Константин Гордиенко - Девушка под яблоней (Буймир - 2)

• Название: Девушка под яблоней (Буймир - 2)
• Автор: Константин Гордиенко
• Жанр: История

---

Вроде бы самые обыкновенные, пустячные вещи происходят вокруг ремонт, очистка зерна, удобрение, - и не вдруг схватишь, как разрослось все, ключом бьет всюду жизнь.

Мусий Завирюха озабочен совсем не будничными мыслями. Сбылись замечательные слова, провозглашенные большевиками, покончено с чересполосицей, слились поля в одно цветущее поле, а если еще и сад разрастется - тысячи рук каждое лето будут собирать богатый урожай, профессора будут людьми руководить. В саду, опутанном проволокой, везде будет полыхать электричество, проложат узкоколейку. Яблоко - плод нежный. Взять хотя бы белый налив - уйма сахару и соку, упало, раскололось негодно. И боровинка такая же, и осеннее полосатое. В три дня все до одного созревшие яблоки собрать надо, сначала ранние сорта, за ними средние, поздние, - сотни тысяч пудов. По всем правилам нужно оборвать, перебрать, перевезти в хранилище. Закурятся сушильни, задымят заводы, станут давить яблочный сок на вино, варить меды, квасы, повидло.

И это время не за горами. Мусий Завирюха нисколько не выдумывает. Последние его слова, пожалуй, опечалили друзей: близко, близко к старости посветлел для них мир. Вспомнилось Мусию Завирюхе, как мальчишкой в экономии водовозом работал. Давно уже погнили, нет их, тех садов, что поливал да растил для помещика Харитоненко. Зато насадил вот для народа молодой сад, и растут яблони, буйно раскидывая во все стороны пышные ветви. Зацветет сад - и, может, вспомнят его люди и скажут: не зря прожил на земле сивый, что туман, косматый мечтатель. И в дуновении ветерка, может, послышится людям хрипловатый бодрый голос. А уж как дозреет яблоко соком, сладкой истомой разойдется по жилам да растает, растворится приязнью в сердце - какой живой человек не вспомнит добрым словом садовника. Каких только причудливых видений не навеет иной раз одно благодатное мгновение!

Ну, а как в Буймире пока нет профессоров и инженеров, которые бы построили к саду сказочные лаборатории, заводы, Мусий Завирюха с садовником Арсентием сами растят, оберегают сад.

- Счастливое свойство у человека, - кивают на Мусия Завирюху приятели. С его, мол, легкой руки сухой сук и тот примется. Другой что ни посадит - Родион, к примеру, - ничего не растет. С корнем, сильное, здоровое деревце посадит, и перегною насыплет, и поливает его чуть ли не каждый день, а за пол-лета зачахнет. А Мусий Завирюха даже на песке сильное дерево вырастит. Потому что если уж сажает, так всю душу вкладывает.

В саду, ясное дело, не без недругов, не без вредителей. Родиону кажется, что дерево само родит, а люди так себе, без дела слоняются. А Мусию Завирюхе стоит только окинуть беглым взглядом сад - он враз схватит, в каком дереве следует оживить сокодвижение.

- Сад паши в период его покоя - осенью, а не летом! - убеждает Мусий Завирюха.

Но Родион Ржа не удостаивает его своим вниманием - выдумки, дескать!

- Летом корни деревьев тянутся к поверхности, к солнцу.

- Нет, Родиона никакой наукой не проймешь! - замечает садовник.

- Подольше похозяйничает - захиреет артель, - твердит пасечник.

- Недолго придется ему хозяйничать, - высказывает надежду садовник.

- И за что только обидели человека? - с тоской в голосе спрашивает Мусий Завирюха. Он тяжело переживает свалившуюся на Павлюка беду.

Сень твердо убежден и убеждает в том же стариков, что Павлюк не потерпит несправедливости, не склонит послушно головы перед злом, всем известен его смелый, прямой характер.

Никто не забыл, как умел Устин Павлюк приободрить человека в работе, воодушевить на смелые начинания.

Мало, скажете, подымали на смех Мусия Завирюху, когда он стал гибриды разводить?

Селивон:

- Ты, никак, совсем уж в ученые записался - гибриды-то разводишь!

Родион презрительно кривил рот:

- Не яблоко, а картошка!

Сначала было пересилил дичок. Мусий Завирюха не один год бился, пока переломил природу. Только семь лет спустя победило наконец благородное дерево - нате вот, попробуйте... С кислинкой...

Крепкое яблоко брызжет розовым соком, захлебываются люди от наслаждения, прижмуривают глаза. Чудесное яблоко, освежает, бодрит. А запах...

Слушатели потрясены, с уважением смотрят на чудодея Мусия Завирюху, а он так и сияет от удовольствия.

- Неужели это гибрид? - не может скрыть своего изумления Сень.

И приятели наперебой дают советы, в каком направлении следует развивать далее дерево, какой придать вкус яблоку - влить больше сахару или кислоты, какую дать окраску, аромат.

И воздавали должное учению Мичурина и его последователей.

Задумались. И не заметили, как тихая мелодия заструилась над привольем, плавно, волнами расходилась, замирая вдали; певцы точно в каком-то сладком забытьи восславили ясный день, изливая в этой песне без слов самые заветные свои чувства и мечты. Все светлее делалось на душе, все громче славили они привольную жизнь, незабываемые годы, радуясь, что никому они не в тягость на склоне лет, как бывало в старину. Сами хозяева своей жизни, своего счастья... Уж не ощущали ли в эту минуту себя наши друзья счастливыми потомками не знавших счастья-талану горемык кобзарей?

Жил-был в Буймире крестьянин-неудачник Мусий Завирюха. Хозяйствовал на своей полосе, счастья-доли не видел, не знал, как быть дальше, нажил две грыжи, а богатства - ни вот столечко. Ходил под Порт-Артур воевать с японцем, а самому не было места на земле. Когда-то не в состоянии был даже слово "лаборатория" вымолвить, а нынче сам выводит новые сорта яблок, нынче триста гектаров сада под его рукой! Сердце щемило, думал и не знал, как сберечь сад от всякой напасти, - не зачахло бы дерево, цветоед бы цвету не истребил, не выпил бы соки - лепестки засыхают, буреют, - отложит яичко, выводится червячок. Химическая и механическая борьба с вредителем не легка, вот почему Мусий Завирюха начал с биологических способов борьбы - развел такое насекомое, трихограмму, которое истребляет яблоневую плодожорку, златогузку, боярышницу в зародыше, как и лугового мотылька и озимую совку.

Рассказывает он все это будничным голосом, словно бы иначе и нельзя о таких заурядных вещах.

12

Урущак упорно твердит свое секретарю райкома Нагорному:

- Павлюк совершил антигосударственное преступление.

Павлюк спокойно отвечает:

- Я совершил бы преступление, если бы не скосил люцерны. Не было бы ни семян, ни травы.

- Почему не дождался полного цветения? - резко спрашивает Урущак.

- Чтобы не потерять траву! И так уже нижние листочки осыпались.

Ни для кого не новость: чтобы сберечь питательный корм, люцерну косят в начале цветения, пока листочки еще сочные.

- Павлюк потерял больше, - доказывает Урущак. - Он загубил драгоценные для нас семена люцерны.

И стал доказывать, что люцерна - залог устойчивого урожая. Урущак ссылается на учение Вильямса о влиянии люцерны на образование почвенной структуры. Не приходится, мол, объяснять, какое это имеет значение для наших запущенных мелкособственническим ведением хозяйства земель. Да еще песчаных вдобавок. Чернозем у нас разве что на Запсёлье, а в других местах лишь изредка врезается клиньями.

Урущак бросает красноречивый взгляд на Нагорного, тот недостаточно еще знает состояние сельского хозяйства в районе, к потому Урущак считает необходимым информировать секретаря.

Нагорный внимательно слушает; по крайней мере, на сухощавом, цвета красной меди лице его не заметно никакого признака нетерпения. Правда, по нему трудно угадать и другое: разделяет ли секретарь мнение Урущака?

Узнав, хоть и с некоторым запозданием, о решении, которое родилось в аппарате райземотдела при согласии председателя райисполкома, - передать материал об антигосударственном поступке бывшего председателя колхоза "Красные зори" Павлюка прокурору, Нагорный заинтересовался этим делом, вернее, успел перехватить его в ходе подготовки. По всему видно, что Урущак намеревался провести это решение в жизнь возможно "оперативнее". Из горячих прений, в которых каждая сторона отстаивала свою точку зрения как единственно справедливую, Нагорный понял, что между заведующим райзу и Павлюком существовала острая неприязнь, корни которой выяснить было трудно. Нагорному ясно было одно - что формально поступок Павлюка мог быть расценен как антигосударственный. На это, собственно, и налегал Урущак. А по существу?

Павлюк, несмотря на угрозу, нависшую над ним, чувствовал себя спокойно, уверенно, отвечал скупо, сдержанно и даже вроде нехотя, как бы досадуя, что надо объяснять такие простые вещи. Это свидетельствовало о полном его самообладании.

Нагорному, молча следившему за спором, нужны были более определенные сведения, чтобы решить, на чьей стороне правда.

- Чем вы можете доказать, - обращается он к Павлюку, - что семян все равно бы не было?

Павлюка этот по существу важный вопрос мало трогает.

- Завязи не было, - отвечает он, - люцерна начала гореть.