Александр Верт - Россия в войне 1941-1945

• Название: Россия в войне 1941-1945
• Автор: Александр Верт
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-203-01911-8

Корреспондент газеты «Санди таймс» и радиокомпании ВВС (Би-би-си) А. Верт находился в СССР с июля 1941 по 1946 год, а потом по собственным впечатлениям, документам и другим первоисточникам написал эту, по его словам, «человеческую историю». Впервые книга вышла в США в 1964 г., затем в Англии, Франции, ФРГ и других странах. Как там считали, она «открыла глаза» западным читателям на подлинные события, происходившие на Восточном фронте и в России. «Я делал все, что было в моих силах, чтобы рассказать Западу о военных усилиях советского народа», - отмечал Верт, имея в виду свою корреспондентскую деятельность. Эти слова можно отнести и к его книге.

На русском языке она выходила в 1967 г, небольшим тиражом и с того времени не переиздавалась, стала библиографической редкостью.

Авторизованный перевод с английского.

---

18 июля Центральный Комитет ВКП(б) принял постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», в котором указывалось на необходимость «создать невыносимые условия для германских интервентов, дезорганизовать их связь, транспорт» и т.д. Постановление призывало «советские подпольные организации» на оккупированной территории приложить все силы для достижения упомянутых выше целей. В пропаганде большой упор делался на исторические прецеденты - действия крестьянских отрядов в войне 1812 г., наносивших удары по «великой армии» Наполеона, и многочисленных отрядов советских партизан, сыгравших столь важную роль во время гражданской войны в Сибири, на Украине и т.д. Образ партизанского командира и бойцов-партизан был окружен романтическим ореолом. Печать, радио, театр и кино посвящали значительное внимание подвигам партизан в Белоруссии и в других оккупированных районах.

В декабре 1941 г., в разгар битвы под Москвой, Зоя Космодемьянская, партизанка, публично повешенная немцами в деревне Петрищево, недалеко от Москвы, стала народной героиней и символической фигурой. Однако Зою, как и многих других, направляли за линию фронта для выполнения конкретных «диверсионных» заданий, поэтому она не была образцом типичных, классических партизан, которые во время немецкой оккупации стихийно поднимались на местах на борьбу против захватчиков.

В историческом плане партизанское движение в СССР 1941-1944 гг. является одним из самых сложных и наименее исследованных аспектов советско-германской войны. В значительной мере оно не только не исследовано, но, так же как движение Сопротивления в Югославии, Франции и других странах, и не может быть исследовано по той простой причине, что участники многих партизанских операций погибли и некому рассказать об их делах.

Согласно распространенной немецкой версии, отчасти поддерживаемой некоторыми американскими исследователями, в Советском Союзе сначала не было никакого партизанского движения, и только впоследствии, в результате «ошибок», допущенных немцами, получило развитие антигерманское партизанское движение.

Такая трактовка чрезмерно упрощает подлинное положение. Истина заключается в том, что в суровые месяцы 1941 г., последовавшие за немецким вторжением, на огромной территории, недавно оккупированной противником, все находилось в неустойчивом и хаотическом состоянии и очень мало или вовсе ничего не было сделано заблаговременно для организации партизанского движения в этих районах.

Пользуясь советской терминологией, можно сказать, что для этого не было создано «материальной базы» - тайных складов оружия, запасов продовольствия, медикаментов.

Многие советские офицеры и солдаты - особенно в Белоруссии, - попавшие в окружение и скрывавшиеся в лесах, все еще надеялись выйти к линии фронта. Они существовали благодаря помощи местных крестьян, и в конце концов они сформировались в партизанские отряды.

В леса ушли также партийные, советские работники из белорусских городов, которым трудно было скрыть, кто они такие; железнодорожники и другие, кого немцы заставали за совершением актов саботажа (или подозревали в саботаже) и для кого поэтому не было другого выхода, кроме как «уйти в партизаны». Однако первое время все это делалось спорадически и неорганизованно. Хотя советские власти в Москве любили рассуждать о партизанах и их роли в борьбе во вражеском тылу, у них было слишком много более неотложных, чем партизанское движение, забот в период с начала войны до битвы под Москвой.

Для того чтобы сделать партизанское движение эффективным, Москва должна была затратить значительные материальные средства и провести большую организационную работу.

Хотя в 1942 г. к партизанскому движению на Украине, в Ленинградской области, в Белоруссии и некоторых районах Российской Федерации, вроде Смоленской и Брянской областей, стали относиться гораздо серьезнее, чем раньше, все же не приходится сомневаться, что в «черное лето» 1942 г. у партийных руководителей и военного командования нужды партизан стояли по-прежнему далеко не на первом месте.

Это не означает, что в 1942 г. не существовало довольно развитого партизанского движения, однако в то время оно еще не было таким широким, массовым движением, каким оно стало в 1943 г. Многие партизаны писали о колоссальной разнице между 1941 г., когда у них не было ничего, кроме какого-то числа винтовок и ручных гранат, и 1943 г., когда у них появились минометы и даже артиллерия. Недостатком оружия, а вовсе не хорошим отношением населения к немцам надо в первую очередь объяснять отсутствие широкого партизанского движения в 1941 г.

Современные советские историки различают более или менее спорадическое и в основном неорганизованное партизанское движение 1941-1942 гг. и (в основном) хорошо организованное движение в 1943 г.

Так Б.С. Тельпуховский не утверждает, что партизанское движение получило широкий размах в 1941 г.

«В Ленинградской области уже на 27 июля 1941 г. было создано около 200 партизанских отрядов и групп. В начале сентября 1941 г. в Орловской области действовало 54 партизанских отряда. К середине ноября в Курской области действовало 32 партизанских отряда»[188].

Автор не уточняет численность этих «групп» и «отрядов». Часто они состояли из нескольких десятков человек, а то и того меньше. Далее он пишет: «В первый период войны взаимодействие партизан с Советской Армией выражалось в нападении партизан на вражеские штабы, на небольшие гарнизоны, на автоколонны противника». Это свидетельствует о том, что действия партизан сводились главным образом к налетам, во время которых они и захватывали нужное им имущество.

Правда, в ходе битвы за Москву и часто в результате того, что значительные подразделения забрасывались в тыл противника, масштабы партизанских действий расширились. Так, в Московской, Тульской и Калининской областях в тылу врага действовало 10 тыс. партизан, и их нападения на эшелоны и автоколонны немцев имели определенное значение в тот период.

Уже тогда появились партизанские командиры вроде М. Гурьянова; его бойцы уничтожили около 600 немцев, но сам он был захвачен и повешен немцами, и ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Другой партизанский командир, Солнцев, был публично повешен в Рузе, в Московской области, 21 декабря 1941 г.

Те 10 тыс. партизан, которые (так или иначе) принимали участие зимой 1941/42 г. в битве за Москву, уничтожили, как утверждают, 18 тыс. немцев.

Только 30 мая 1942 г. по инициативе Центрального Комитета партии при Ставке в Москве был создан Центральный штаб партизанского движения, и позже в том же году были созданы такие же специальные центральные штабы по руководству партизанским движением на Украине и в Белоруссии.

В 1942 г. партизанское движение, безусловно, ширилось, но не приобрело еще того массового характера, который стал ему свойствен в 1943 г. Медленные темпы развития партизанского движения по крайней мере отчасти объяснялись недостатком оружия. В 1942 г. Москва могла перебрасывать партизанам по воздуху очень мало людей и припасов, и поэтому многим партизанским отрядам приходилось целиком или почти целиком полагаться на собственные средства, например устраивать налеты на немецкие склады оружия; они вынуждены были находиться в зависимости от более или менее добровольной помощи со стороны крестьян.

Тельпуховский признает, что немецкая политика на оккупированных территориях в огромной мере стимулировала рост партизанского движения, особенно в подходящих для партизанских действий «партизанских зонах», вроде многих районов Белоруссии или Орловско-Брянского лесного массива.

Террористический режим в городах, массовый угон молодежи в Германию, начавшийся уже в марте 1942 г., - все это оказывало сильное воздействие на население.

Аналогичное положение можно обнаружить и в других странах. Например, во Франции самым сильным стимулом для расширения рядов маки стала отправка французов на принудительные работы в Германию. В СССР отношение немцев к населению как к низшей расе явилось еще одним дополнительным стимулом, который заставлял советских людей подниматься на борьбу с немцами путем создания партизанских отрядов. Но, как и во Франции, численность эффективно действующих партизан в первое время неизбежно ограничивалась нехваткой оружия.

Нет смысла строить догадки о том, какой мотив был самым важным в момент, когда люди решались на такой крайне опасный шаг, как уход к партизанам: бескорыстный патриотизм, уязвленная национальная гордость, стремление уйти подальше от немцев, от их репрессий, избежать угона в Германию, привязанность к советскому строю? Все эти побуждения оказывали влияние, но степень его, очевидно, была разной в разных местах. В современной советской исторической литературе усиленно подчеркивается руководящая роль партии во всей партизанской деятельности, подчеркивается, что Центральный Комитет в Москве был связан с подпольными обкомами и райкомами, продолжавшими действовать на оккупированных немцами территориях, а те в свою очередь - с рядовыми членами партии, которые были командирами различных партизанских отрядов, и руководил ими.