняла я.

— Чтобы решить, подходит мне что-то или нет, мне нужно время. Иногда эпизод сам выпадает из сюжета. Но если в нём сомневаешься, а запишешь сразу, то потом бывает трудно выбросить его из текста. Приходится переписывать десятки страниц. Когда вы приступаете к новой повести, вы заранее знаете, что, когда и почему ваши герои сделают или скажут?

— Я… Мои конструкции не говорят, — ответила я. — И не всегда действуют.

— От вашей скромности можно потерять терпение, Жанна, — проговорил Дружинин, сдерживаясь. — Я верю, что вы не работали над своей повестью этой ночью, потому что были слишком взволнованы, но вы работали над ней позавчера, и перед этим, и ещё перед этим. Просто так на прогулки не берут рукопись. Вы постоянно думаете о ней. Почему вы боитесь мне её дать?

Я равнодушно глядела на незнакомую дорогу и делала вид, что не слышу.

Дружинин затормозил так резко, что меня швырнуло вперёд. Ремень и рука горбуна предотвратили близкое знакомство с ветровым стеклом.

— Извините, — пробормотал водитель. — Вы правы, остановки мне не даются. Но мы чуть не проехали мимо телефона, а мне нужно позвонить.

Я возликовала, решив, что, пока он будет звонить, я успею уйти. Однако он не спешил покидать машину.

— Как поживает горбатый знакомый тётушки? — спросил он, поворачиваясь ко мне и разглядывая меня пытливыми тёмными глазами.

Случись сейчас землетрясение, я бы его не заметила, так ошеломило меня крушение уверенности в том, что герой со злосчастной внешностью Дружинина не был ему известен.

— Чего вы испугались? — рассмеялся переводчик. — Ладно, припоминайте пока, что он у вас натворил и натворит ещё, а пока пойдёмте к телефону.

Он был предусмотрителен и не собирался оставлять меня одну. Когда мы шли к аппарату, у меня подгибались ноги, и я поневоле опиралась на предложенную мне руку. Теперь мне стало понятно, почему ненависть к оскорбившей его Ире переросла в жгучую ненависть ко мне, когда он познакомился с началом моей повести. Вряд ли я успела настроить его против себя при первой же встрече, хотя и приязни ко мне у него не появилось. Нет, сначала он хотел убить Иру, однако потом наткнулся на мою тетрадь, прочитал её и воспринял моего героя, ставшего теперь моим любимым героем, как пощёчину. А потом, раз за разом я всё больше унижала его, то словами, то рисунком. Наконец, когда я поняла, что убийца он, хотя ещё и не знала, что жертва давно переменилась, я не сумела скрыть своего отвращения к нему, а это лишь разжигало его ярость. И вот теперь час настал, и горбун готовился мне отомстить.

Как нарочно, вокруг не было ни души, а кричать, надеясь, что люди выскочат из домов, было невозможно, ведь это лишь ускорит мой конец. Но я собиралась бороться за свою жизнь и огляделась. Бежать было бы трудно, потому что угнать машину я не смогу, а улепётывать от автомобиля было бессмысленно.

Горбун отпустил мою руку, снял трубку и набрал номер. Разговор вёлся на датском языке, очень быстро, эмоционально, но я не слушала и лихорадочно искала выход, а он лежал у самых моих ног и представлял собой камень. Воспользовавшись тем, что горбун отвернулся, я подобрала его и сунула в карман юбки.

— Не думал, что сразу дозвонюсь, — удовлетворённо сказал Дружинин. — Вернёмся в машину.

Моя рука опять оказалась на сгибе его локтя, и мы вернулись к вишнёвому автомобилю. Моя блузка прекрасно подходила к нему по цвету, и в этом была своеобразная насмешка судьбы.

— Жанна, — обратился ко мне Дружинин, захлопывая дверцу с моей стороны и садясь на своё место, — вы всегда носите в кармане булыжники?

Значит, он заметил. Заметил, знает, что я вооружена и готова к самозащите, будет очень осторожен и нанесёт удар, когда я не буду об этом знать.

— Почему вы думаете, что у меня в кармане булыжник? — спросила я, пытаясь найти выход.

— Трудно не думать, — сказал он, посмеиваясь и включая зажигание. — У меня от этого камня останется синяк.

К сожалению, горбун шёл с правой стороны, очень близко от меня, так что камень в кармане широкой юбки вполне мог его задеть.

А горбун продолжал:

— Вы, наверное, изучаете «Минералогию»…

Имя я, конечно, не разобрала.