Вероника Кузнецова - Горбун

• Название: Горбун
• Автор: Вероника Кузнецова
• Жанр: Современные любовные романы

---

Я верила, что писатель сделает всё возможное, чтобы уберечь любимую, недаром он отпустил с ней жену, а может, сам попросил её поехать, но всё-таки тяжёлое чувство не покидало меня.

Чтобы развеяться, я решила сделать попытку хоть приблизительно понять, о чём же говорится в пресловутой повести Ларса. В крайнем случае, то есть в случае неудачи, всегда можно напомнить, что английского языка я не знаю, а раз горбун принёс мне свой перевод, то пусть хотя бы расскажет сюжет. Я подумывала о таком повороте событий, однако надеялась, что сумею справиться с текстом самостоятельно. Найти бы только англо-русский словарь.

Пока я раздумывала, где у Иры может быть словарь, затрещал телефон. Звонил Ларс. Он спрашивал, не страшно ли мне, убеждал покрепче запирать двери и окна и сетовал на слабость и головокружение, из-за которых ему пришлось отпустить женщин одних, а самому остаться дома. Его тоже томило беспокойство.

— Уверена, что к завтрашнему дню у вас всё пройдёт, — утешала я его, — а Ира обещала мне быть очень осторожной. К тому же, с ней будет Нонна.

Я сомневалась, что Ира вытерпит общество подруги, но Ларсу об этом, конечно же, не сказала.

— Хорошо бы! — вздохнул Ларс. — Я подумывал, не приехать ли к вам, чтобы вам не было одиноко, но чувствую себя… на последнем… Как же это?.. А, да!.. на последнем издыхании.

— Ничего, вечером заедет полицейский, привезёт всё, что он взял на экспертизу, так что мне скучно не будет.

Писателю было обо всём известно.

— Да, Ирина мне говорила об этом, — сказал он. — Вы будете его ждать?

— Конечно. Мне бы хотелось его подробно обо всём расспросить. Наверное, у него уже есть какие-нибудь догадки или подозрения.

— Как бы мне хотелось приехать! — продолжал вздыхать Ларс.

— Я вам расскажу о нашем разговоре, — пообещала я.

— Как вам понравилась моя повесть? — поинтересовался Ларс. — Вы её уже читаете?

До чего же эти писатели нетерпеливы!

— Я как раз ищу словарь, чтобы её прочитать. И почему Леонид не перевёл её сразу на русский?

На этом мы расстались, и я вновь принялась за поиски.

Словарь я нашла в стенке, а вот тетрадь бесследно исчезла. На столике в углу её не оказалось, не оказалось её на большом столе, на столике у телефона, в моей и Ириной комнате, словом, несмотря на то, что дом я обыскала очень тщательно, я её не нашла. Сразу же вспомнилось, какой недовольный вид был у переводчика, когда я упомянула о повести. Проклятый горбун! Наверное, он разозлился на меня за то, что я похвасталась его тетрадью перед Ларсом, и решил мне отомстить. Представляю, как он потешался, когда представлял мои усердные поиски. Интересно, что было бы, если бы я спросила у него, принесёт он тетрадь назад или нет? Вероятнее всего, он предложил бы мне меняться: он даст мне перевод повести Ларса, а я ему — свою повесть. Конечно, так и будет, недаром у него глаза разгорелись, когда я вынула содержимое сумки. Да-да, идея обмена возникла у него именно тогда, теперь я хорошо это понимала, но мою повесть он не получит никогда. Даже если бы в ней не действовал человек с его внешностью, я всё равно оберегала бы её от его глаз. И ещё я твёрдо решила, что о его тетради я вообще не буду упоминать, а если он заговорит о ней сам, буду давать неопределённые ответы, чтобы у него не было повода ни веселиться надо мной, ни добиваться моей повести. Если он поймёт, что я не обескуражена пропажей его тетради, то он же останется в дураках. Вот только для Ларса придётся что-нибудь выдумать, потому что объяснения будут выглядеть или глупо или мелочно.

Телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

— Жанна, у вас всё в порядке? — спросил Дружинин.

— Конечно, — вежливо сказала я.

— Ирина дома?

А вот её отъезд лучше всего было бы скрыть. Он сегодня туда уедет, но ведь остановится, наверное, не в одном с ней доме. А если и так, то её появление будет для него неожиданностью, и он не успеет что-либо предпринять.

— Ушла в магазин. Она вам нужна?

— Нет. Что вы делаете?

Какое ему до этого дело? Не могу же я признаться, что только что закончила поиски его тетради и размышляю о его подлом характере. Мало того, что он лжец, так он ещё и способен на такие шутки! Ничего, я ещё спрошу у него, умеет ли он ездить верхом, надо только выбрать подходящий момент. Но что же ему отвечать сейчас?

— Что я делаю? — переспросила я. — Если говорить откровенно, то разговариваю с вами.

— Когда вы говорите таким тоном, мне становится тревожно, — помолчав, сказал он.

— Ну, хорошо, признаюсь, что сейчас я наливала воду в графин. Специально для Иры.

Сама не знаю, почему я приплела сюда графин. Видно, я очень хотела подчеркнуть, что мои мысли очень далеки от литературы.

— Почему специально для Ирины? — не понял горбун.

Если уж я солгала, то приходилось идти до конца.

— Потому что это она придерживается теории, что надо пить сырую воду, а я предпочитаю её не пить.

У Иры, действительно, была такая теория, и она несколько раз в день наполняла стакан водой из-под крана, так что рядом с такими фактами моя первоначальная ложь о графине стала почти незаметна.

— Ну да, я читал о составе московской воды.

— Вот-вот, — обрадовалась я. — Так что пусть Ира пьёт свою воду, а я обойдусь другими напитками.

— Вы сегодня куда-нибудь собираетесь?

Мне, и правда, захотелось прогуляться.

— Да, наверное, уйду.

— Куда, если не секрет?

Ну и навязчивый же это был тип! Но выход я нашла очень быстро. Мне хотелось купить акварельные краски, так как те краски, что я покупала в Москве, оказывались никуда не годными, а мне, после того, как я нарисовала графические портреты Ханса и горбуна, захотелось вновь вернуться к этому благородному виду искусства.

— В магазин за красками. Если хотите, напишу ваш портрет акварелью.

Я сразу же пожалела о своих словах, потому что не хотела его обидеть. Я предложила это необдуманно, но от чистого сердца, и с удовольствием бы написала его портрет, так как до сих пор не могла забыть увлечение, с каким водила карандашом по бумаге, стараясь как можно точнее передать черты его лица. Но он-то этого не знал, и получилось, что я больно его уколола. Если бы речь шла о человеке с обычной внешностью, которому просто не понравился мой рисунок, я не стала бы жалеть о своих словах, но всё обстояло по-другому. Пусть нрав у горбуна гадкий, но внешность себе он переменить не мог, так что нельзя было напоминать ему о недостатках лица и фигуры. По мне, пусть у него будет хоть два горба, а лицо всё растерзано, лишь бы он был так же добр и приятен в общении, как казался вначале, но если вопрос о внешности для него крайне болезненный, мне не следовало растравлять его раны.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил меня Дружинин, словно бы не заметив моей грубости.

— А как дела у вас, Леонид? — спросила я, приветливостью стараясь загладить свою вину перед ним.

— Оформляем документы. Петер ждёт меня в машине. Позже я вам перезвоню.

Неужели мне суждено постоянно терзаться из-за своих поступков? Почему я не могу быть доброй и милой девушкой? Почему Нонна может, а я не могу? Что толкает меня то говорить колкости, от которых мне самой становится тошно, то делать сомнительные комплименты? Я знаю, как тяжело жить среди бестактных людей, но сама тоже способна многим отравить существование. Несчастный горбун! И я же считаю его лжецом, злодеем, обвиняю во всякого рода кознях!

Чтобы уменьшить дикое нагромождение лжи, я разыскала на кухне прелестный красный графинчик, налила в него воды и залюбовалась бликами. Место для него я выбрала на маленьком столике в гостиной, причём постаралась так его развернуть, чтобы форма ручки дополняла благородные пропорции самого сосуда. А крышку мне почти не пришлось поправлять, потому что сдавленная с двух сторон шишечка сама установилась широкой частью к наблюдателям.

Утешенная результатами своих рук, я отыскала красный стаканчик и поставила его рядом с графином, перепробовав несколько вариантов, и остановилась на самом для меня приемлемом. После этого я взяла сумку и вышла.

Доставая ключ и поворачивая его в замке, я всё ещё думала о красках и о милом графине, который можно было бы нарисовать в сочетании с какими-нибудь яблоками. Получился бы очень красивый натюрморт. Однако, едва я положила ключ в карман и для верности подёргала дверь, в моих мозгах произошёл переворот, и неожиданно для себя я приняла самое гениальное решение из всех, на какие была способна и за которое хвалю себя до сих пор. Я со странной отчётливостью вспомнила, что привычка проверять, заперта ли дверь, появилась у меня очень давно, когда ключ в замке московской квартиры впервые провернулся вхолостую, и вскоре перед уходом я уже бессознательно дёргала за ручку двери, едва ключ бывал убран. Конечно, каждый человек когда-нибудь может забыть повернуть ключ и при этом изменить привычке контролировать работу замка, но быть не может, чтобы ни с того, ни с сего он начал проделывать это постоянно. Я подумала, что со времени приезда в Данию мне стали приписывать непонятную рассеянность, а что ни говорите, но себя-то я знаю и забывчивостью не отличаюсь. Я не Жак Паганель и не привыкла ни веселиться над собой, ни спокойно сносить насмешки, тем более что твёрдо убеждена в их необоснованности, но всё-таки я стерпела бы обвинение в рассеянности, если бы в доме не произошли очень страшные события. Теперь мириться с самооткрывающейся дверью было бы непростительным легкомыслием. К тому же мне не нравилось, что у замка редко срабатывало предохранительное устройство, а согласитесь сами, как неприятно сознавать это ночью. У меня даже мысли не возникало, что открывать дверь мог преступник, так как я считала, что заявлять о своём визите, не запирая её, очень глупо. Я решила, что виноват в этом какой-нибудь хулиган, нашедший потерянный Ирой ключ и теперь забавляющийся доступным ему способом. Есть такая порода мелких пакостников, смысл существования которых сводится к навязчивым телефонным звонкам ночами, в подбрасывании гадких записок в почтовые ящики, а то и сжиганию газет и журналов в этих ящиках. Подобные им хамы за рулём обливают прохожих грязью, стараясь попасть колесом в лужу. Какое удовольствие этим людям доставляют их деяния, я никогда не понимала, тем более, что чаще всего они даже не знают, кому доставляют беспокойство и не видят результат своих трудов, то есть реакцию жертв. Нет сомнения в том, что Ира или Мартин обронили ключ и его подобрал какой-нибудь дебильный мальчишка, может быть, втайне надеющийся, что его выходки примут за явление полтергейста, однако, во-первых, вину за его шутки возлагают на ни в чём не повинную гостью из России, а во-вторых и в самых главных, в этом доме орудовал хладнокровный убийца и неприятные, но безобидные в другое время действия парня могут помочь преступнику. Правильна ли была моя догадка или нет, но, в любом случае, замок следовало сменить, так что кроме красок я решила купить новый замок и сразу же, не дожидаясь ночи, его установить.